АЗИОПА


А вот выдержки из беседы с Никитой Михалковым поэта Эдмунда Иодковского («Континент», № 70, Париж-Москва, 1992, стр. 317 – 334. Беседа (а точнее монолог Н.М.) обзагололовлена простенько – «Мы – Евразия». (Циник А. Кончаловский, глумливо усмехаясь, любит повторять чуть ли им самим сочиненное и понятно с чем рифмующееся: «Мы – Азиопа»!).

Стр. 326 «…74 года людей отучили работать. Страна богата, открывали холодильник – и вынимали мясо, вынимали нефть, кормили этой нефтью полмира за бесценок, чтобы они голосовали только за коммунистические режимы, которые кровью, огнем и мечом уничтожали старые. Было много всего - и стало иссякать, и вдруг поняли, что это не бесконечно. Жили, ничего не преумножая, а только пользуясь богатствами. Целые поколения выросли людей, которым не стыдно сделать плохо. Посмотрите, как строятся дома, зайдите в больницы, на вокзалы, посмотрите, как работает умывальник, как делают батареи! Хорошо делают тем, от кого зависит конкретная твоя жизнь. Вот был ЦК КПСС – ему делали хорошо. Не сделаешь хорошо – уволят, а уволят – будешь работать в РСУ. А работать в РСУ – это значит: ни пайка, ни двух выходных…

<”Из средств на соцсферу выдали студии Н. Михалкова $ 659 тысяч” – «Мафия исчезает, когда приходит к власти», «Новая газета», № 47, 1998, с. 6>.

(Картина: вальяжно-снисходительный маэстро, морщась, цедит сквозь зубы «вечные» истины, и перед ним – всего лишь сошка, какой-то там литератор, редакторишко газетенки «Литературные новости». Интервью – жанр, конечно, ущербный. Уговаривай «звездуна», потом гляди ему в рот, он млеет от цедимых благоглупостей, потом сто раз прошерстит текст с придирками, как бы он себе, любимому, не показался неприглядным. «Беседа» то и дело заходит в тупик, оттого, что «собеседник» путается в бурном потоке сознания. Оракулствует, будто надиктовывает передовицу в «Правду»).

– А в применении к культуре? Что утрачено?

– Утрачено все, чего там говорить… Утрачены понятия греха и стыда. Утрачена сама культура. Как учат детей, на чем их учат? Учат, что история начинается с 17-го года, с Ленина, что Толстой – «зеркало русской революции», что Герцен – демократ… Вы когда учились в школе?

– Я окончил в 49-м.

(Михалкову- младшему тогда было четыре годика, его папа аккурат в том году написал классическое произведение «В Музее В. И. Ленина», которое заставляли зубрить поколения школяров, упрятав от них и их родителей в спецхраны все о чем станет дальше разглагольствовать режиссер, однако тот продолжает менторски):

–Значит, в 39-м поступили. Вы что-нибудь знали про Мережковского, пока учились в школе? Если вы сами не читали…

– Читал.

(Но соответчик-глухарь лишь только собою заслушивается, продолжает отчитывать vis-a-vis).

– Вы что-нибудь знали про Ильина, про Бердяева, про сборник «Вехи», про Соловьева? Ничего не знали про тех, кто спорил с Лениным, кроме тех материалов, где Ленин их лихо разбивал.

И невдомек инфанту, что в эпоху тотального «одядистепенения» все эти книги нельзя было назвать общедоступными, да и не интересует его вовсе мнение какого-то интервьюера. Тертый Иодковский подыгрывает:

– А когда для вас начался процесс постижения всех этих ценностей? Ведь вы тоже прошли через какое-то инакомыслие.

И в ответ услышишь, что повезло человеку с матерью - Натальей Петровной Кончаловской, внучкой Сурикова, которая благодаря отцу Никиты Сергеевича, то бишь Михалкову-старшему жила как хотела.