Введение. Сразу оговорюсь, что считаю данную попытку переноса комикса на экран наиболее удачной. Более того, это идеальная попытка принесшая идеальный результат. Можно считать, что Родригес закрыл тему. Всякие дальнейшие экранизации (равно как и все предыдущие) будут заведомо менее точными попытками визуализировать, оживить дух и плоть комикса. И эта же несомненная удача Родригеса как прожектором высветила художественные и морально-этические проблемы (жанра) комикса. Поэтому далее в тексте я не буду различать оригинальный комикс и фильм.

«Город греха» уже успели окрестить родоначальником нео-нуара. Вранье. От того, что изображение черно-белое, на улице вечная ночь, а действующие лица – суровые мужчины в плащах до пят и роковые блондинки, фильм не становится нуаром. Нуар - это прежде всего особая атмосфера, построение кадра, ракурсы, освещение. Начинаясь как нуар, ГГ через пять минут теряет все свое очарование вместе с первыми прямолинейно-жестокими ранениями Джона Хартигана (Брюс Уиллис). Кровь начинает заливать экран.

Эпизод с Марвом (Микки Рурк), настоящим Минотавром, лишенным женской любви и уважения общества, выглядит наиболее продуманным. Желание Марва отомстить за случайную подружку, убитую в первую же ночь их любви, придает наибольшую осмысленность происходящему. Реки крови, которые все больше и больше заливают зрителей, воспринимаются отстраненно, благодаря сопереживанию герою. Чего более не будет во всем фильме. Только Марв предстает перед нами наделенный живыми чувствами и эмоциями, наделенный жизнью. И это подчеркивает плоскостность остальных персонажей, неживых образов, составляющих галерею человеков-функции: «воительница», «предательница», «полицейский», «маньяк», «герой», «ниндзя», «проститутка», «бандит», «желтое чмо». Все эти плоские персонажи ничего не играют, у них нет души, у них нет мысли, они роботы, которые должны скреплять сюжет своими поступками, никак не объясненными, никак не мотивированными. О чем думает Михо, лихо пронзая самурайскими мечами врагов, почему Дуайт помогает проституткам, почему маньяк Кевин ест людей, мы не узнаем, потому что это неинтересно авторам. А интересна им голая изобразительная сторона - чтобы очочки Кевина-хоббита блестели пострашнее, чтобы из пистолета Дуайт стрелял красиво, да чтобы куски мяса из жертв и врагов отрывались поужаснее. И Родригесу это прекрасно удается. Гений! Талант!

Беспросветен мир Бэйсин-сити, населенный негодяями, проститутками и убийцами. Любой персонаж, в котором просыпается что-то доброе безжалостно уничтожается, не оставляя зрителю шансов. Спасение Хартиганом Нэнси Каллахан бессмыслено, она все равно рано или поздно падет от рук маньяка или станет проституткой. Епископ города по совместительству главный злодей и растлитель. Вымышленный мир комикса, созданный больным воображением Миллера, безжалостно вымарывает из себя все человеческое.

И обнаруживается, что без Человека все происходящее на экране не имеет никакой цели и никакого смысла, кроме как демонстрировать зрителям череду сражений-поединков с фонтанами крови, либо просто большими, либо совсем огромными. Каждый раз очередная бойня визуализируется с большой изобретательностью и вычурностью. Визуальный накал подготовки к решающей схватке (а она в фильме не одна) достигает такой степени изыска и красивости, что последующие сцены жестокой расправы с врагами потрясают до отвращения. Кстати, Марва, случайно ожившего на экране с помощью Микки Рурка, авторы уничтожают наиболее жестоким образом.

Чтобы хоть как-то оправдать отсутствие смысла в происходящем, в конце Родригес по-тарантиновски закольцовывает сюжет.

Насилие ради насилия, насилие ради того, чтобы красиво показать насилие, в отсутствие живых персонажей, в отсутствие целей, ради чего все это, в отсутствие внятной истории, насилие, показываемое предельно эстетизировано и предельно натуралистично, беспощадно вымарывает в зрителе последние способности различения плохого и хорошего, добра и зла. И значит, мир темен и возможно все. А Бога нет.