| Гильбо: мрачный сценарий с оптимистическим финалом (о грядущей революции) |
[May. 24th, 2005|01:18 pm] |
| [ | Current Mood |
| | обеденное | ] |
| [ | Current Music |
| | инстр. | ] |
Фрагменты статьи:
Чем ближе крах режима, чем очевиднее дестабилизация, тем авантюрнее становится политика Кремля. Место политтехнологов от болтологии занимают политтехнологи от кризисно-силовых корпораций. На место либеральных болтунов вокруг президентской администрации пробираются болтуны экстремистского толка, обладающие авантюризмом Делягина, хотя и не обладающие его умом. Осознание кремлевскими администраторами факта ускользания из рук контроля над ситуацией несмотря на завертывание гаек на сорванную резьбу, заставляет их прислушиваться к советам из сферы «кризис-менеджмента» и нетрадиционных практик. За кратковременным расцветом в кремлевском болоте бледных теней Распутиных и Бадмаевых на горизонте маячит когорта новых Бонч-Бруевичей, Куропаткиных и Адексеевых, уже готовых на любые авантюры и перемены государственного строя, дабы снять с повестки дня пренеприятнейшие для них вопросы, накопленные предыдущим десятилетием.
Рецепты новых «силовых» политтехнологов столь же просты, сколь и очевидны. Сегодня Кремль изо всех сил убеждают, что в виду неминуемой в ближайший год утраты контроля над ситуацией в стране надо сыграть на опережение, провокацией толкнуть оппозицию на фальстарт, пока еще власть сильна и способна подавить любое выступление. Сценаристы «управляемого кризиса» предлагают вывести на несколько дней милицию из городов, учинить грабежи и потом списать все бесчинства на оппозицию, заодно припугнув американских хозяев утерей Кремлем контроля над «ядерной кнопкой», что заставит дядю Сэма дать Путину ясак на любую расправу над русскими, лишь бы Америку не задело.
Сценарий этот вполне логичен в рамках представлений «кремлевских» о реальности. Им представляется, что главная опасность режиму грозит со стороны некой «оранжевой» оппозиции, целиком завязанной на Госдеп, Березовского и его мерриллинчевских хозяев. Не умея анализировать объективные процессы, кремлевские и лубянские аналитики склонны все видеть через призму действий лондонских скандалистов, в то время как те просто плывут по течению, стараясь удержаться на гребне волны.
В действительности, конечно, опасности для Кремля вызваны не недовольством кучки пиарщиков-миллиардеров или кознами вашингтонских друзей. Они проистекают из обстоятельств совершенно объективных, неустранимых никакими средствами «кризис-менеджмента» и прочей зубатовщиной. Реалии постиндустриального мира совершенно меняют привычную логику социальных и геополитических процессов, обесценивают ранее приобретенный опыт. Чем далее, тем более Кремль неадекватен в своих ответах на вызовы времени. Чем далее, тем в большей степени провоцирует он крах своего правления.
Все политические прогнозы последнего времени, основанные на пролонгации существующих тенденций, предрекают исчезновение России как государства с политической карты мира, заселение ее территории китайцами, формирование китайского суверенитета над этой территорией и постепенное исчезновение русских как нации. Конечно же, пролонгации тенденции для верного прогноза недостаточно, но факт остается фактом: все сложившиеся в результате политики Ельцина-Путина тенденции действуют именно в этом направлении.
В современном мире экономика, основанная на эксплуатации природных ресурсов, совершенно неспособна дать государству достаточные ресурсы для контроля большой территории. Феодальная экономика и в прошлые времена таких ресурсов не давала, и феодальные государства имели характер крайне рыхлый, нестабильный и слабый. Только в индустриальную эпоху появились сильные централизованные государства, а построить мощное современное государство, способное к глобальному контролю ситуации и к ответам на вызовы времени, можно только лишь опираясь на ресурсы постиндустриальной экономики.
Однако же российская экономика даже индустриальную составляющую в значительной степени растеряла. В этом и заключается истинная причина ослабления государства. В стране, где нефтяники представляются на фоне остальных чуть ли не богачами, а властители борются за то, чтобы отхватить кусочек нищенских их заработков, сильного государства быть не может в принципе.
Проведение политики поддержки доиндустраильной, феодальной структуры экономики под громогласные заявления правящей партии о ее постиндустриальном выборе постепенно лишает Кремль всех ресурсов, необходимых для контроля страны. Конечно же, вопреки политике Кремля в России поднимаются постиндустриальные бизнесы, но в силу враждебности к ним государственной политики они в отличие от нефтяников никак не заинтересованы делиться с этим режимом своими ресурсами.
Поскольку процесс становления постиндустриальной экономики идет помимо желания кого угодно в Кремле, Кремль может лишь затруднить этот процесс, замедлить, но не отменить его. В результате чем далее, тем меньшую часть реальной экономики способен контролировать режим, тем меньшая часть ресурсов страны ему доступна. И соответственно тем большая часть ресурсов доступна тем, кто готов предложить более-менее внятную альтернативу путинскому курсу на строительство средневекового государства.
Все это находится настолько за пределами миропонимания господ из Кремля, что они вообще не поймут – о чем это я тут толкую? Привыкшие оперировать категориями архаического нефтегазового мира, они неспособны не только оперировать ресурсами мира постиндустриального, но даже и увидеть их, понять, какого характера эти ресурсы и как с ними можно работать.
Это и влечет за собою то прискорбное обстоятельство, что представители нынешней элиты и кремлевские е властители каждым своим шагом сегодня ослабляют базис собственной власти. В недрах общества, на богато удобренной бурным развитием новых производительных сил почве, взрастают новые производственные отношения. Социальная структура общества меняется настолько, что тектонический сдвиг, который приведет политическую его структуру в соответствие с ней, практически уже созрел.
Мы на пороге революции вовсе не оранжевой, вовсе не политической, вовсе не буржуазной. Мы на пороге социальной революции, которая повлечет существенное изменение социального состава общества. И следует осознавать, что будет она непримиримою и кровавой, ибо решаться в ней будут коренные вопросы бытия.
В какой мере деятельность путинских «кризис-менеджеров» способна ускорить приход такой революции? Думаю, что этим господам удастся навязать режиму свою гапоновскую идею о провоцировании оппозиции на преждевременное выступление, которое может быть подавлено еще не ослабевшей властью. Силовые структуры сегодня вполне готовы стрелять в народ в силу общего падения образовательного и нравственного уровня офицерского и рядового состава (вследствие аналогичного процесса во всем обществе). Но в силу тех же причин те же силовики крайне неустойчивы к пропаганде.
Вряд ли эта провокация может протекать в обстоятельствах полного контроля над ней со стороны «кризис-технологов». Понятно, что оппозиция будет вполне в курсе, что имеет место провокация, так что вместо одноходовой победной комбинации будет иметь место многоходовая партия с неясным исходом.
Точнее, исход ясен: власть существенно ослабнет в процессе борьбы с оппозицией и погрома последней. А ее ослабление позволит появиться на политической арене третьей силе, радикальной, решительной, уверенной в себе и обладающей четкой программой построения постиндустриальной экономической и социальной структуры. Осознание новых реалий позволит этой силе быстро оседлать новые экономические ресурсы, поставляемые постиндустриальным сектором экономики, а значит – и построить сильную власть.
Очевидно, что рано или поздно внутри коалиции составляющих нынешнюю власть силовых структур возникнут те силы, которые решатся на передачу власти этой новой силе, подобно тому как это случилось в 1917 году. А радикальная и прогрессивная партия раз взяв власть уже не отдаст ее никогда. |
| |
