ощущение войны
удивительно похожие чувства, ктороые я не смог бы выразить так, как у -

http://www.livejournal.com/users/yandex_ru/200934.html

Я живу с ожиданием войны. Не в ожидании, а с ожиданием. Необыкновенно отчетливым ожиданием, ежедневным, ежечасным. Я чувствую запах войны, запах смерти, страха, страдания. Неотвязно. Всегда. Помните, как Саре Коннор мерещились всюду сгоревшие в ядерном огне дети? Вот так и мне - я еду в метро, а вокруг ходят покойники. Они пока улыбаются, грустят, целуются и читают газеты, разгадывают японские кроссворды и играют в мобильные игры, но они уже покойники. С простреленными головами, засыпанные бетонными осколками своих квартир, сожженные напалмом, умершие от голода в холодных домах, разорванные на куски прямым попаданием умной бомбы, зарезанные в подворотне мародерами.

Знаете, как это - жить среди покойников?

Я видел холодные трупы советских аэродромов на дальних рубежах России. Взлетно-посадочные полосы, занесенные белоснежным песком. Оплывшие капониры. Проржавевшие ангары. Обнаженные рубежи некогда великой страны. Поверьте, это ужасно. Рядом с моим домом стоит обглоданный скелет гигантской мертворожденной больницы. В парке рядом с ним я гуляю с ребенком. Спускается вечер, деревья чернеют. А за деревьями высится громада бетонных ребер и мумифицированных сухожилий. Я собьюсь со счета, если буду вспоминать, сколько таких бетонных трупов я видел по городам России.

Мы чудом выжили на обломках нашей Родины. Мы ходим по ней, смотрим на ее следы, не в силах воскресить ее. Мы - словно оставшиеся в живых клетки тела убитого человека. Тело уже умерло, а ногти и волосы все еще продолжают расти. А вокруг уже собралась клекочущая стая стервятников, ждущих, когда крепкие мышцы размякнут и приобретут терпкий запах гнили - то-то начнется пирушка.

Я ненавижу тех, кто сделал это с моей Родиной. И сына своего воспитаю в этой ненависти. Мы, русские, умеем ждать. И мы дождемся. Не сегодня и, может, не через десять лет. Но обязательно дождемся. Нас надо очень долго убивать, чтобы убить. И даже тогда нельзя быть уверенным в том, что мы убиты.