(Набросок злободневной компиляции)
* Окрестности Гуляй-Поле, 1918… грязный прокуренный вагон, обрывки разговоров… *
- Задушили нас спекулянты… И вы знаете – все такие лобастые, все в синих шевиотовых костюмах… Сидят по кофейным, торгуют накладными… Утром встал – нет в городе спичек… А через неделю коробок – рубль… Интеллигенция гибнет, вымирает…
- Расстреливать спекулянтов, без пощады…
- Господа, на ночь-то не стоило бы про них…
…
… пошли разговоры… тут выяснилось, что места, по которым, не особенно торопясь, тащился поезд – самое разбойничье гнездо, где немцы (тогдашние оккупанты – прим. ред.) избегают даже ездить, и что на предыдущей остановке даже охрана слезла… Не проходит дня – тра-та-та – либо обстреляют поезд из пулемёта, или отцепят задние вагоны, угонят самокатом, а то и на полном ходу вдруг раскрывается дверь, и входят бородатые, с топорами, обрезами: руки вверх! Русских оставляют в чём мать родила, а попадётся им еврей…
- Что еврей?! При чём тут еврей? – дико закричал бритый человек в синем шевиотовом костюме… - Почему во всём виноват еврей? …
… От этого крика всем стало страшно… Резко, будто влетев в тупик, вагон остановился… Удивительнее всего, что никто даже не ахнул… И без слов было ясно, что влипли в историю… В темноте грянули винтовочные выстрелы…
- Забирай вещи выходи в поле…
Пассажиры шарахнулись…
- Выходим, выходим, - зашелестели голоса…
… Крепкий в шапке повернул коня и въехал в толпу пассажиров.
- Предоставь документы, - приказал он. – Не бойся. Вы под защитой народной армии батьки Махно. Расстреливать будем только офицеров, стражников, - он угрожающе повысил голос, - и спекулянтов народного достояния…
... Из вагона принесли свечу. Бритый человек в шевиоте суетился тут же, ближе всех к свечке… Но был он уже не в шевиоте, а в потрёпанной крестьянской свитке и в солдатском картузе. Было непонятно, где он всё это раздобыл – должно быть возил с собой в чемодане. Он дружески похлопывал по плечам суровых разбойничков.
- Я певец, очень рад с вами познакомиться, друзья. Артистам надо изучать жизнь, я артист.
Он кашлял прочищая горло, покуда кто-то не сказал ему загадочно:
- Там разберут – какой ты артист, рано не радуйся…
…………………………
* Москва, 2006… Запущенная «сталинка» - современное искусство, архитектурный памятник продажности советской партноменклатуры. Солидный, по недавним меркам даже фешенебельный, квартал. Центр города… *
Теперь тут всё иначе. Множество кавказа и иных, людей без прошлого. Внешне - много "евро", но внутри... Физическое и моральное гнильё, следы измен, рекордной низости, невообразимых преступлений... Чем дышат эти стены? ... Обычно, модной полной амнезией, но, например, вот здесь - скорее, ностальгией...
Громоздкая и как бы подуставшая с годами мебель, пыльные скрипучие шкафы под потолок забиты никому не нужным книжным хламом – тоннами, по большей части, ведомственной спецтехнической и статистической литературы, подшивками журналов «партучёба», «коммунист», шикарно изданных отчётов съездов и партийных конференций… Много фотографий. В строгих рамках – старые, на них угадываются потомки нынешних жильцов, дисциплинированные сталинские душегубы, мраморные взгляды - ветераны «смерш»а и «гулаг» - в парадном облачении, подруги их, врачи-убийцы – в орденах… Рядом - более весёленькие, поновее, от этих, от бесконечных родственничков и друзей с них улыбающихся, сообразивших вовремя слинять в Америку, Европу, Израиль, повеет иным - одинаково недорогим комфортом арендуемых вещей - фальшивый постановочный эфорд…
Хозяина жилища, наверняка, зовут Семён, а его национальность - тоже «не бином» … Однако, множество деталей интерьера откровенно погрешат, что с детства Сёме зело любо всё советское, отечественное, русское… Привычки, атрибуты, хохлома... Эх-х! Лишится всего этого вдруг - мысль для него совершенно недопустимая и откровенно хуже смерти...
Любо ему здесь, все эти русские природные шедроты, глубина озёр, исконно незлопамятность и хлебосольство местных душ, кристальные потоки рек, простор полей… Осанка русских православных женщин о-очень люба, кстати, но главное (хэ-хэ) - Семён просто обожает русские народные напевы… Да-да. Он знает их бесконечно множество и даже может петь их сам, отлично, без акцента, наизусть… Вот как сейчас, откинувшись на плюшевых подушках старого фамильного дивана, он что-то вяло и рассеянно наигрывает, этакое…
- Йяя-я ниня-яаю зач’иееем и КО-МУ- Йето н’у-ушно?! К’топосла-аль Ых насм’ие-еУЕерть ни-дро-жАа-ащ’ьей рук’ОЙ?!… - тоненьким голоском потягивает Сёма.
Он тщательно ощипывает струны, тужась мысленно сосредоточиться к назначенному спонсорами очередному теледиспуту «Еврей как цементирующая основа русской нации!»… Настроения нет, но и отказаться никак - ему уже заплатили выступить, авансом, как обычно через «master card»... Денюжки немалые тут, шутка ли.
Входит Зина. Она ВААП (she) НИИ-ВОО(б) раз им. О. пьяна! … Песня обрывается. Глаза Семёна теплеют, он откладывает гусли и вздыхает… Он как ребёнок рад ей, но старается того не выдавать - она его последняя надежда в этой жизни… и опора… Зина – русская и к тому же много моложе его… Однако.
- MY!!! Дак, what ТЫТТО и посл’а-аал! – неожиданно членораздельно произносит Зина, спотыкается, но ловко подхватывая в полёте стопку водки со стола, опрокидывает её в себя, после чего только с грохотом шлёпается об пол. - Ахах-ахэкхе-кхе-е!
Семён расстроено молчит… Ключевая Мысль так и не оформлена, а вечером опять затренькает межгород из Нью-Йорка с неизбежным хамоватым «э-э, шолом-ну-какдила?»…
Уцепившись за витой подлокотник массивного кресла Зина приходит в себя и неуклюже встаёт, сердито и мучительно выкашливается, демонстративно сплёвывая наконец в засиженное мухами трофейное трюмо в углу… Трюмо – коллекционное, из буржуйских конфискатов, памятное Сёме от чекиста деда, и - Зина это знает, мол, «ага, вот, именно затем …»
- … А то ишь! – заплетающимся языком ухмыляется Зина, - … И-и N и Отвертиш’ Son. Ира- Азу! - Да кА-Ак?!!! Жэ? – ЭТОЖ можно?! – КТО, blja?! А-кха-кха-кхэ-э…
Опять закашлявшись, возмущённая и взъерошенная, она шатаясь удаляется в сортир… Задумчивой орлицей долго молча курит ТАМ…
Кругом засаленные стены, чувство безнадёги, призрак окончательного Блятства и Синдром SUR-ка…
прим: в тексте использованы фрагменты из романа А.Н. Толстого "Хождение по мукам" и ряд иллюстраций их Сети, авторство коих к сожалению не установлено
UPD: от автора :
©