Об арестах и утренних обысках
Ну вот, как и обещал, рассказываю подробно. Рассказ Рустама в свойственной ему манере можно прочитать здесь.

Итак, что же произошло? 29 января в четверг я проснулся в 7 утра от стука в дверь. Стучали, как выяснилось, не просто так - это пожаловали правоохранительные органы в составе следователя (1 штука), работников Центра по противодействию экстремизму (бывший УБОП, 2 штуки) и СОБРовцев (2 штуки, а может, и больше, не видел). Мне предъявили ордер на обыск по делу о вандализме и устно что-то сообщили о «надписях на военкоматах». Привели соседей в качестве понятых. С шутками и прибаутками перевернули всю квартиру (в принципе, там особо нечего переворачивать). Из имеющего хоть какое-то гипотетическое отношение к надписям на зданиях нашли только пустой баллон из-под краски, которым я когда-то развлекался на стенке балкона.
Зато - внимание! - изъяли компьютер и ноутбук (очевидно, я ими стены военкоматов царапал), половину всех компакт-дисков (по неясному принципу), старый номер «Автонома», несколько листовок против полицейской жестокости (опять же по неясному принципу, другие листовки оставили), древнющую распечатку с надписью “Не служи уродам” (вроде на 23 февраля 2006 делали) и пару самиздатовских журналов. То есть, гостей интересовали совсем другие вещи, имеющие к гипотетическому вандализму очень отдалённое отношение. Позвонить, кстати, всё это время не давали (пришлось сделать об этом замечание в протоколе обыска). Тем не менее, несколько СМСок мне удалось отправить.
После обыска мне настойчиво дали понять, что придётся поехать с визитёрами. То есть, чисто теоретически они должны были бы меня официально задержать, но решили не морочиться и просто забрать меня так. Что-то мне подсказывало, что от этих товарищей, которые нам совсем не товарищи, отвертеться будет сложно, так что я поехал. Закончился обыск примерно в полдевятого утра. Как потом выяснилось, в это же время прошёл обыск у моих родителей (не нашли вообще ничего) и у Рустама 3oranges (с ним произошло то же самое, что со мной).

Привезли нас в здание Центра по противодействию экстремизму (далее ЦЭП) на 30 лет Победы, 6. Затем весь день примерно до 16 часов меня настойчиво уговаривали подписать признательные показания о том, что я в ночь с 1 на 2 апреля 2008 года (то есть, почти год назад) расписал некими лозунгами аж три тюменских военкомата. Я, конечно, военкоматы (и вообще российскую армию) не очень люблю, но конкретно этого геройства, так уж получилось, не совершал.
ЦЭПовцы, надо признать, никакого физического воздействия ко мне не применяли. Даже чай и кофе предлагали. По всей вероятности, сказалось то, что уже с утра к ним пошли звонки интересующихся нашей судьбой. А вот психологически давили, конечно. Типа, давай ты признаешься, что рисовал или покажешь на того, кто это делал. И сразу станешь свидетелем и вообще домой пойдёшь себе спокойно. “Все ведь уже признались, один ты геройствуешь”. Ну и ещё всякие вопросы задавали, не относящиеся к военкоматам, но относящиеся к анархистской и вообще оппозиционной жизни в Тюмени. Можно подумать, у нас тут целое подполье и пятая колонна.
Что характерно, всё это время телефоном пользоваться не давали, в туалет выводили под сопровождением - короче, все признаки задержания, только без протокола :-)

Как я потом узнал, в районе 12 часов сочувствующий народ собрался под окнами ЦЭПа и требовал информации о нашей судьбе (а в это время их из окон фотографировали и фото отправляли в администрацию области). Но дежурный отвечал односложно “не знаю”. Только в два часа дня начальник ЦЭПа Мухамедулин признал всё-таки, что мы с Рустамом в здании и с нами ведутся “следственные действия”. На самом деле, со мной “следственные действия” начались только в четыре часа, с Рустамом - в шесть.
Действия эти заключались в том, что меня привели к тетеньке-следователю и выписали из суда тетёньку-адвоката. Следователь Щеглова допросила меня об обстоятельствах ночи с 1 на 2 апреля. Я решил, что пока ещё точно неясно что происходит и воспользовался статьёй 51 Конституции, которая позволяет не свидетельствовать против себя и близких. То есть, отказался от дачи показаний. Тут мне в первый раз намекнули, что раз я отказываюсь сотрудничать со следствием, то не желаю ли тогда провести ночь в камере?
Затем мне сообщили, что уже есть показания, что я рисовал на военкоматах и сейчас мне устроят очную ставку. Вообще-то по закону очная ставка проводится при наличии расхождений в показаниях, а я никаких показаний пока не дал, но на это всем было пофиг. Привели моего знакомого А., который выглядел хуже чем обычно. А. сообщил, что, мол, в ту ночь ходили, рисовали. Я ответил всё той же 51 статьёй. А. увели. Забегая вперёд: в ту же ночь он написал в прокуратуру заявление об отказе от показаний, данных под физическим давлением. Факт физического давления подтверждён медэкспертизой. ЦЭПу очень нужно было, чтобы кто-то оговорил хоть кого-то. Как потом выяснилось, А. вытащили из дома вообще без каких бы то ни было законных оснований.
Ну, тут уже мне совершенно определённо сказали, что дома я ночевать не буду. Следователь Щеглова задержала меня на 48 часов в изолятор временного содержания, чем невероятно шокировала вызванного адвоката (та была уверена, что по таким делам никого никогда не закрывают). Устно следователь мне сообщила, что это делается, чтобы я «не оказал давления на свидетелей». Во как. Составили протокол о задержании. Смотрю, а там стоит время начала задержания 16 часов. Так вы же меня, говорю, в 9 утра сюда привезли. Нет, отвечают, вы же сами поехали, никто вас не заставлял. Ни фига себе, говорю, а кто телефоном пользоваться не давал и из здания не выпускал? А это всё не важно, говорят. В общем, я написал в замечаниях, что со временем задержания не согласен. Только после оформления протокола задержания мне, наконец, дали позвонить родителям. Рустаму не позволили и этого.
Посадили в машину, а там Рустам. Он, оказывается, тоже отказался от показаний по 51 статье и его так же отправили в ИВС. Только очной ставки у него не было. Привезли в ИВС на Тульской и сдали с рук на руки тамошнему персоналу. Лишили нас шнурков и других орудий убийства и развели по разным камерам. У меня в камере было двое убийц (один признал, другой нет) и один персонаж, который сказал, что «много за что сидит». Все милейшие люди (в камере, по крайней мере). ИВС, кстати, интересен тем там все сидят временно. Поэтому и судьбы очень разные. Но я не об этом.
На ужин мы опоздали, но сокамерники меня накормили вкусными пряниками, за что им огромное спасибо. Подивились моему «политическому» бэкграунду и легли спать.

Утром (в пятницу 30 января, получается) после «завтрака» нас снова увезли ЦЭПовцы. Для начала нас доставили в судмедэкспертизу и на всякий случай заверили бумагой, что никаких побоев на нас нет. Потом повезли к себе в «контору», сказали, что «будет работать следователь». На самом деле никакой следователь с нами в этот день не работал – она была занята допросом нашей знакомой девушки И., которую забрали прямо из университета, вызвав предварительно в деканат. И. спрашивали всё о тех же военкоматах, на что она честно отвечала, что ничего такого не знает. К ней применять физическое давление не стали и отпустили через несколько часов.
Всё это время Рустам сидел в боксе ЦЭПа с уголовниками, а я – в кабинете (видимо, нас нельзя было оставлять вместе без присмотра). Опять поили кофе. Почему именно меня, а не Рустама – не знаю даже. Тем временем на свободе буча всё ширилась и даже ЦЭПовцы стали мне говорить, что «звонят». Вроде бы именно 30 утром из-за превышения трафика накрылись www.golosa.info (слишком многие интересовались нашей судьбой) и тогда товарищи создали сообщество http://lj.rossia.org/community/tyumen_arrest.
Между тем, «правоохранительные органы» разговаривали со мной за анархизм и за теоретическую возможность построения либертарного общества. Задавали всякие дурацкие вопросы типа «не финансирует ли вас Черепанов» (это местный сталинист из РКРП, бывший депутат). Пытались вербовать, даже просили подписать бумагу о сотрудничестве. Подписывать не стал.
К вечеру стало ясно, что следователя уже не дождаться и нас опять отвезли в ИВС, уже не на персональной машине, а в обычном автозаке. Было ощущение, что на нас уже всем стало более-менее пофиг – даже поместили в одну камеру. Правда, на ужин опять опоздали :)

В эту ночь в ИВС я выспался. Приехали за нами только после обеда. Отвезли сразу в ЦЭП, где нас ждала следователь Щеглова. Она выписала справки об освобождении под подписку о невыезде. Только тут я узнал хоть какую-то фактуру. Оказывается, 4 декабря 2008 года было возбуждено уголовное дело «по факту осквернения здания Военного Комиссариата по Тюменской области». 11 декабря 2008 года были возбуждены уголовные дела «по факту осквернения зданий, принадлежащих Калининскому и Центральному военкоматам». 20 января 2009 года все эти дела были объединены в одно производство, и по этому производству я, Рустам и ещё один человек, которого сейчас нет в Тюмени, проходим как подозреваемые. Основание для подозрений нам сообщили только одно – показания А.
С тех пор случилось только следующее – наши родители ходили на допрос к следователю, где ничего сверхъестественного не сообщили. Кроме того, в понедельник следователь (надо отдать ей должное) разрешила мне с 4 по 7 февраля уехать на конференцию в Пермь. Куда я, собственно, и еду.

Теперь по анализу. Очевидно, что вандализм на стенах военкоматов – это предлог. Для чего – для обыска или для того, чтобы нас посадить – пока не знаю. Но изымали вещи, явно не имеющие отношения к «оскорбительным надписям на стенах военкоматов». Расхожая версия о том, что нас задержали, чтобы не пустить на КПРФный митинг 31 января, не выдерживает критики. Во-первых, мы туда и идти-то не собирались, и вряд ли кого-то бы туда позвали. Нам не очень улыбается стоять под знамёнами «оппозиционной» КПРФ. Во-вторых, даже если бы мы на этот митинг и пошли, я что-то сомневаюсь, что от этого там произошли бы какие-то дикие беспорядки и немедленная революция, которой надо опасаться. Так что получается что либо власти наши совсем от страха голову потеряли и решили хватать «ну хоть кого-нибудь», либо причина всё же другая. Возможно (и вполне вероятно), кого-то из высоких чинов всё-таки достали наши публикации в Интернете, в частности, на «Голосах». Ну и видимо надеялись, что мы все друг друга оговорим и можно будет отрапортовать о разгроме целого экстремистского сообщества. Не хухры-мухры.
Вот такие дела. Сейчас мы ищем деньги на адвокатов, поскольку по второй части 214 статьи вполне реальна посадка на три года, например. А этого бы лично мне не хотелось.

P.S. В порядке информации. Да, по политическим убеждениям я анархист (точнее, анархо-коммунист в духе Кропоткина или Кена Нэбба, сторонник безгосударственного и бесклассового общества). В Тюмени анархисты (по крайней мере, те, которых я знаю) боролись против уплотнительной застройки и милицейского беспредела, выступали за бойкот безальтернативных выборов и за всякие экологические темы, устраивали политические дискуссии и антифашистские митинги, создали независимый сайт свободной публикации www.golosa.info, кормили бездомных на акциях «Еды вместо бомб», ну и много всего ещё другого делали. Но теперь выясняется, что молчать в тряпочку, наверное, было бы лучше. По крайней мере, в этом нас стараются убедить люди в погонах. Ну, посмотрим.