Настроение:

apathetic

* * *

Мальчик-трогалка всегда был таким, сколько его помнили. Всегда был трогалкой. Это означает, что к нему было приятно прикасаться. Трогать его было приятно. Просто трогать – безо всякого сексуального подтекста. Первым это заметил, конечно, акушер. Седатый дядька, который полжизни вытаскивал из женщин детей, вдруг застыл, умилённо тиская влажного новорожденного.
После – многочисленные родственники, дети, кошки, собаки… Впрочем, тут небольшое исключение. Насчет сексуального подтекста. Собаки как раз трогали подросшего мальчика-трогалку с подтекстом. И с энтузиазмом. Характерно дрыгаясь.
Вообще из близких людей мальчика-трогалку не тискала только мать. Ей было по барабану.
А сам мальчик-трогалка ненавидел к себе прикасаться. Поэтому мылся большими мочалками и писал сидя. Даже подростковый онанизм как-то прошел мимо.
А потом мальчик-трогалка стал носить перчатки. Он боялся, что как-нибудь случайно поздоровается за руку с активным гомосексуалистом. И что тогда?.. В восемнадцать лет его очень волновал этот вопрос.
Больше всего мальчик-трогалка мечтал стать космонавтом и всегда ходить в скафандре. Но это было в детстве. Там же, в детстве, мальчик-трогалка обмотал однажды себя синей изолентой, везде, где мог дотянуться. Это было интересное зрелище.
Кстати, не стоит больше про мальчика-трогалку. Он уже умер. И ничего удивительного тут нет.