Аудиокниги-3
Что-то я совсем забросила аудиообзоры.
Исправляюсь, исправляюсь….
Рассказывать обо всех книгах, что прослушала в этом году, конечно, не буду, но хотя бы о тех, которые понравились, заинтересовали или подтолкнули оглянуться на прошлое.

Открыла для себя нового писателя. Наверное, новый он только для меня, а активным читателям давно известен.
Это Исигуро Кадзуо. Хороший писатель. И книжки у него хорошие. Англичанин японского происхождения.
Первым прослушала роман "Остаток дня" (1989 .), за который Исигуро получил букеровскую премию.
О чем эта книга? На первый взгляд, это просто история жизни дворецкого Стивенса, рассказанная им самим. На второй - о том, как лакейское мировосприятие губит в человеке все живое, иссушает его сердце, лишает настоящей жизни.
Стивенс - человек неглупый, есть у него и хорошие душевные качества, за которые его полюбила экономка мисс Кентон, но он сухарь и педант, ставящий выше всего на свете долг служения, считающий, что рядовому гражданину "не постичь огромных проблем современного мира, а поэтому лучше всего безоглядно положиться на такого хозяина, которого мы считаем достаточно мудрым, и честно и беззаветно служить ему по мере сил".
Т.е. каждый сверчок знай свой шесток.
А ведь мы это уже проходили. Не из таких ли рассуждений вылупились гитлеры и сталины?
Не раз во время прослушивания книги возникало возмущение лакейским отношением вышколенного дворецкого к миру и людям. А к концу книги стало ужасно жалко этого старого дуралея, у которого ни семьи, ни любви, ни друзей. Вот сидит он, бедолага, на сверкающем лампочками молу, одинокий среди шумного и веселого людского моря, и с завистью думает о тех, кто может так непринужденно общаться, так по-детски веселиться, а он всего этого лишен. У него лишь "остаток дня", долг, честь и достоинство. И воспоминания о священном занятии - чистке столового серебра.

Далее был роман "Художник зыбкого мира" (1986). Роман получил премию "Уитбред" как лучшее произведение 1986-го года.
Главный герой Мацуи Оно - один из самых известных художников довоенной Японии. Он доживает свои дни в старом большом доме вместе с младшей дочерью, которой уже 26 лет, а она все еще не замужем, и он хочет устроить судьбу Норико до того, как уйдет из этого мира. Но это очень непросто. Потому что в Японии существует обычай (или существовал - не знаю), по которому семья жениха вправе провести расследование для того, чтобы удостовериться в порядочности семьи невесты.
Оно - человек порядочный, но в годы своего творческого расцвета активно поддерживал военных, посвятив войне свое творчество.
Мне были очень интересны воспоминания старого художника о его веселой молодости, размышления о вечных ценностях и зыбком мире страстей. Интересно было и то, как он приходит к признанию своих заблуждений (хоть они и не были конъюнктурными, т.к. он искренне верил в правильность выбранного пути).
Мацуи Оно находит в себе и честность, и смелость, и мудрость, чтобы не потерять свое лицо в непростой ситуации.

После него - "Когда мы были сиротами" (2000).
Роман этот понравился менее других. Чего-то мне в нем не хватило, чтобы царапнуть душу.
В книге рассказывается, как известный английский детектив Кристофер Бэнкс, мечтавший раскрыть тайну исчезновения его родителей, приезжает в Шанхай, где прошло его детство. Его цель - либо разыскать их, если они живы, либо найти какую-нибудь достоверную информацию о них. И ему это удается. Но результат оказывается неожиданным.

И последним прослушала "Не отпускай меня" (2005)
Очень хороший и грустный роман. Он построен в виде воспоминаний Кэти Ш., молодой женщины (ей 31 год), проведшей детство в привилегированной школе Хейлшем. Я не сразу поняла, что это не просто элитная школа, а пансионат для клонов, которых выращивают как доноров для дальнейшей выемки органов. А когда поняла, мне стало по-настоящему страшно: это ведь "горячая тема". И не об овечке Долли идет речь, а о людях.
"Господи, ну какие же они клоны?" - думалось мне. Милые, умные, дети, любящие жизнь, выдумщики и творцы, многие из них талантливы. Как же это возможно? Ужасно то, что они знают для чего пришли в этот мир, и безропотно подчиняются течению жизни, не пытаясь протестовать, не допуская мысли, что могут что-то изменить в своей жизни.
Все время, пока слушала книгу, напряжение и страх не покидали меня. И этот страх усиливался тем, что рассказывается в книге о судьбе клонов так просто, так обыденно, как о полевой ромашке или о дожде. А от одного эпизода я и вовсе расплакалась (сентиментальная, наверное, стала). Кэти и ее друзья не знают, кто такие "мама" и "папа". Т.е. слова эти им знакомы из книг и фильмов, и значение их они знают. Но это для них всего лишь слова. И они с детства знают, что ни у кого из них не может быть детей. Да они и не мечтают о них. НО!!!
В эпизоде говорится о любимой песне Кэти "После захода солнца" Джуди Бриджуотер.

"Первоначально это была долгоиграющая пластинка (запись 1956 года), но мне, естественно, досталась кассета, и картинка на вкладыше, вероятно, представляла собой уменьшенную копию пластиночного конверта. На Джуди Бриджуотер пурпурное атласное платье, по тогдашней моде не закрывающее плеч, и видна только верхняя часть ее фигуры, потому что она сидит за стойкой бара. Задний план приводит на ум Южную Америку: пальмы, смуглые официанты в белых смокингах. Джуди сфотографирована с той точки, в какой мог бы находиться бармен, подающий ей напиток. Она смотрит на тебя дружелюбным, в меру завлекательным взглядом - если флиртует, то лишь чуть чуть, как с человеком, знакомым ей давным давно.
Вещь медленная, ночная, американская, и одно место там Джуди повторяет несколько раз: "Не отпускай меня… О детка, детка… Не отпускай меня…" Мне было одиннадцать лет, и до тех пор я не часто слушала музыку, но эта песня меня проняла. Я всегда старалась держать кассету перемотанной на начало, чтобы можно было послушать при первом же удобном случае.
Что, собственно, в этой песне было такого? К словам, надо сказать, я толком не прислушивалась - просто дожидалась этого места: "Детка, детка, не отпускай меня…" И мне представлялась женщина, которой сказали, что у нее не может быть детей, - а она всю жизнь очень очень хотела их иметь. Потом случается какое то чудо, у нее рождается ребенок, и она прижимает этого ребенка к себе, ходит с ним и поет: "Детка, детка, не отпускай меня…" Поет отчасти потому, что очень счастлива, но еще и потому, что очень боится чего то, что может произойти, - что дитя заболеет или его отнимут у нее. Я и тогда понимала, что это неверное толкование, что оно противоречит другим словам песни. Но для меня это было не важно. Песня была о том, о чем я сказала, и я слушала ее одна снова и снова при первой возможности.
Был солнечный день, и я зашла в спальню что то взять. Хорошо помню, какой яркий был свет: занавески не были отдернуты как следует, и в широких солнечных полосах плавали пылинки. Я не собиралась ставить кассету, но, оказавшись в комнате одна, вдруг захотела послушать песню, вынула кассету из сундучка и вставила в магнитофон.
……Я медленно покачивалась в такт пению, прижимая к груди воображаемого младенца. В довершение картины это был один из тех случаев, когда в роли младенца у меня выступала подушка: я двигалась с ней в медленном танце, закрыв глаза и тихо подпевая всякий раз, когда звучали эти слова:
- О детка, детка, не отпускай меня…"
Романы Исигуро начитаны Ириной Ерисановой. Не самое плохое чтение. Но и здесь, как и в книгах Мураками, многие из которых я слушала в ее исполнении, не те акценты, неоправданные паузы в середине фразы. 4 с минусом по шестибалльной шкале, и не больше.

С. Моэм. "Бремя страстей человеческих".
Книгу читала лет в 18. И тогда она произвела на меня огромное впечатление. Хотя многое было непонятно в разговорах Филиппа с Крэншоу и Хэйуардом, в спорах о живописи, литературе, религии.
Как и Филиппа, юношеские идеалы, внушаемые книгами, чуть было не свернули меня с пути истинного. И я чуть было не забросила филфак после 1-го курса, горя желанием сломя голову мчаться в Ленинград и поступать в Академию художеств на факультет теории и истории искусства. И потому всю зиму и весну штудировала толстенные монографии по русскому и зарубежному искусству. И чем больше их читала, тем сильнее хотела стать искусствоведом. Но не сложилось: мама не пустила:)
Чтец - Илья Прудовский. 5 баллов.

В. Орлов "Альтист Данилов".
Появившись в "Новом мире" в 80-х, этот роман буквально поставил на уши моих друзей. И меня. Журнал передавался из рук в руки на 1-2 дня. И очередь была большущая. До него читала лишь "Солёный арбуз" Орлова в "Юности".
Вообще-то я не любила фантастику. Но эта фантастика была такой земной, что воспринималась как горькая реальность. И бесовский антураж нисколько не мешал видеть живую жизнь. Наоборот, помогал разобраться в чем-то, что в суете дней некогда было осмыслить. Что я и делала в основном в общественном транспорте. Читать, отгородившись книгой от всех, я в нем не любила. А обдумывать и додумывать - сколько угодно. Не обращая внимания на толкотню (я ее просто не замечала), машинально передавая билетики и не отвечая на вопросы рядом стоящих, но вовсе не из гордости: я их попросту не слышала.
Сейчас слушала с таким же интересом, с каким почти 30 лет назад читала.
Книгу начитал Олег Исаев. Неплохой чтец. 5 баллов.

В. Орлов "Аптекарь".
Тоже не разочаровалась.
Ну, а почему, собственно, я должна была разочароваться? Писатель хороший, и книги у него хорошие и умные, добрые и с юмором. И мысль о том, что, чтобы делать людям добро, не нужны никакие потусторонние силы, - мысль эта на все времена. Лишь бы посюсторонние силы не мешали.
Однако "Альтист" мне нравится больше, чем "Аптекарь".
Чтец - Радик Мухаметзянов. Я стараюсь "проходить мимо" этого чтеца, если нет крайней необходимости. Два с плюсом.

Т. Толстая "Кысь". Читала давно, поэтому решила освежить в памяти.
В первый раз роман мне понравился больше:)
Вообще-то мне не нравятся крупные формы у Толстой. Публицист она очень хороший. И рассказы тоже хороши. Люблю, например, "Река в Оккервиле". Но вот романы…..мммм…
Чтец скрылся за инициалами ДМ. Жаль, читал очень хорошо! Хотелось бы знать его имя.
6 баллов.

Петр Вайль "Стихи про меня"
Очень хорошая книга!
55 стихотворений поэтов 20 века. От "Среди миров" Анненского до "Цыганка ввалится, мотая юбкою" Гандлевского. А между ними - Блок, Бунин, Цветаева, Гумилев, Северянин, Мандельштам, Бродский, Пастернак, Маяковский, Г. Иванов, Хлебников, Волошин, Есенин, Ходасевич, Заболоцкий, Олейников, Высоцкий, Окуджава, Володин, Цветков, Лосев, Рейн. Наверное, я не всех назвала.
И еще сотни цитат в одну строчку или целую строфу. И при них описания (небольшие эссе) то каких-то событий жизни автора, то нашей действительности, то рассуждения о роли стихов в его жизни и об авангардизме, то рассказы о судьбах поэтов, о встречах с ними или с их стихами и о том, как стихи отразились в жизненном опыте Вайля и т.д.
И все это очень интересно, информативно, задушевно.
Книгу начитал сам автор. Поэтому ни о каких неправильных акцентах речи идти не может.
Ровная, спокойная интонация. Это и не исполнение вовсе, а разговор с читателем.
Стихи читал так, как их читают сами поэты (например, Бродский) - бесцветно, но не нараспев и без подвываний и завываний. Пожалуй, можно было бы и помедленнее. Но таков его стиль.
Сам Вайль называл манеру чтения Бродского "литургическим полупением". А я хотела назвать его авторскую манеру однотонной молитвой. Прослушала еще раз - нет, не права я. Есть у него и тона, и полутона. Все у него есть. А главное - книга умная.

Надеюсь вскоре продолжить аудиообзор, но уже книг другого рода. Тех, которые одни считают литературой, другие - чтивом, а третьи располагают их между этими двумя.
Я и такие слушаю:)