злой чечен ползет на берег - [entries|archive|friends|userinfo]
aculeata

[ website | Барсук, детский журнал ]
[ userinfo | ljr userinfo ]
[ archive | journal archive ]

[Nov. 23rd, 2020|06:03 am]
Previous Entry Add to Memories Tell A Friend Next Entry
[Tags|]

"Пить некрасиво, -- говорил мне случайный товарищ
В тулупе, наверное, нараспашку,
Кажется, именно это называют тулупом,
Впрочем, этого слова не слышали в наших теплицах, --
Пить некрасиво, особенно я не люблю, когда баба,
Если баба, ну ты понимаешь, видала,
Она ногу на ногу, папиросу в зубы, -- он сплюнул,
Поднял глаза испуганно, -- Я не имею в виду,
Ты другое дело, у тебя свои, ну, короче,
Я не про тебя, я же вижу, что тебе можно," --
И умоляющим взглядом, чтобы не сбила с мысли,
Чтобы не принялась, нога на ногу, в зубах папироса,
Заступаться спьяну за этих баб.
Бабам можно, но всему свое время,
Человек пьян, тулупоносен и чуть не плачет,
Оттого, что до зубной боли, отчаянно любит
Не меня, а вот как раз бессовестных этих баб.

Но это шло фоном, тяжелым, с нефтяными маслами,
Главное -- человек ошибся, и это уже не исправить,
Виноват перед кем-то, которого, тоже в тулупе --
Ясно, как на табло, непременно в тулупе --
Унесла смерть, спьяну, конечно, и эти бабы,
И с тех пор "прости", рваное с мясом из сердца,
Не долетая до адресата, от чего-то отскакивает упруго,
Бьет под дых рикошетом.

Ничего особенного, виноват и привет,
У меня бывало: человек в разломах контекста
Снимает отпечаток съезжающих вниз культурных пластов,
Делает быстрые зарисовки, скетчи, как теперь говорят,
Набирает их на целую книгу,
И в культурных столицах она становится популярной,
Как сборник приколов.
Дробью культурного фона, с кончиков пальцев
Скрежетом к зубам подступает дикая злоба,
Безобразно ругаешь автора непотребным человеческим матом,
И приходит газетная новость, сморкаясь в рифмы,
Скромным блядским шрифтом по коже,
Человек, мол, больше не знаменитый автор, а умер,
Он больше не с нами.

Спьяну, нога на ногу, с папиросой, прилипшей к губе,
На вокзале, потеряв всякое представление о том,
Как называется станция,
Случайному собеседнику чего не расскажешь,
Рассыпая стыдные иностранные слова,
Не нужные здесь, сраму не имеша.
Видишь, как в ответном взгляде плещется мутный спирт,
Странно преображенный.

Он говорит: "Я понял".
Мрачно молчит, и табло, в смысле, табло вокзала
В ходе паузы встревает увечным словом,
Названием подмосковного города,
Каждая буква горит разве наполовину.
Он говорит: "Они оборачиваются.
Злое слово, брошенное вдогонку,
Тянет их за ворот."
(У него тулуп -- ворот топорщится,
Боже мой, кому еще знать, как не ему.)
Он говорит: "Я бы что сделал?
Я бы вспомнил, как было со мной,
Улыбнулся бы и пошел себе,
Своя ноша не тянет,
Устроится, как зверек на плече.
Я бы пожалел их, тех, кто остался,
Потому что ведь -- каково им,
Это я бы знал по себе."

А сейчас прошло много лет,
Столько не живут,
Так что он идет легким шагом, немного пьяным,
Веселая брань виснет на вороту,
Окружает его живучим зверьем
Из диснеевского мультфильма,
Поддерживает на шатких мостках,
Слушает его скрипучие песни
И во всем ему помогает,
Как Белоснежке.
LinkLeave a comment