Формула чернухи
Хрусталев, машину! - хороший пример театра для другого. В кадр попадает ровно один живой человек - Генриетта Яновская, и то, неизвестно каким ветром туда занесенная. Я подумал, неужели это Генриетта Яновская? Не может быть! А потом дождался титров и увидел ее имя в самом конце списка. Актеры "изображают сталинизм", а Генриетта слишком жива для "изображения сталинизма". Да и то, нужно сказать, легко изображать скотов. Вспомнилось, как в снежном городке, похожем на место действия Хрусталева (типа Рязани), только американском, постукивая ботинками на тонкой подошве, я звонил из автомата в номер ее мужа. Oна подняла трубку и, перебив, обвинила меня в том, что я что-то напутал. "Гинкаса здесь нет и не может быть, молодой человек. Вы что-то напутали. У него свой номер!" (Что я мог напутать, если это был единственный номер телефона, который дал мне сам Гинкас, и через пару часов я брал у него интервью именно в этом номере?). Есть женщины с таким великолепным темпераментом, что самую простую вещь не смогут не вывернуть наизнанку. Вот так и мертвая схема "Хрусталева" вывернута ею в данный ей короткий миг, что напоминает нам о другом фильме - Мирзоева по Платоновскому "Котловану". Там тоже пытались "изображать", но в силу каких-то причин это у них выходило "похуже" чем у Германа, может потому-что Мирзоев все-таки театральный режиссер, и в его репетициях, которые я снимал, даже самый малый актер - театральная машина, а не режиссер, который лишь прокладывает этой машине рельсы, да и то, не всегда - иногда Мирзоев заставляет актера бежать впереди паровоза и укладывать рельсы, а может, потому что у Мирзоева все собрались настоящие артисты, начиная с Мамонова, а не тени. Из "чернухи" еще можно упомянуть "Груз 200", который лучший из всех перечисленных - это театр для себя, помещенный в специальные условия. Да, вот это и есть формула хорошей чернухи на сегодняшний момент.