| Толик Копейкин завел блог в ЖЖ |
[Oct. 3rd, 2010|04:38 am] |
перепечатывает он там пока что свои жизненно-философские эссе, которые по-старинному именует фельетонами.
преимущественно из парижской "Русской мысли" 2002-го года.
Один уже - про меня. Потому не премину его сюда передрать, хотя кое что Толик, конечно, слегка переврал.
На заре перестройки
PM ФЕЛЬЕТОН
В этом номере «РМ» есть статья В.Прибыловского памяти А.Гинзбурга, в которой ее автор пытается вспомнить все, что он когда-то слышал о легендарном диссиденте. Поскольку какие-то события были уже довольно давно, то Прибыловский и сам уже сомневается, в точности ли так это было и точно ли тогда. Не знаю, насколько точны его юношеские воспоминания, но что касается его начала сотрудничества с «Русской мыслью», то автор этих строк помнит это гораздо лучше. Просто никакого сравнения нет, насколько лучше.
«В 86-м году я отправил в Париж Копейкину свою первую статью для «Русской мысли», подписанную инициалами. В «РМ» мою статью редактировал, как мне потом сказали, Алик Гинзбург», ― пишет Прибыловский.
Алик Гинзбург, конечно, читал и редактировал последующие статьи Прибыловского, но не эту. Эту первую статью редактировала, как сейчас помню, Наталья Горбаневская. Она придумала для нее название (сейчас точно не помню, но что-то вроде такого: «Москва, 1986 год от Р.Х.»), а что касается подзаголовков, то, поскольку статья была обзорная и обзирала неформальные движения в Москве, то подзаголовки оригинальностью не отличались («Социалисты», «Национал-большевики», «Память» и т.п. – за точность не ручаюсь, но за суть – да).
Всем в «Русской мысли» писания Прибыловского сразу понравились: и Ирине Алексеевне Иловайской, и Алику Гинзбургу, и Наталье Горбаневской. Их ждали с нетерпением и сразу же печатали по мере поступления.
А написана первая статья Прибыловского была так.
В 1986 году я уже три года как жил в Париже и работал в «РМ». Тогдашняя жена Прибыловского мексиканка Лаура в 1985 году насовсем уехала к себе в Мексику и пригласила его погостить. Советские власти, однако, долго отказывали в разрешении, но наконец ранней осенью 1986 года разрешение пришло. Автор этих строк, узнав про такое дело, быстро собрал чемодан, напихал туда антисоветской литературы и полетел в Мехико для встречи с другом (хотя в начале 1986 года я уже и ездил в Мексику вместе со своей тогдашней женой-мексиканкой). Билет стоил почти мою месячную зарплату, но что было делать.
В Мексике Прибыловскому очень понравилось, мы провели то ли неделю, то ли две вместе, поездили по стране и все такое. Володя очень оценил мексиканское пиво, разнообразие его марок (Мексика – первая пивоваренная страна в Латинской Америке), потреблял его в достаточных количествах и в разнообразном ассортименте. В октябре месяце в Мехико еще довольно жарко, и Прибыловский любил поваляться на крыше дома в пригороде Мехико (город называется Текскоко) – позагорать и попить пива. Выглядел он при этом очень живописно. Он читал те антисоветские книги, что я привез, загорал и раскупоривал одну банку пива за другой.
В «Русской мысли» тогда, мягко говоря, не было избытка авторов из Москвы, и я подумал, что надо бы, чтобы мой друг-москвич что-нибудь написал для нас.
Я стал его уговаривать, но Прибыловский отнекивался, говорил, что писать не умеет, не любит и все такое.
В те времена «Русская мысль» платила очень неплохие гонорары, а по московским понятиям – просто умопомрачительные. Это и было последней каплей – антисоветчик Прибыловский вяло согласился, когда я помахал перед его носом 80 долларами (надо же ему было как-то оправдывать расходы на поездку).
- Ну что, написал? – спрашивал я его каждый день, приближаясь ко все более напитываемому загаром нехилому телу Прибыловского.
- Пишу, пишу, ― отвечал он, щурясь на солнце и глядя вдаль, в сторону вулкана Попокатепетль.
Возвращаясь из увеселительных поездок, Володя ложился на крышу, открывал пиво и шариковой ручкой упорно исписывал страницу за страницей.
В конце текста он поставил инициалы «В.П.», передал его мне, а я ему из оставшихся у меня 80 долларов отдал 80.
Статья в эмигрантской среде незамеченной не прошла. У меня никто не спрашивал, как зовут автора, и только некоторое время спустя главный редактор спросила меня: «А как фамилия вашего друга?». Я взял бумажку и написал: «Владимир Прибыловский». Не знаю, зачем ей это было надо – может, для отчета. Во всяком случае, это осталось тайной для всех посторонних.
Некоторые читатели высказывали предположение (уже в 1987 году), что «В.П.» – это Владимир Пимонов, который начал писать для «Русской мысли». Такие предположения были на пользу, ибо запутывали дело.
Прибыловский продолжал присылать свои статьи, а мы ему отсылали гонорары. (Кстати, И.Иловайская сразу возместила мне отданные мною В.П. доллары, хотя, честно сказать, я на это не надеялся, когда отдавал их ему).
Его статьи приходили через тайные каналы, как сейчас помню, через Корнелию Герстенмайер, члена редколлегии журнала «Континент». Вскоре Володя напечатался и в этом журнале.
Что касается попытки провоза Прибыловским антисоветской литературы, то она окончилась неудачно. Кроме томика Цветаевой, у Прибыловского на таможне отобрали все. Перестройка тогда едва брезжила, и до таможенного либерализма было еще далеко.
Чуть не лишился он тогда и своих долларов. Шмонали его усердно, перебрали все вещи в чемоданах, проверили все карманы и заставили раздеться чуть не догола.
- Куртку снимать?
- Снимать.
Он снял.
- Штаны снимать?
- Снимать.
Последовало и это.
Прибыловский снял один носок и поболтал им в воздухе.
- Второй снимать? – вяло спросил он?
- Не надо, ― брезгливо сказал таможенник.
А в этом втором носке и были запрятаны упомянутые доллары!
И пусть Прибыловский мне сейчас не говорит, что все было не так. Все было именно так, как тут написано.
В конце статьи была поставлена подпись: «В.П.». Ниже левее: «Москва».
На самом деле местом написания статьи была не Москва, а Мехико, вернее его маленький пригород Текскоко.
Этот фельетончик написан, конечно, не для того, чтобы опровергнуть тезисы Прибыловского или похвалиться, как я его спроворил писать для нашей газеты.
Воспримем его как этюдик о временах, миновавших, будем надеяться, навек.
Ведь в октябре 1986 года еще был жив Анатолий Марченко и еще не умер в результате голодовки парой месяцев позже. Еще сидел в горьковской ссылке Андрей Сахаров…
Перестройка еще только брезжила.
АНАТОЛИЙ КОПЕЙКИН
Париж
Отсюда:
http://a-kopeikin.livejournal.com/1969.html |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif){kind=small}