Вадим Давыдов | ARDET VERBUM

Иногда мать-природа создаёт такие чудеса, что просто захватывает дух. Она была «Мэрилин Монро» эпохи после Великой войны, заработала тридцать миллионов долларов (в нынешних ценах это что-то около миллиарда), её — и не без оснований — считали прекраснейшей женщиной своего времени. Совершенство. Теперь сын Хеди Ламарр рассказывает историю своей матери — австрийской еврейки, ставшей одной из первых сверхзвёзд мирового кинематографа.

Калвер-сити — один из районов Лос-Анжелеса, который кажется знакомым даже тем, кто оказался там впервые в жизни. Где-то посередине пути из даунтауна в аэропорт вас то настигает, то вновь отпускает это дежавю. Безупречно ухоженные виллы прячутся за стенами живых изгородей, то и дело взгляд цепляется за вылизанные лужайки с тремя-четырьмя джипами у белого крыльца. Венайс Бич — всего в паре минут езды. Кто-то скажет, что Калвер-сити лишён собственного лица и харизмы, но люди охотно живут здесь, в тишине и покое.

Один из них — Энтони Лодер.

Мужчина, открывающий дверь, одет свободно и непринуждённо — как обычно в это время дня. Высокий, дружелюбный, темпераментный мужчина с живыми яркими глазами, крепким рукопожатием, — и в то же время совсем непохожий на типичного калифорнийского «своего парня». Под внешним спокойствием чувствуется скрытая сила.

Четырежды в своей жизни — сейчас Энтони Лодеру 65 [2012 г.] — он находился на волосок от смерти. Он чуть не задохнулся при рождении, в 11 лет — тяжёлая черепно-мозговая травма, опаснейшая отоларингическая инфекция в тридцать три и рак мочевого пузыря в пятьдесят два. Повезёт ли ему в пятый раз, он не знает, и рисковать не хочет. Так появилась эта книга.

Целая комната в доме Энтони забита папками, ящиками с бумагами, журналами и снимками. Масса материалов, никогда не публиковавшихся. Сувениры, памятные подарки… Но главное — это личные воспоминания, переживания и опыт. У Лодера опять рецидив рака. Лейкемия, — весной он прошёл уже второй курс химиотерапии. К этому моменту он начал отчётливо понимать, что воплощение мечты всей его жизни дальше откладывать нельзя. И что без посторонней помощи обойтись не получится. Он был слишком слаб, чтобы самостоятельно закончить работу над книгой, продолжавшейся больше трёх десятилетий. Именно в это время небольшое гамбургское издательство «Анкерхерц» вышло с ним на связь и предложило помощь одного из своих редакторов — Йохена Форстера. Это был счастливый случай для обеих договаривающихся сторон.

Мать Энтони, Хеди Ламарр, Хедвига Ева Мария Кислер, родилась 9 ноября 1913 года в Вене, в семье профессиональных музыкантов: её отец, Эмиль Кислер, был оркестрмейстером, мать, Гертруда Лихтвиц — пианисткой. Хедвига посещала театральную школу и дебютировала в кино в немецком фильме «Девушка в ночном клубе» (1930). Но известность, причём известность скандальную, её принесла роль в чешско-австрийском фильме Густава Махаты «Экстаз» («Симфония любви») (1933). По нынешним временам вполне невинная сцена купания обнажённой в лесном озере вызвала бурю эмоций и привела к тому, что в ряде стран фильм был запрещён в прокате для широкой публики.

Хедвига, как говорится, «проснулась знаменитой», и вся её жизнь становится сплошным приключенческим фильмом. Шесть браков, трое детей, богатство и слава, миллионы поклонников по всему свету — о чём ещё может мечтать по-настоящему романтическая натура?

В фильме «Я беру эту женщину» со Спенсером Трейси (1940)

Испуганные родители скоропостижно выдают Хедвигу замуж за австрийского промышленника и оружейного фабриканта Фрица Мандля. Богатый муж оказался мелочным домашним тираном, и Хедвига решила, что этот вариант как окончательный её не устраивает. Она совершает классический сказочный побег из замка — подсыпав снотворное служанке, и вскоре оказывается на борту одного из флаг-шипов «Серебряной звезды» — «Нормандии». Курс — Нью-Йорк!

Прямо на прогулочной палубе пассажирского лайнера Хедвига, ни слова не говорящая по-английски, подписывает контракт с одним из «богов Голливуда» — самим Льюисом Майером, основателем MGM. Так начинается новая жизнь под новым именем — Хеди Ламарр становится законодательницей мод, иконой, её лицо не сходит с обложек, её любовные истории — со страниц таблоидов: всем хочется знать, только ли сценическим партнёрством ограничивались её отношения со Спенсером Трейси, Кларком Гейблом, Чарли Боером и Джеймсом Стюартом, или..?

Но не только, не только. Начавшаяся война не оставила Ламарр равнодушной. Её матери удалось покинуть Австрию вскоре после «Аншлюса» и найти убежище в Лондоне, и ещё и поэтому война стала для кинозвезды, далёкой от театров сражений, личным переживанием. Она решила, что одних портретов для солдатских открыток недостаточно. Видимо, и замужество за «оружейным бароном» не прошло для Хеди даром. Ламарр поделилась с живущим по соседству композитором Антайлем очень важной, как позже выяснилось, идеей: если дистанционно сообщать координаты цели управляемой торпеде по одной контрольной частоте, то сигнал может быть легко перехвачен, заглушён или позволит перенаправить торпеду на другую цель, поэтому существует задача создать управляемые торпеды, сигнал на которые нельзя будет перехватить или заглушить. Вместе они вскоре разработали важный компонент: если использовать на передатчике случайный код, который будет менять канал передачи, то можно синхронизировать такие же частотные переходы и на приёмнике. Такая смена каналов связи гарантирует безопасную передачу сигнала. До того времени псевдослучайные коды использовались для шифровки информации, передаваемой по неизменным открытым каналам. Ламарр и Антайль сделали огромный шаг вперёд: секретный ключ стал использоваться для быстрого изменения каналов передачи информации. В августе 1942 Ламарр и Антайль получили патент № 2292387 «Секретная система связи (Secret Communication System)». Патент описывает секретные системы связи, включающие передачу ложных каналов на разных частотах. Красоту решения и достоинства технологии «скачущей частоты» оценили. И хотя во время Второй Мировой войны этот патент применён не был, он стал основой для технологий с расширенным спектром частот, которая сегодня используется повсюду: в сотовой связи, протоколах беспроводной передачи данных стандарта Wi-Fi, в приёмниках и спутниках GPS.

День рождения актрисы, 9 ноября, стал в Германии Днём изобретателя.

Это звучит невероятно, но Хеди Ламарр всю жизнь была тесно связана с индустрией связи и вычислительной техники. После завершения актёрской карьеры она входила в состав акционерных советов ряда технологических компаний Силиконовой долины, используя не только свои широкие связи и сногсшибательное обаяние, но и живой, резкий, язвительный ум для того, чтобы её новая родина, Америка, заняла лидирующие позиции в информационной революции. Кстати, в Голливуде её ненавидели — именно за то, что Хеди не стеснялась пользоваться умом и не прикидывалась дурочкой, как это было модно. Её острый язык только усугублял эту ненависть: Хеди никогда не лезла за словом в карман и не упускала случая хорошенько приложить голливудских леваков фейсом об тейбл. Когда она в 60-е решила вернуться на киносцену, голливудская шайка извращенцев организовала «подставу» и кампанию травли, используя автобиографическую книгу, написанную Хеди в соавторстве с некими Гульдом и Райсом. Увидевшая свет версия книги привела Хеди в ужас: текст, помимо явного плагиата из различных источников, содержал массу домыслов и сплетен. Левацкая тусовка извращенцев обвиняла Хеди в том, в чём сама была по уши замазана: в нимфомании, наркотической зависимости, алкоголизме и промискуитете, а потом и в клептомании, — якобы Ламарр украла туфли в каком-то супермаркете. Суд признал все обвинения несостоятельными, но о возобновлении карьеры можно было забыть.

С Джеймсом Стюартом (слева) и с Кларком Гейблом (справа)

Её сын Энтони в какой-то мере пошёл по стопам матери в том, что касается деловой активности: он — успешный предприниматель в сфере коммуникаций.

Всю вторую половину жизни Ламарр, вплоть до её смерти в 2000 г., за ней тянулся шлейф былых скандалов и приключений, реальных и выдуманных — Голливуд не отпускает и мелочно мстит на каждом шагу. Слухи о кошмарных косметических операциях, нелепые судебные иски — ни дня без строчки, ни минуты покоя. Надо обладать нешуточной волей и чувством собственного достоинства, чтобы выдерживать непрекращающийся шторм клеветы и наветов.

Сегодня Хеди Ламарр предана забвению. Из всех голливудских богинь — сильнее прочих. Вспоминая забытых и полузабытых звёзд минувшего, о Ламарр вспоминают реже всего, если вспоминают вообще. Энтони Лодер не любит об этом вспоминать, но история должна быть рассказана. Ему, как сыну, тоже доставалось немало.

Хеди Ламарр на церемонии «Золотой Глобус», 1967 г.

Истории, рассказанные Энтони Лодером, одна интереснее другой: оказывается, Хеди отклонила предложение авторов бессмертной «Касабланки» сыграть роль Ильзы Лунд, позже доставшейся Бергман: сценарий не понравился. Он вспоминает о встречах с голливудским «целителем» и «амфетаминовым гуру» Максом Якобсоном, прозванном «Мирамаксом» (Miracle Max), — этим прозвищем то ли в шутку, то ли всерьёз вдохновились создатели одной из известнейших голливудских студий. О забавном эпизоде в 50-х, когда мама сидит в бассейне, а некий пожилой господин рисует её портрет, — и пятилетний Энтони важно сообщает портретисту, что и трёхлетний карапуз рисует лучше, — и о том, как теперь дико жалеет о том, что немедленно не упрятал эти каракули в рамку под стекло — ведь пожилым господином, не умеющим рисовать, оказался Пабло Пикассо. И много чего ещё…

Кинокарьера Хеди Ламарр продолжалась до середины 50-х, она была в одном ряду с такими звёздами, как Джуди Гарланд (слева)

Она была воплощением Страсти. Как говорила сама Хеди, «Я слишком часто требовала любви, — возможно, слишком часто и слишком сильно». Энтони заполняет пробелы, повествуя о детстве маленькой венки, похожей на детство принцессы, о золотой клетке первого брака, озаряемого мрачным светом застолий с будущими руководителями Третьего Рейха, о сложных отношениях с Майером, Чаплиным, Говардом Хьюзом, о независимом, резком характере, умением ставить всё вокруг себя с ног на голову, если это казалось ей важным. О тайне приёмного сына Джеймса, который, возможно, был вовсе не приёмным. О ненависти матери к студийным боссам, видевшей в ней лишь красивую сексуальную куклу для мужских утех, о лицемерии киноиндустрии, о битвах за роли, о вспышках гнева и пощёчинах. О закулисье, заглянуть куда мы так жаждем — и о разочаровании, которое нас при этом подстерегает.

Всё это звучит сегодня весьма современно, — сегодня, когда звёзды-однодневки вспыхивают, словно по волшебству, и снова гаснут. Публика жаждет новизны — каждый день, каждый час. Бежать изо всех сил, чтобы оставаться на месте. Популярность приходит и уходит — и часто совершенно не зависит ни от таланта, ни от характера. И как часто жизнь публичной персоны отличается от её прокламаций. Хеди негодовала, что Голливуду нет дела до её внутреннего мира, что его интересует лишь её внешность — и ложилась под нож косметического хирурга. Твердила, что ей мила простая, несуетная жизнь — и не пропускала ни одного магазина. Уверяла, что быть матерью ей важнее всего — и годами не виделась со своими детьми.

Она не была поверхностной, но её жизнь голливудской дивы требовала поверхностности. И чем яростнее она сопротивлялась, тем громче и ненасытнее чавкало засасывающее её болото. Каждую секунду жизни быть уверенным, что весь мир вращается вокруг тебя — вот что такое суть Голливуда. А когда он цинично вышвырнул больше ненужную ему Хеди, ей потребовалось очень, очень много времени, чтобы найти себя снова. И произошло ли это в полной мере? Энтони не готов ответить ни «да», ни «нет». Он видит трагедию матери в том, что она доверяла не тем людям, а потом вовсе перестала доверять всем, включая себя — и из освещающей всё вокруг принцессы из сказочного Венского леса превратилась в жёлчную пожилую даму, слишком занятую мелочной чепухой, чтобы любить.

Своего отца Энтони едва знал. И тем важнее для него рассказать историю своей матери так, как он её видел и понимал. И говорит, что будет счастлив, если успеет сделать это.

Лучше поздно, чем никогда.

Originally published at Ardet Verbum. You can comment here or there.