| про корнеплоды |
[Oct. 7th, 2005|12:04 am] |
турнепс - корнеплод. В те далёкие времена студентов-первокурсников отправляли не только на картошку, но и на турнепс. Не знаю, что лучше. Наверное, всё же - картошка.
Сто с лишним километров от Ленинграда. Копорье. Поле с турнепсом. Сто двадцать новоиспечённых студней на поле, дёргающих корнеплоды. Романтика балтийского дождя, уют мелкооконного барака, сентябрьская влажная прохлада, приятное чувство постоянного лёгкого голода, интересные разговоры в тусклом свете сорокаваттных лампочек. Уже почти ночь, большинство спит, когда распахивается дверь:
- Наших бьют!
Сто двадцать человек, на бегу хватающих деревянные, и не очень, длинномерные предметы - жуткое зрелище. Для того, кто идёт навстречу. На бегу - детали6 местные побили двоих наших. Как выяснилось - ни за что. Два умных студня отправились на местную дискотеку, там деревенские юноши предъявили им претензии в грубой форме. Верх бестактности. Со стороны студней, естественно. Что должны были чувствовать деревенские юноши? Вот, вся деревня - человек сто. Молодёжи ( тteenagers тогда не было ) - человек тридцать-сорок. Все друг друга знают. Все привычные и оттого предсказуемые и скучные. И вот появляются мажорные, на местный взгляд, красавцы. Мало того, что они, даже в рабочей одежде - франты, лицом - не помяты, остры на слова, но главное - они чужаки! И девицы - смотрят только на них.
А мы - сто двадцать придурков готовы были снести эту деревню. Мент - Валера с пистолетом в руке, стоящий на раскачиваемом нами уазе, тщетно пытающийся остановить толпу, парень какой-то, может и не при делах вовсе - как его не убили? А накостылять-то следовало тем двум идиотам, что пошли в чужой монастырь.
Утром мы были в поле. А к бараку, где мы жили подъехали тракторы, пару местных мужчин видели вблизи барака с ружьями. Срочно приехавшие автобусы забирали нас в обед, везли к нашему временному жилью и, под прикрытием того же Валеры мы в пять минут похватали вещи, попрыгали в транспорт и - домой.
К чему? А к тому, что я так же бежал в этой толпе ночью и у меня в руке невесть откуда был обломок забора и я был такой же как все. Когда возвращались в барак я ужаснулся тому, что был частью безумной толпы, объединённой общей идеей.
Я больше никогда не был частью. И не буду. |
|
|
