Радио · "Мотыга · Джем"

И вот обе армии выстроились под стенами Трои. Местные орали как папуасы, как стая галок, оказывая морально-психологическое давление на греков, но те шли спокойно, как подобает мужчинам. Локоть к локтю, кирпич в стене. Пыль из-под сандалий затмевала горизонт, подобно смогу. «Сейчас кто-то допиздится», думал каждый.

Когда оба войска сблизились, из толпы троянцев выбежал Александр Парис – причина войны, похититель менелаевой Елены. Поигрывая аж двумя копьями, имея за плечами лук, на бедре меч, препоясавшись леопардовой шкурой – нестареющая классика! – он выглядел как картинка. «Ну держитесь, противные», - говорил его внешний вид.

Но демонстрацию достижений троянской моды в стиле «милитари» внезапно прервал Менелай, со счастливым лицом ринувшийся на Александра Париса с колесницы, в надежде засандалить ему пикой меж загорелых ягодиц.

Сердчишко Александра противно стукнуло. Бледный, словно турист, отправившийся посрать и встретивший медведя, он шустро спрятался в толпе троянцев. Там его сурово встретил Гектор: «Хороший костюмчик, Саня. Выглядишь бодрячком. У какого мастера стрижешься?». Александр Парис потупил длинные ресницы.

Гектор: «Лучше бы твоя мама сделала аборт, Саня, ебун косоголовый. Или бы пацаны тебя убили маленького из рогатки во дворе. Слышишь, как ржут кони? Так вот: это не кони – это греки. Они смеются, потому что ты только что опидорасил Трою на весь белый свет. Греки не знали, что мышцу ты надул метандростенолоном, а твой загар подарил тебе «амбр солер». И вот такой красивый-завитой, но сильный, как воробей, ты осмелился охмурить Елену, гордость всех греков. Покатал девочку на модном корабле? Теперь вся Троя отдувается. Что же это ты не вышел с Менелаем хуем померяться? Хоть бы узнал, что такое настоящий мужчина. О! У меня идея! А ты ему сейчас на гитаре сыграй, как Елене играл, или челкой встряхни крашеной! Если бы троянцы были чуть побоевистее, тебе давно бы сшили деревянный костюм за такие мансы».

Александр Парис: «Ты, конечно, совершенно справедливо называешь меня педорасом, милый Гектор. Сердце у тебя как топор дровосека. Прямое и твердое, ой. Я не виноват, что такой красивый уродился. Если тебе так хочется увидеть меня в бою, давайте мы стыкнемся с Менелаем раз на раз, без массовки. Кто победил, тот получает Елену, плюс страховку».

Гектор одобрительно кивнул и пошел к греческим рядам, не обращая внимания на летящие камни и матерные выкрики. Наконец, кто-то из греков признал чемпиона: «Хорош базлать пацаны, кажися это Гектор и он имеет что-то нам сказать».

Гектор: «Слушайте, греки. И вы троянцы тоже. Наш Парис предлагает всем раздеться…». Греки удивились.

Гектор: «Тьфу! Я имел в виду «снять доспехи». Воткнуть мечи и копья в землю, и дать возможность вашему рогоносцу сразиться с нашим мальчонкой раз на раз. Кто побеждает, тот берет себе Елену и страховку, а мы нажремся всей толпой. Как вам такое?».

Менелай: «Я давно думал, что это касается только нас с Парисом. Жарьте барашка, пацаны. Лупаните в бубен. Зовите царя Приама, накрывайте стол, и покончим с этим говном!».
Обе армии вздохнули с облегчением. Нажраться в хлам казалось всяко привлекательнее, чем возиться в пыли с риском получить мечом в пузо. Гектор послал гонцов в Трою, а Агамемнон велел колоть баранов.

Елена ткала в светлице, надеясь отвлечься от нервозности. С вестью вошла богиня Ирида, приняв облик елениной золовки, Лаодики. Ирида: «Лен, не морщи лоб, потом никаким ботоксом не исправишь. Пока ты тут бесишься в одиночестве, пацаны уже столы накрывают. У них замирение вышло. Сейчас твой бывший с Александром Парисом будет на копьях за тебя биться. Иди погляди. Там уже наливают вовсю». Елена вспомнила о бывшем муже и глаза ее затуманились. Она быстро побежала на городскую стену, где обычно наблюдали шоу троянские старики.
Заметив подходящую Елену, аксакалы оставили домино и почмокали губами: «Да, пацанов можно понять… Такие сиськи, да в розовой кофточке, сведут с ума даже пидораса. Хотя, конечно, лучше бы ее домой отправить, уж больно хлопотно все как-то».

Троянский царь, старец Приам: «Присядь-ка к дедушке на коленочки. Вот так. Погляди, там внизу сейчас оба твоих хахаля будут копьями махать. Я, честно говоря, тебя не обвиняю, это все боги наши, скучно им… Кстати, это кто там такой здоровенный?».

Елена: «Простите, папа, что я за вашим сыном к вам домой приехала… Это внизу Агамемнон Атрид, царь. Бывший родственник, так сказать».

Приам: «Большую банду сколотил. Авторитет. А рядом кто? В плечах-то пошире будет, хоть и ростом не вышел».

Елена: «Это Одиссей Лаэртид, папа. Голова у него – Дом Советов буквально».

Подошел троянский герой Антенор: «Помню такого. Помню как-то Менелай всю эту блядскую историю разруливать ко мне домой приходил. И этот Одиссей с ним. Я, как водится поляну накрыл, налил парням. Думаю, щас они по стакану проедутся, посмотрю, каким клеем их папа с мамой склеили. Менелай был, помню, разодетый, видный, но пиздобол невероятный, ему бы рэп читать, куда там Эминему! А вот Одиссей… Стоит-молчит, вроде дебил-дебилом. Хуй знает, что он там себе в башке вертит?! Потемки… А потом как заговорит! Вот это башка!.. Больше его за ботанический видон да за джинсы Карабашской швейной фабрики никто не подкалывал».

Приам: «А это что за терминатор?».

Елена: «Аякс Теламонид, машина смерти. Рядом Идоменей со своими критянами. Я тут почти всех пацанов знаю, вместе голожопыми из говна куличики в Греции лепили. Двух только «поваров» не вижу, братовьев моих, Кастора с Полидевком. Неужто совсем за последнюю проблядь меня считают, что даже приехать отказались». Но Елена плакала зря. Братья не смогли бы приехать, даже если б захотели: уже давным-давно их хавали греческие могильные черви.

Тут, груженый кубками и прочей бухально-отдыхальной посудой, вошел вестник Идей: «Приам, пойдем! Поддержишь сынулю морально». Приама охватил нервный тик, внезапно ему очень захотелось по-большому. Ехать на передовую пенсионер был морально не готов. Но потеря имиджа для него была еще неприятней, поэтому с лихостью заправского извозчика, царь в сопровождении Антенора поскакал на колеснице к грекам.

Спешившись, троянские аксакалы подошли к Одиссею и Агамемнону, помыли руки и совершили совместную клятву: «Кто победит, того и баба». После чего определили взаимные имущественные претензии и размер контрибуции. Они долго молились Зевсу, но Громовержец решил кинуть обе стороны и в сразу переадресовал молитвы в корзину для бумаг.
Приам: «Несмотря на то, что мой сын выглядит, как Бэкхем, я все равно его люблю. И поскольку вы здесь не в футбол играть собрались, я, пожалуй, поеду домой. Что-то не хочется мне смотреть, как он с Менелаем будет тут бодаться». И прихватив жертвенных барашков, принадлежавших, кстати, грекам, хитрый старикашка удалился, предоставив Антенору рулить коляской.
Гектор с Одиссеем измерили ринг, насыпали в шлем бумажек и кинули жребий, кому первому бросать копье. Тем временем оба войска горячо молились Зевсу о прекращении войны этим боем. Зевс некисло смеялся над наивом смердов, прикрывая рот ладонью, чтобы убавить громкость. Гектор бросил жребий – первый бросок доставался Парису.

Александр Парис, изящный, как балетная пачка, нацепил тщательно отполированные доспехи, принадлежащие брату Ликаону, и поднял тяжеленное копье. Менелай Атрейон тем временем тоже приоделся. Выйдя на середину площадки, бойцы покорчили друг другу рожи, похмурили брови. Зрители впечатлились. Александр Парис со всей дури швырнул копье в противника, но силенок не хватило и наконечник согнулся об щит Менелая. Царь-рогоносец взмолился: «Зевс! Помоги мне кончать этого педрилу, чтобы знали потомки, что грех предавать чужое гостеприимство!». Зевс сделал вид, что ничего не слышит...

часть первая
часть вторая
часть третья

Current Mood:	sleepy
Current Music:	марш турецкого по РТР