12:37PM
KEITH MOON:
Мне исполнился двадцать один год и они стали подарки мне дарить. Кто-то подарил мне переносной бар, а кто-то еще вручил переносную выпивку. Пить я начал с десяти утра, так что концерта не помню. Для празднования компания звукозаписи сняла один из конференц-залов отеля. Время шло, становилось все более шумно, и все начали заметно сходить с ума. Совершенно ясно, что целью номер один стал бассейн. Все стали прыгать в него прямо в одежде.
Компания Premier Drums подарила мне в честь дня рождения огромный торт в виде пяти барабанов, стоящиx один на другом. Когда вечеринка пришла к полному упадку и развалу, я поднял торт - все пять этажей - и швырнул его в самую гущу развлекающихся. Те стали подбирать куски и швыряться ими почем зря. Вскоре все были покрыты слоем марципана, сахарной пудрой и фруктовой начинкой. Управляющий услышал гвалт и решил узнать в чем дело. И что за зрелище предстает его глазам: его прекрасный, но безвозвратно погубленный ковер, в который втоптано изрядное количество марципана и прочих составляющих торта и отплясывающие повсюду люди без штанов. К тому времени, когда появился шериф, я стоял в одних подштаниках. Я выскочил из помещения и запрыгнул в первый попавшийся автомобиль. Линкольн - Континенталь, как оказалось, с иголочки новенький. Его припарковали на небольшом холме, так что когда я снял его с ручного тормоза, он покатился вниз по склону, пробил ограждение и нырнул в бассейн. Вместе со мной внутри.
Так вот, значит, сижу я на водительском сиденье в Линкольне-Континентале, под водой. А внутрь вода льет - через проклятые отверстия для педалей в полу, струйками брызжет через зазоры окон. Тут со мной случился момент логического озарения: я себе говорю, до тех пор пока давление не уравняется, выйти ты не сможешь. Просто поразительно, как я вспомнил эту штуку из школьных уроков физики! И когда воздуха под крышей машины остается всего на один глоток, я наполняю легкие, распахиваю дверь и поднимаюсь на поверхность. Я предполагал, к этому времени вокруг соберется целая толпа. В конце концов какое-то время я просидел под водой. Ну я и решил, они будут так признательны судьбе за мое спасение, что не обратят внимания на Линкольн-Континенталь. Как бы не так. Наверху меня встречал один-единственный человек, смотритель бассейна. И просто вне себя от злости.
Тогда я отправляюсь назад к танцующим, все в тех же подштаниках, и вода с меня ручьями льет. И первым делом нос к носу сталкиваюсь с шерифом. А у него револьвер. Черт подери! Я дернул к двери, но поскользнулся на куске марципана гроxнулся плашмя лицом вниз и вышиб себе зуб.
Остаток вечера я провел у дантиста под присмотром шерифа. Обезбаливающего мне врач дать не мог, потому что я был пьян в стельку. Ему оставалось только выдрать остатки зуба и вставить искусственный. На следующий день пару часов мне пришлось провести в участке. Ребята зафраxтовали мне самолет, так как сами должны были улететь ранним рейсом. Шериф отвозит меня в служебной машине, усаживает в самолет и говорит: (американский акцент) "Сынок, никогда больше не забредай во Флинт, штат Мичиган". И я ему сказал: "Видит бог, и во сне не помыслю".
В. Тихомиров:
Лев Толстой... Но ведь Толстой чем хорош? Борода лопатой, рубаха, босые ноги ставил на землю...
"Тоска - ни одно слово в английском не передает всех оттенков слова "тоска". В его наибольшей глубине и болезненности - это чувство большого духовного страдания без какой-либо особой причины. На менее болезненном уровне - неясная боль души, страстное желание в отстутствии объекта желания, болезное томление, смутное беспокойство, умственное страдание, сильное стремление. В отдельных случаях это может быть желание кого-либо или чего-либо определенного, ностальгия, любовное томление. На низшем уровне тоска переходит в апатию, скуку".
В. Набоков
"В связи с гипотезой Римана быть может стоит привести один анекдот про Гильберта, хотя в его достоверности нет полной уверенности. Согласно этому анекдоту, у Гильберта был студент, принесший однажды работу с попыткой доказательства гипотезы Римана. Гильберт тщательно изучил работу и был сильно поражён глубиною рассуждений; однако, к сожалению, он нашёл ошибку в доказательстве, которую и сам не смог исправить. На следующий год этот студент умер. Гильберт попросил скорбящих родителей разрешения выступить с речью на похоронах. Когда под дождём родственники и друзья покойного стояли со слезами на глазах перед могилой, вперёд вышел Гильберт. Он начал свою речь, сказав, что смерть такого одарённого молодого человека является настоящей трагедией, ведь у него были все возможности показать, на что он был способен. Однако, продолжал он, несмотря на то, что его доказательство гипотезы Римана содержало ошибку, ещё остаётся возможность, что когда-нибудь доказательство знаменитой проблемы будет получено на путях, намеченных покойным. "Действительно, - с энтузиазмом продолжал он, стоя под дождём над могилой умершего студента, - рассмотрим функцию комплексной переменной..."
Констанс Рид, "Гильберт"
Гребенщикову подарили ящерицу. Удивительно красивую, совершенно зеленую. Видимо, заграничную. Гребенщиков и Люда (жена Б.Г.) просто наглядеться на нее не могли- держат в ладонях и смотрят, какая она зеленая, светится, переливается искрами. Добрая очень, хорошая. И только Глеб (сын Б.Г.) люто невзлюбил ящерицу.
Мы как раз в этот вечер отмечали отъезд Гребенщикова в Америку - и весь вечер из-за этой ящерицы грустно было. То Глеб ей на хвост наступит, а то взял и опустил в воду, и руку 15 минут под водой держал, не поленился. Ящерицу потом вытащили - а она уже еле дышит, сидит на одном месте, как рот раскрыла, так и не закрывает. Люда слезами плачет, взяла ящерицу в руки, стала гладить, отогревать, все дышит, дышит на нее. А ящерица совсем холодная. Не ест ничего. Засунули ящерицу в банку с тараканами - она на них ноль внимания.
Потом постепенно отогрелась, рот закрыла, стала хвостом вилять, тараканов наворачивает, уши торчком, шерсть распушила. В общем, видим - будет жить. Ну все на радостях стали спокойно пить, и все вроде хорошо.
Просыпаюсь утром на диване, глаза разлепить еще не могу, только мычу тихонько, чтобы кто-нибудь помог. И слышу рядом такой разговор.
Боря тихо, с мукой спрашивает у Глеба:
- Глеб, ты трогал сегодня ящерицу?
- Нет, не трогал.
- А видел ее сегодня?
- Видел.
- Подходил к ней?
- Подходил. ( Митек-рассказчик произносит это реплику трехлетнего ангеловидного мальчугана неимоверно низким, рычащим, грубо агрессивным голосом, полным нескрываемого торжества и глумления над всем светлым, добрым и чистым. Реплика исполняется с ерническим завыванием, переходящим в неазборчивый мат и какое-то лающее хрюканье).
- И что же ты с ней сделал?
- Застрелил!
Тут пауза. Я ничего не вижу еще, но слышно, как у Бори с похмелья чердак поехал; он совсем растерялся, не понимает еще:
- Как... чем застрелил?
- А вот пистолетом...
- Как ты ее застрелил? Разве он стреляет?
- А вот так! (Слышен резкий стук деревянного пистолета о стол).
Тут очень долгая пауза, и потом Боря, совершенно изнемогшим голосом, даже без всякого выражения:
- Глеб, Глеб! Вспомни, как ящерица была живая, играла с тобой, и вот теперь она лежит раздавленная... Как же ты мог?
- Закон такой!!!!!!
Чтобы снизить свинцовую тяжесть этого мифа, митек-рассказчик часто прибегает к барочной пышности украшений. Так, если вначале мифа Гребенщиков обращается к сыну просто "Глеб", то в последних фразах он почтительно, испуганно именует его "Глеб Егорычем", сопровождая свои слова цитатами:"Глеб Егорыч, не стреляй!", "Глеб Егорыч, что с Груздевым делать будем?" "Глеб Егорыч, да ведь это вещи с убийства Груздевой!"
Отношение же Глеба к отцу на всем протяжении мифа можно смело уподобить отношению старослужащего (деда) или вора в законе к надоедливому молодому салажонку.
На 90 процентов снимает напряжение такой конец мифа: после фразы Глеба "Закон такой!" (кстати, на исполнении этой реплики Д.Шагин окончательно сорвал себе голос) Борис Гребенщиков падает в обморок , а Глеб, подождав, когда отец очнется, сообщает ему:"Ты не сознание, ты совесть потерял! Удостоверение и оружие на стол!" ("Место встречи изменить нельзя" 3-я серия)
Вывод из вышеизложенного ясен: митьковский миф-катастрофа будет развиваться в самостоятельный литературно-фантастический жанр искусства, постепенно отдаляясь, хотелось бы надеяться, от митьковской правды-катастрофы.
Чтобы не заканчивать эту часть на такой угрюмой ноте, напомню об антитезе - о митьковском мифе-подвиге, почти постоянном контрапункте полифонии мифа-катастрофы. Не думаю, чтобы тут понадобились какие-либо комментарии.
А вот убежденный атеист В. Ленин, характеризуя "Лунную сонату", сказал: "Нечеловеческая музыка!". Интересно, что он имел в виду?
"Cостав группы - две гитары, контрабас и ударные инструменты; музыканты применяют специальные акустические эффекты, подражая шуму моря, бури и большого города, а прогрессивный греческий композитор Микис Теодоракис передал им для исполнения свою песню "Солнце", направленную против фашистского режима в Греции."
...
"Их концерты доводят до умопомрачения тысячи молодых людей. Это - джаз "Бителз". Гитары, барабан, возбужденные голоса исполнителей создают дикий рёв. Игра на инструментах сопровождается прыжками, кривлянием, неимоверными выкрутасами. Квартет в составе Рауля Маккартнея, Георга Нарризона, Джона Ленкова и Ранчо Старра успешно делает карьеру. Музыканты-акробаты за несколько месяцев поднялись из подвалов, где они дебютировали, до самых больших концертных залов Великобритании."
...
Группа Битлз является самым прямым доказательством упадка западной культуры и искусства. Чуждая вкусу и уху сознательного и политически активного советского человека музыка разрушающе действует на неустойчивую психику западной молодёжи и ведёт её в плен полного отрешения от действительности, отказа от политической борьбы. Для этой молодёжи гораздо ближе грёзы замкнутого пространства жёлтой подводной лодки в океане наркотиков, чем проблемы и тяготы английских горняков.
Лекция по марксистко-ленинской эстетике в Рижском политехническом институте (1969 год).
Да, кстати, мало того, что я служил с ним в одном министерстве, мы еще были, а возможно являемся и сейчас, соседями по даче, то есть по дачному поселку, дача Министра наискосок от нашей. Я из осторожности употребил здесь два слова: "были" и "являемся", что означает "есть", поскольку -- хотя врачи утверждают будто я давно выздоровел -- до сих пор не могу с точностью и определенно судить ни о чем таком, что хоть в малейшей степени связано с понятием "время". Мне представляется, у нас с ним, со временем, какая-то неразбериха, путаница, все не столь хорошо, как могло бы быть. Наши календари слишком условны и цифры, которые там написаны, ничего не означают и ничем не обеспечены, подобно фальшивым деньгам. Почему, например, принято думать, будто за первым января следует второе, а не сразу двадцать восьмое. Да и могут ли вообще дни следовать друг за другом, это какая-то поэтическая ерунда -- череда дней. Никакой череды нет, дни приходят когда какому вздумается, а бывает, что и несколько сразу. А бывает, что день долго не приходит. Тогда живешь в пустоте, ничего не понимаешь и сильно болеешь. И другие тоже, тоже болеют, но молчат. Еще я хотел бы сказать, что у каждого человека есть свой особый, не похожий ни на чей, календарь жизни. Дорогой Леонардо, если бы вы попросили меня составить календарь МОЕЙ жизни, я принес бы листочек бумаги со множеством точек: весь листок был бы в точках, одни точки, и каждая точка означала бы день. Тысячи дней -- тысячи точек. Но не спрашивайте меня, какой день соответствует той или иной точке: я ничего про это не знаю. Не спрашивайте также, на какой год, месяц или век жизни составил я свой календарь, ибо я не знаю, что означают упомянутые слова, и вы сам, произнося их, тоже не знаете этого, как не знаете и такого определения времени, в истинности которого я бы не усомнился. Смиритесь! ни вы, ни я и никто из наших приятелей не можем объяснить, что мы разумеем, рассуждая о времени, спрягая глагол "есть" и разлагая жизнь на вчера, сегодня и завтра, будто эти слова отличаются друг от друга по смыслу, будто не сказано: завтра -- это лишь другое имя сегодня, будто нам дано осознать хоть малую долю того, что происходит с нами здесь, в замкнутом пространстве необъяснимой песчинки, будто все, что здесь происходит, есть, является, существует -- действительно, на самом деле есть, является, существует. Дорогой Леонардо, недавно (сию минуту, в скором времени) я плыл (плыву, буду плыть) на весельной лодке по большой реке. До этого (после этого) я много раз бывал (буду бывать) там и хорошо знаком с окрестностями. Была (есть, будет) очень хорошая погода, а река -- тихая и широкая, а на берегу, на одном из берегов, куковала кукушка (кукует, будет куковать), и она, когда я бросил (брошу) весла, чтобы отдохнуть, напела (напоет) мне много лет жизни. Но это было (есть, будет) глупо с ее стороны, потому что я был совершенно уверен (уверен, буду уверен), что умру очень скоро, если уже не умер. Но кукушка не знала об этом и, надо полагать, моя жизнь интересовала ее в гораздо меньшей степени, чем ее жизнь -- меня. Итак, я бросил весла и, считая якобы свои годы, задал себе несколько вопросов: как называется эта влекущая меня к дельте река, кто есть я, влекомый, сколько мне лет, как мое имя, какой день нынче и какого, в сущности, года, а также: лодка, вот лодка, обычная лодка -- но чья? и отчего именно лодка? Уважаемый мастер, то были простые, но такие мучительные вопросы, что я не смог ответить ни на один и решил, что у меня приступ той самой наследственной болезни, которой страдала моя бабушка, бывшая бабушка. Не поправляйте, я умышленно употребляю тут слово "бывшая" вместо "покойная", согласитесь, первое звучит лучше, мягче и не так безнадежно. Видите ли, когда бабушка еще была с нами, она иногда теряла память, так обычно случалось, если она долго смотрела на что-нибудь необыкновенно красивое. И вот тогда на реке я подумал: вокруг, наверное, слишком красиво и поэтому я, как бабушка, потерял память и не в состоянии ответить себе на самые обычные вопросы. Спустя несколько дней я поехал к лечащему доктору Заузе и посоветовался, спросил совета. Доктор сказал мне: знаете, дружок, у вас без сомнения было то самое, бабушкино. Плюньте вы на этот загород, сказал он, перестаньте туда ездить, что вы там потеряли, в самом-то деле. Но доктор, -- сказал я, -- там красиво, красиво, я хочу туда. В таком случае, -- сказал он, снимая, а может надевая очки, -- я запрещаю вам туда ездить. Но я не послушал его. По-моему он из той категории жадных людей, что сами любят бывать в хороших местах и желали бы, чтобы никто кроме них туда не ездил. Я, конечно, пообещал ему никуда из города не уезжать, а сам уехал, как только меня выписали, и жил на даче все оставшееся лето и даже кусочек осени, пока на участках не начали жечь костры из опавших листьев, а часть опавших листьев не поплыла по нашей реке. В те дни вокруг стало настолько красиво, что я не мог выходить даже на веранду: стоило мне посмотреть на реку и увидеть, какие разноцветные леса на том, норвеговском, берегу, как я начинал плакать и ничего не мог с собой поделать. Слезы текли сами собой, и я не мог сказать им -- нет, а внутри было неспокойно и горячо (отец потребовал, чтобы мы с матерью вернулись в город -- и мы вернулись), но то, что произошло тогда, на реке, в лодке, больше не повторялось -- ни летом, ни осенью, и вообще с тех пор никогда. Ясное дело, я могу что-нибудь забыть: вещь, слово, фамилию, дату, но только тогда, на реке, в лодке, я забыл все сразу. Но, как я сейчас понимаю, то состояние было все же не бабушкино, а какое-то другое, мое собственное, может не изученное пока врачами. Да, я не мог ответить себе на поставленные вопросы, но поймите: это вовсе не означало потерю памяти, это бы еще куда ни шло. Дорогой Леонардо, все было гораздо серьезнее, а именно; я находился в одной из стадий исчезновения. Видите ли, человек не может исчезнуть моментально и полностью, прежде он превращается в нечто отличное от себя по форме и по сути -- например, в вальс, в отдаленный, звучащий чуть слышно вечерний вальс, то есть исчезает частично, а уж потом исчезает полностью.
С. Соколов. "Школа для дураков"
Сон был нарушен. Смотря на плакат Пресли у меня на стенке, я вдруг с ужасом подумал, а вот если бы Элвиса не было вообще? И понял, что если раскручивать эту цепочку дальше, то можно сойти с ума. Лучше не надо.
"I'd never met a woman I considered as intelligent as me. That sounds big-headed, but every woman I met was either a dolly-chick, or a sort of screwed-up intellectual chick. And of course, in the field I was in, I didn't meet many intellectual people anyway. I always had this dream of meeting an artist, an artist girl who would be like me. And I thought it was a myth, but then I met Yoko and that was it."
...
А вот я с ней за руку здоровался в 1989-м. Она к нам в школу приезжала какой-то фильм снимать про Совок. Я ей спел под гитарку Oh Yoko и Crippled Inside, меня снимали с двух камер, а потом допустили к ручке (ма-а-аленькой такой сухонькой старушачьей лапке) и удостоили нескольких слов. Я потом недели две не умывался, дурень.
А вы не шутите, - сказала Цецилия Ц., - бывают, знаете, удивительные уловки. Вот я помню: когда была ребенком, в моде были, - ах, не только у ребят, но и у взрослых, - такие штуки, назывались "нетки", - и к ним полагалось, значит, особое зеркало, мало что кривое - абсолютно искаженное, ничего нельзя понять, провалы, путаница, все скользит в глазах, но его кривизна была неспроста, а как раз так пригнана... Или, скорее, к его кривизне были так подобраны... Нет, постойте, я плохо объясняю. Одним словом, у вас было такое вот дикое зеркало и целая коллекция разных неток, то есть абсолютно нелепых предметов: всякие такие бесформенные, пестрые, в дырках, в пятнах, рябые, шишковатые штуки, вроде каких-то ископаемых, - но зеркало, которое обыкновенные предметы абсолютно искажало, теперь, значит, получало настоящую пищу, то есть, когда вы такой непонятный и уродливый предмет ставили так, что он отражался в непонятном и уродливом зеркале, получалось замечательно; нет на нет давало да, все восстанавливалось, все было хорошо, - и вот из бесформенной пестряди получался в зеркале чудный стройный образ: цветы, корабль, фигура, какой-нибудь пейзаж. Можно было - на заказ - даже собственный портрет, то есть вам давали какую-то кошмарную кашу, а это и были вы, но ключ от вас был у зеркала. Ах, я помню, как было весело и немного жутко - вдруг ничего не получится! - брать в руку вот такую новую непонятную нетку и приближать к зеркалу, и видеть в нем, как твоя рука совершенно разлагается, но зато как бессмысленная нетка складывается в прелестную картину, ясную, ясную...
В. Набоков, "Приглашение на казнь"
Иногда в жизни случаются моменты, ради которых стоит жить. Моменты, когда все остальные проблемы, бытовые и житейские, уходят на другой план.
Когда ты можешь "прыгать через лужи", когда ты "можешь двигать стены в своей квартире", когда ты, стоя в пробке около часа, улыбаешься и прижимаешь к себе НЕЧТО, от которого ты ждешь очень многого. Когда ты едешь в метро в час пик, и тебя постоянно толкают, и ты прижимаешь ЭТО, чтобы не разбилось, близко к сердцу...
И вот, наконец, ты приходишь домой и ставишь одно из последних изданий Yellow Dog`а - "Complete Controlroom Monitor Mixes", и понимаешь - ЭТО ВСЕ!
Рабочий момент записи Sexy Sadie отправляет тебя в глубокий нокаут. Ты слушаешь его постоянно, параллельно перечитывая Евангелие от Марка (Lewisona), секунда за секундой. После чего ты встаешь посреди комнаты и кричишь: "Я как "Спартак"!"
Очень своеобразно Майк относился к иностранцам: словно боялся, что его могут заподозрить в корыстных интересах, и на всякий случай становился в позу.
Однажды приятель привел в гости барышень из Голландии. Майк читал, полеживая под одеялом.
- Ты бы встал, дамы все-таки, - попросила Наташа.
- Пусть думают, что такие наши русские обычаи!
Так и общался, и пиво из банки пил лежа.
В другой раз приехал американец - брать у Майка интервью. Разговор шел на английском, довольно долгий и интересный. Прощаясь, журналист протянул пачку дорогих сигарет.
- Спасибо, я курю только "Беломор", - отказался Майк вежливо, но в лице сильно изменился. Долго еще возмущался тем, как его унизили.
Спектор родился в Бронксе. Когда ему было 9 лет, умер отец, и мать повезла сына на запад, в Калифорнию. Там он и рос - маленький, щуплый, с плохими волосами и нездоровой кожей. Но он был умен, по-настоящему талантлив, имел дар воображения и в возрасте 17 лет написал песню To Know Him Is To Love Him, сколотил группу под названием Teddy Bears, дал им эту песню, они записали ее, и пластинка стала хитом - было продано 2,5 миллиона экземпляров. Название? Спектор вспомнил слова, высеченные на могиле его отца: "Знать его значило любить его". Это было типично для тех лет. А спустя два года в 1960, Спектор был одним из ведущих продюссеров фирмы "Атлантик", а еще через некоторое время имел уже свою собственную марку "Филлес Рекордс". Хит следовал за хитом. Буквально каждая сессия записи рождала очередной: He`s A Rebel, Da Doo Ron Ron, Then He Kissed Me (Ronetts), Zip A Dee Doo Dah (Bob B. Soxx and The Blue Jeans), Wait Till My Baby Gets Home (Darlene Love) - каждая запись Спектора представляла собой очаровательный шум и становилась чрезвычайно популярной. Он произвел настоящий переворот. До него молодым позволяли становится звездами, их имена могли попадать в газеты, но они никогда не были менеджерами и продюссерами, к управлению их не подпускали. Он отдавал распоряжения, контролировал и не подчинялся никому, только самому себе. В своей работе он опирался только на две вещи - на свою энергию и на понимание поп-музыки.Одним ударом он разрушил старое предубеждение, будто рок требует большого опыта и, чтобы преуспеть на этой ниве, надо быть матерым дельцом. Он доказал, что весь этот бизнес неповоротлив, хлипок и безнадежно устарел по своим методам, что это просто "индустриальная шутка".
Посредники-распространители пластинок, рекламные агенты и издатели - не простили ему этого разоблачения. Но гораздо важнее другое. Спектор явился большим утешением для неудачников. Это 17-летний юноша был худ, уродлив и невротичен со страшной силой. Большинство американцев он считал животными и начинал агонизировать при одной мысли, что они его окружают. Проще говоря, он не был оснащен для жизни.
Поняв это, он пошел в рок и стал миллионером. Именно так и случилось. Всего за пять лет. Он изолировал себя от всего, что ему было ненавистно. Отрастил длинные волосы, стал крикливо одеваться и говорить фальцетом. Вел себя самым вызывающим образом. И ему это не только сошло с рук, он даже прославился этим. Конечно, Спектор был талантлив, очень талантлив, это ему помогло. Правда однажды какой-то дюжий верзила двинул ему по челюсти в одном ночном клубе, так что он отлетел на середину комнаты. Но это понятно: это Америка, здесь все не так просто. Тогда он нанял телохранителей. Даже имея 2 миллиона, он не мог добиться, чтобы его оставили в покое. Как бы то ни было, Фил Спектор первым увидел в роке новое естественное убежище для аутсайдера, место, где можно делать деньги и укрываться от мерзостей жизни и, кроме того, свободно выражать свои мысли, вместо того, чтобы тратить полжизни на ожидание удачи. Во всех отношениях Спектор был очень важной вехой на пути развития молодежной культуры. Он был одним из тех, кто проложил путь для хиппи.
Он настойчиво культивировал свой образ: параноидальная-творческая натура, окруженная жирными бизнесменами с сигарами в зубах, великолепный Фил среди уродов, хипповый парень против Америки, таскающей его за волосы. Этой Америке он мстил своими пластинками. Это были каверзные мощные взрывы, партизанские гранаты. Это были самые шумные записи, когда либо сделанные. Спектор разбирался в технике звукозаписи лучше, чем любой другой продюссер до и после него. Как обычно работают продюссеры? Они объясняют своим звукооператорам, что им надо, и те выполняют приказ. А Спектор никому не доверял, все делал сам, он знал любую, даже самую незначительную деталь своего операторского пульта. Здесь он был босс, волшебник, демон. Он брал хорошую песню, приглашал хорошую группу и затем раздувал все это в огромную пародийную симфонию, разраставшуюся до вагнеровских пропорций. Величественный, хаотический шум: он брал не менее трех фортепьяно, не менее пяти ударных инструментов и целые батальоны струнных. Барабаны и басы грохотали внизу, как вулканы при извержении. Центнеры тамбуринов. А он смотрел на все это с высоты своего пульта и извергал вниз громы и молнии. Он накладывал один шум на другой, взрыв на взрыв, пока не получалось то, чего он хотел: ни сама песня, ни голоса не имели значения, только звук, ЗВУК СПЕКТОРА и нарастающий темп, импульс, порыв. Инерция, которую невозможно обуздать.
В течении ряда лет все у него было хорошо, все ему удавалось, но это не могло продолжаться вечно - он не был рожден для безмятежной музыки. Во-первых, он добился всего, о чем только мог мечтать, что делать далбше? Во-вторых, в начале 1964 года появились Битлз и вытеснили Спектора с первого места. Он уже не был самым молодым, самым новым, самым диким. Он явно стал прошлогодней моделью. Жить стало скучнее. Уязвленный Спектор сделал отчаянную попытку снова обратить на себя внимание, и это ему удалось: он сделал превосходную запись - You`re Lost That Loving Feeling в исполнении The Righteous Brothers. Это был хит мирового масштаба. Но этот успех не принем Спектору облегчения. Он становился все более капризным и раздражительным. Его постоянно преследовали страхи и дурные предчувствия (известен случай, когда он покинул самолет, когда уже ревели моторы, и не захотел лететь - что-то показалось ему подозрительным). Имидж для него много значил, а теперь поддержание имиджа превратилось в навязчивую идею: он погрузил свой офис в полную темноту, и посетитель, приходивший к нему по делу, видел только его силуэт и слышал его писклявый голос, доносившийся невесть откуда. Конечно, это действовало, даже производило большой эффект, но все равно это была явно ошибочная тактика.
В 1966 он сделал свою лучшую запись - River Deep-Mountain High в исполнении Ike & Tina Turner. Очень возможно, что это лучшая запись в истории рок-музыки. Это было полное безумие. Спектор был громче, яростнее, неистовее, чем обычно, и Тина не уступала ему - большая женщина с голосом неподражаемой силы.В определенный момент начинается инструментальный пассаж, все гремит и грохочет, готовясь к финальному вступлению. Тина воет и рычит на заднем плане. Потом она издает последний крик, краткий и сдавленный, и все кончается. Именно так наступает конец света. В Англии эта пластинка стала №2, но что такое Англия? В Америке она провалилась. Спектор был потрясен провалом. Он обозвал американских покупателей пластинок круглыми идиотами и удалился в Калифорнийскую пустыню, где стал снимать авангардистские фильмы. Ничего путного из этой затеи не вышло. Примерно через год стали просачивать слухи о том, что Спектор помышляет о возврате. Действительно, он вскоре сделал пластинку I`ll Never Need More Than This опять с Ike & Tina Turner. И опять неудача. С тех пор о нем ничего не слышно. Скорее всего, он вернется. Да и как не вернуться? Он сделал много денег, но истратил тоже немало. В кино он не обосновался. У него много хитов, но все это в прошлом, это уже история. А ведь ему только около 30, вся жизнь впереди.
Ник Кон, наверное
Фiла Спектора звинувачують у вбивствi жiнки
Легендарного продюсера 62-рiчного Фiла Спектора, який працював разом з Бiтлз (тильки альбом Let It Be, though - прим. ред.) та Тiною Тернер заарештували у передмiстi Лос-Анджелеса.
Тiло вбитої знайшли у будинку продюсера. Сусiди заявили, що кiлька днiв не бачили мультимiльйонера, який вiв потаємний спосiб життя.
Вважають, що Спектор здiйснив революцiю в рок-музицi. Вiн перший використав так звану наростаючу стiну звуку i накладенi один на один голоси. За внесок у розвиток музики Фiл Спектор двiчi отримував престижну премiю Греммi.
- Как-то я был в Гонконге с Джоном Ленноном. Мы были пьяные, искали место, где подают обезьяньи мозги. Хотели попробовать. Нашли. К счастью, оно оказалось закрыто. Но нам показали столы с дыркой посередине. Обезьяне сносят полчерепа и кушают мозг, как яичко всмятку. Какие-то люди узнали Джона, пригласили в отдельный кабинет и чем-то угостили, от чего он совсем осовел. Оказалось, это змеиная кровь. По-моему, те люди были членами Триады, так в Гонконге называют местную мафию. Потом Леннон снова куда-то отбежал, вернулся и говорит: "Открой рот". И что-то мне туда положил Я спрашиваю: "Что это?" А он: "Ты проглотил? Тогда слушай: это яйцо трехлетней выдержки, сваренное в лошадиной моче!" "Ах ты, ублюдок!" - говорю, но было поздно. Я съел эту гадость - яйцо, которое китайцы варили в лошадиной моче, а потом выдерживали в навозе. Если не три года, то, я думаю минимум неделю. Для них такие вещи - деликатес.
Многие думают, что Леннон в Америке жил как в золотой клетке. Вздор. Он путешествовал с кейсом, где лежали только бумажник и майка. Когда майку пора было стирать, он ставив на ней свой автограф дарил какому-нибудь официанту. Потом покупал новую. Все остальное ему выдавали в гостинице - бритву и прочее. "Вот как надо путешествовать", - говорил Джон. Мне на такое не хватало наглости. Он стал выезжать за кордон, когда поссорился с Йоко. Но Шон, их сын, был с ним, конечно под присмотром няни. Когда мы были в Гонконге, Джон много времени уделял ребенку, а по вечерам мы с ним страшно напивались. Однажды мы попали в стрипклуб, где был круглый стол, а посередине сидела голая девка. Джон громко матерился (он был сильно пьян), и хозяин нам предложил освежиться. В конце концов типы из той же Триады вышвырнули нас на улицу. Леннон с пеной у рта орет: "Пустите! Мы заплатили за выпивку, надо допить!" А они: "Идите к черту!" И тогда Джон заорал: "Да вы знаете, кто я такой?!" Они спрашивают: "Кто?" - "Битл, суки, битл!" - "Что ты говоришь?" - "Да, я битл!" Это было дико смешно. Мы оба хохотали. А потом на рынке мы увидели жакет-битловку, и я уговорил Леннона в ней сфотографироваться. Эти снимки хранятся у меня. Просто Джон и его бтловский пиджак. Красота!
Дэвид Боуи
Уэннер: Что, по-твоему, подумает Пол о твоем альбоме?
Джон: Я думаю, он напугает Пола и заставит сотворить что-нибудь дельное. И тогда я напугаюсь и сотворю что-нибудь дельное и напугаю его... Вот так. Я считаю, что он способен делать большие дела, и он их будет делать. Знаешь, я бы этого не хотел. Я бы не хотел, чтобы кто-то делал большие дела - Пол, или Дилан, или кто угодно. В глубине души я хочу быть единственным в мире... Но я не представляю себе, как Пол может повторить то, что он делал раньше.
Точно так же невозможно убедить, что в первых 13 нотах Lucy In The Sky..., в первых 4 меллотронных аккордах Strawberry Fields, в 8-кратно повторяющемся (одном!) вступительном аккорде A Day In The Life, в фактически написанной на двух аккордах Eleanor Rigby, или вообще без гармонической основы - Tomorrow Never Knows, в 7-тактовой мелодии Yesterday (профессионалы в один голос подтвердят, что невозможно сделать хит из неквадратного периода) больше прогрессивного мышления, чем в 99 % сегодняшних "новаторов". Да ну их, этих знатоков.
Gene
По поводу сравнения Джаггера с Тайлером кто-то из известных (не помню, кто конкретно) выдал такую примерно фразу: "М-м-м-м, видите ли, Джаггер - это явление природы, а Тайлер - явление шоу-бизнеса".
Борис Гребенщиков:
Я встретился с Миком Джаггером
В Juan Le Pin на пляжу
Он сидел на красивом матрасе
И не видел, как я лежу
А я лежал гордо
Немногословен и прост
Лежу и думаю, вот, на тебе:
Молитва и Пост!
О детстве нашего президента
А еще у них был баян, черненький такой, - добавляет Вячеслав Яковлев. - Иногда Владимир Спиридонович просил сына сыграть "Амурские волны". Для Володи это было безумно мучительно, но он послушно брал инструмент, нажимал на клавиши. Раздавались какие-то мелодии. Отец был счастлив. Впрочем, после "Битлз" Путин забросил баян и начал осваивать гитару. Пытался даже играть на трех-четырех одновременно, правда, ничего хорошего из этого не получалось."
Г у р е в и ч. Мне это трудно сказать... Такое странное чувство... Ни-во-что-не-погруженность... ничем-не-взволнованность, ни-к-кому-не-рас-положенность... И как будто ты с кем-то помолвлен... а вот с кем, когда и зачем - уму непостижимо... Как будто ты оккупирован, и оккупирован-то по делу, в соответствии с договором о взаимопомощи и тесной дружбе, но все равно оккупирован... и такая... ничем-вроде-бы- непотревоженность, но и ни-на-чем-не-распятость... Короче, ощущаешь себя внутри благодати - и все-таки совсем не там... ну... как во чреве мачехи... (Аплодисменты.)
В. Ерофеев. "ВАЛЬПУРГИЕВА НОЧЬ или Шаги Командора"
Я эту песню так вижу - она об одиночестве. В качестве символов одиночества выбраны мокнущая под дождем собака (что может быть более одиноким?) и лягушка (я в детстве, когда натыкался на одиноко сидящую лягушку, всегда испытывал оторопь, как, мол, она вот так сидит, cовершенно одна под лопухом, часами. Может, и Джон что-то похожее испытывал?). И в конце попытка разговорить одинокого "пса" заканчивается его атакой, агрессией. То есть типично Ленноновский подход.
Но я не уверен, что я все правильно понял, честно говоря...
В. Шумов:
Ты - девушка, которая не для массы,
Ты - девушка, с которой я одной расы,
Ты - девушка, которой я интересуюсь,
Короче говоря, я скоро нарисуюсь.
Мао в беседе со Сноу: "Лично мне нравится международная напряженность."
И вообще
В начале прошлого века было время, когда некоторые босяки, побираясь на Арбате, просили так: "Подайте литературным героям Максима Горького."
|
И вот все в сборе, вокруг пирога и вокруг елки, и Варфоломей думает, может ли быть одновременно столько счастья... даже страшно. "Между прочим, - провозглашает Варфоломей, известный энциклопедичностью своих познаний, - по восточному календарю нынче наступает год Кота!" Все начинают ловить Василия Темного, чтобы водворить его на самое почетное место. Герцогиня гладит кота, и Форцепс гладит кота, Варфуша-младше-младшего гладит кота, и Варфуша-средний гладит кота, и Мэгги гладит кота, и бабуля-королева гладит кота... и Варфоломею-королю некуда руку просунуть, потому что все гладят кота; Форцепс гладит кота, думая, что гладит руку герцогини, а на самом деле не ведает, что гладит руку вдовствующей королевы-матери, которая думает, что ей гладит руку ее любимый сын Варфоломей, а Варфоломей-средний гладит кота, думая, что гладит руку Мэгги, а сам гладит ручищу Форцепса, а сам кот уже давно убежал, а сама Мэгги... а где Мэгги? Варфоломей вдруг чувствует, что кто-то ласково перебирает его волосы, но это не мать и тем более не герцогиня... Варфоломей улыбается счастливо, и тут новая волна непоправимости и отчаяния охватывает его, и он тихо выскальзывает из-под этой ласки, как бы забыл что-то, как бы зачем-то проходит к себе в кабинет и там запирается изнутри. |
Э.Тайрд-Боффин. Преподаватель симметрии (в вольном переводе А.Битова)
Шел мужик по улице и увидел подкову. Перевернул, а там лошадь.
...
Паскаль:
Зачем говорить: благородное, прекрасное, стремительное, бескорыстное... Почему бы не сказать сразу - "лошадь"?
Менеджер The Doors:
Что бы там ни говорили, в 98 процентах случаев Джим поступал как джентльмен.
В общем-то, рецензируя данный релиз, можно ограничиться всего одной фразой: у АУКЦЫОНА вышел новый альбом. По сравнению с самим фактом появления новой пластинки ее содержание уже практически не имеет значения. За последние девять лет АУКЦЫОН записал первый номерной альбом. Он же первый концертный альбом группы.
Вы когда-нибудь пробовали специально создать где-нибудь беспорядок? Или намеренно сгенерировать хаотическое расположение чего-либо? Поверьте, несмотря на то что со стороны это кажется очень простым и незамысловатым, сделать это на практике действительно очень непросто. Нужно быть мастером. Таким, какими являются музыканты АУКЦЫОНА, создающие в своем творчестве идеальный музыкальный беспорядок, тот самый рукотворный, но при этом удивительно органичный хаос. Ударные чуть ли не задыхаются от постоянного ускоренного ритма, наступают друг другу на пятки, саксофон бешено ревет, однако при всем при этом музыка АУКЦЫОНА в целом заражает чуть ли не мантрическим спокойствием и безразличием ко всему происходящему вокруг. На новом альбоме группа сохранила свою ни с кем не сравнимую манеру, однако, по сравнению с записями прошлого века, песни все же стали звучать особенно нервно, дерганей. Как будто струны рвутся, а саксофон задыхается в предсмертном хрипе. АУКЦЫОН сегодня - это уже не изысканная грусть для гурманов, не пробивающий все стены оптимизм, а тревога, граничащая с паранойей, безнадежное предчувствие скорого и неизбежного апокалипсиса. "Зимы не будет", - выводит Федоров, но его голос, тон - все, наоборот, убеждает в том, что зима вечна.
Такое впечатление, что блестяще отлаженный тонкий механизм АУКЦЫОНА хоть и продолжает четко функционировать, но уже находится на грани. Работает, но работает на износ. Надолго ли его хватит? И куда вырулит группа из настроения психологического провала? Ответов нет и быть не может: кто же рискнет делать прогнозы относительно АУКЦЫОНА?..
Артём Агапов, "Музыкальный вестник"
Когда МкКартни сочинил Хэй, Джуд, он решил провести народную рекламную акцию "а ля Рюс" - начертал название своей нетленки ... на витрине магазина, но ... получилось нехорошо - если применить знание немецкого языка, это выглядело что-то типа "эй, жид", народ естественно взбух, и всё кончилось ... тоже а ля Рюс - витрину расколошматили. Извиняюсь, если кого-то задел или сообщил общеизвестный факт из жизни моего самого любимого рокколлектива, осве(я)щающего немеркнушим светом мое нынешнее бытие в неласковой для "некрышеванных" музыкантов в нашей невозмутимой Московии... Если что, пишите мне лучше на vallerius@yahoo.com
Когда вас одолевает скука, предайтесь ей. Пусть она вас задавит; погрузитесь, достаньте до дна. Вообще, с неприятностями правило таково: чем скорее вы коснетесь дна, тем тем быстрее выплывете на поверхность. Идея здесь, пользуясь словами другого великого англоязычного поэта, заключается в том, чтобы взглянуть в лицо худшему. Причина, по которой скука заслуживает такого пристального внимания, в том, что она представляет чистое, неразведенное время во всем его повторяющемся, избыточном, монотонном великолепии.
Скука - это, так сказать, ваше окно на время, на те его свойства, которые мы склонны игнорировать до такой степени, что это уже грозит душевному равновесию. Короче говоря, это ваше окно на бесконечность времени, то есть на вашу незначительность в нем. Возможно, этим объясняется боязнь одиноких, оцепенелых вечеров, очарованность, с которой мы иногда наблюдаем пылинку, кружащуюся в солнечном луче, - и где-то тикают часы, стоит жара, и сила воли на нуле.
Раз уж это окно открылось, не пытайтесь его захлопнуть; напротив, широко распахните его. Ибо скука говорит на языке времени, и ей предстоит преподать вам наиболее ценный урок в вашей жизни - урок, которого вы не получили здесь, на этих зеленых лужайках - урок вашей крайней незначительности. Он ценен для вас, а также для тех, с кем вы будете общаться. "Ты конечен", - говорит вам время голосом скуки, - "и что ты ни делаешь, с моей точки зрения, тщетно". Это, конечно, не прозвучит музыкой для вашего слуха; однако, ощущение тщетности, ограниченной значимости ваших даже самых высоких, самых пылких действий лучше, чем иллюзия их плодотворности и сопутствующее этому самомнение.
Иосиф Бродский. "Похвала скуке"
Иосиф Бродский
ПИСЬМА РИМСКОМУ ДРУГУ
I
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела --
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятья невозможны, ни измена!
II
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных --
лишь согласное гуденье насекомых.
III
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он -- деловит, но незаметен.
Умер быстро -- лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Рядом с ним -- легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
IV
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далёко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники -- ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
V
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела --
все равно что дранку требовать от кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я -- не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
VI
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум, -- или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?
VII
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
VIII
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
IX
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце,
стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке -- Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
Во время революции власть в Киеве постоянно переходила из рук в руки. Когда, наконец, город был основательно взят большевиками, и местные торговцы поняли, что это всерьез и надолго, в продажу поступили перочинные ножи, на рукояти которых был изображен бородатый мужчина, идущий за плугом. Рисунок сопровождала подпись: "Великий мыслитель Карл Маркс п а х а е т".
Невыносимо страдая от сквозняков, он никогда не снимал ни халатика на меху, ни барашковой шапки. Передвигался, как лист, гонимый ветром, нервной, пошатывающейся походкой, и то тут, то там слышался его визгливый голосок. Усугубилась его манера логических рассуждений - "в духе тезки его тестя", как вычурно выражается Страннолюбский. Жил он в "конторе": просторной комнате, разделенной перегородкой; в большой части шли по всей стене низкие нары, вроде помоста; там, как на сцене (или вот как в зоологических садах выставляют грустного хищника среди скал его родины), стояли кровать и небольшой стол, что было по существу обстановкой всей его жизни. Он вставал за полдень, целый день пил чай да полеживал, всё время читая, а по-настоящему садился писать в полночь, так как днем непосредственные соседи его, поляки-националисты, совершенно к нему равнодушные, затеяв игру на скрипках, его терзали несмазанной музыкой: по профессии они были колесники. Другим же ссыльным он зимними вечерами читал. Как то раз заметили, что хотя он спокойно и плавно читает запутанную повесть, со многими "научными" отступлениями, смотрит то он в пустую тетрадь. Символ ужасный!
Владимир Набоков. "Дар"
Кобэйн мертв!Вишез мертв!ХЕНДРИКС МЕРТВ! Моррисон мертв!Леннон мертв!Сенна мертв! Заппа мертв!Бонэм мертв!Ты еще крепкий старик, Розенбом. |
Элвис мертв!Брайан Джонс мертв!Джеймс Дин мертв!Кейт Мун мертв!Элвис мертв!Кёртис мертв!Дизель мертв!Ты еще крепкий старик, Розенбом. |
А. Лаэртский:
"Послушал концертник SADE! Б?#@$, почему не пойдут и не удавятся всеразличные Кристины Алигеры-Арбакайты, Махи Распутины, Лорки Долины, Каллы Миноги, Полуночные Снайперы, Машки со всеми медведями, Ляли Кать, Анжелики Почём, Алёнки Апины и прочие перчинки? Видимо, вся эта скотобаза ничего, кроме самих себя, не замечает.
А не мешало бы дурам послушать наконец музыку! Может, занялись бы делом по типу стирки, дойки, высадки и посадки деревьев. Или, к примеру, тиражировали бы будущих защитников отечества. Ну и там этих... Э... Массажисток окопных! Да!"
- Почему - никто не знает и не видит? Я ни от кого не прячусь - просто стараюсь держаться сферы людей с близкими интересами. Действительно. В программе "Угадай мелодию" их увидеть довольно сложно. Но это происходит главным образом потому, что мелодию они давно угадали и приняли ответные меры. А какой обо мне создается миф и кем - я не в курсе. Что касается романа, основанного на этом мифе, то я вряд ли его напишу, но у меня есть хорошее название - "Затворник и шестисотый".
- Понятно. Знаешь, я тебе вряд ли объясню. Это можно только на примере. Вот представь себе, что ты упал в бочку с водой и тонешь. Представил?
- Угу.
- А теперь представь, что ты на секунду высунул голову, увидел свет, глотнул воздуха и что-то коснулось твоих рук. И ты за это схватился и держишься. Так вот, если считать, что всю жизнь тонешь (а так это и есть), то любовь - это то, что помогает тебе удерживать голову над водой.
- Это ты про любовь к тому, что положено любить?
- Не важно. Хотя, в общем, то, что положено, можно любить и под водой. Что угодно. Какая разница, за что хвататься, - лишь бы это выдержало. Хуже всего, если это кто-то другой, - он, видишь ли, всегда может отдернуть руку. А если сказать коротко, любовь - это то, из-за чего каждый находится там, где он находится. Исключая, пожалуй, мертвых... Хотя...
- По-моему, я никогда ничего не любил, - перебил Шестипалый.
- Нет, с тобой это тоже случалось. Помнишь, как ты проревел полдня, думая о том, кто помахал тебе в ответ, когда нас сбрасывали со стены? Вот это и была любовь. Ты ведь не знаешь, почему он это сделал. Может, он считал, что издевается над тобой куда тоньше других. Мне лично кажется, что так оно и было. Так что ты вел себя очень глупо, но совершенно правильно. Любовь придает смысл тому, что мы делаем, хотя на самом деле его нет.
- Так что, любовь нас обманывает? Это что-то вроде сна?
- Нет. Любовь - это что-то вроде любви, а сон - это сон. Все, что ты делаешь, ты делаешь только из-за любви. Иначе ты просто сидел бы на земле и выл от ужаса. Или отвращения.
- Но ведь многие делают то, что делают, совсем не из-за любви.
- Брось. Они ничего не делают.
- А ты что-нибудь любишь, Затворник?
- Люблю.
- А что?
- Не знаю. Что-то такое, что иногда приходит ко мне. Иногда это какая-нибудь мысль, иногда гайки, иногда ветер. Главное, что я всегда узнаю это, как бы оно ни наряжалось, и встречаю его тем лучшим, что во мне есть.
- Чем?
- Тем, что становлюсь спокоен.
- А все остальное время ты беспокоишься?
- Нет. Я всегда спокоен. Просто это лучшее, что во мне есть, и когда то, что я люблю, приходит ко мне, я встречаю его своим спокойствием.
- А как ты думаешь, что лучшее во мне?
- В тебе? Пожалуй, это когда ты молчишь где-нибудь в углу и тебя не видно.
- Правда?
- Не знаю. Если серьезно, ты можешь узнать, что лучшее в тебе, по тому, чем ты встречаешь то, что полюбил. Что ты чувствовал, думая о том, кто помахал тебе рукой?
- Печаль.
- Ну вот, значит, лучшее в тебе - твоя печаль, и ты всегда будешь встречать ею то, что любишь.
Виктор Пелевин. "Затворник и Шестипалый"
Уинстон Черчилль редко вносил поправки в подготовленные им тексты речей. При этом, готовясь к выступлению и перечитывая написанный им накануне текст, он допускал только одну ремарку на полях: "Аргумент слаб - усилить голосом."
Paul McCartney:
- Когда мы не играли на вечеринках и не участвовали в конкурсах талантов, мы слушали, как другие ребята играют на гитарах, искали аккорды и записи. Это походило на поиски Святого Грааля. Однажды мы услышали про одного парня из Фазакерли - страшная даль! Конечно, Фазакерли - это тоже Ливерпуль, но для нас это было все равно что другой конец света, а этот парень знал аккорд В7! Ради этого стоило решиться на путешествие, и все мы отправились к нему на автобусе. Хватало уже того, что он знал В7. Мы уселись и сказали: "О, учитель, мы слышали, ты знаешь В7. Пожалуйста, покажи его нам!" - "Конечно, ребята". А потом мы отправились домой. Ого, мы уже знаем аккорды Е, А и D, а теперь еще и В7. Правда, некоторое время мы никак не могли сообразить, что же с ним делать.
Егор Летов:
- ЗВУКИ МУ мне нравились, но когда я стал говорить с Мамоновым, то очень обломался. Он сразу понял, что я имею в виду и ответил так: есть некие рамки человеческого, и что за ними лежит, человеку знать не дано. За ними - агония, депрессия (JOY DIVISION, THE DOORS). И это плохо. Нужно быть счастливым в человеческих рамках и за них не вылезать. За выход за рамки платишь смертью. JOY DIVISION - нечеловеческое - и поэтому это нехорошо. А Пушкин - человеческое - хорошо.
Романическое молчание Саши Соколова длится уже шестнадцатый год. "Палисандрия" вышла в 1985-ом. После этого была лишь тонюсенькая книжечка речей и малой прозы "В ожидании Нобеля, или общая тетрадь" (1993).
Если брать живых классиков, тем более, американских компатриотов СС, то в "Портрете русского художника в Америке" есть наводка: "...Не наступать на горло собственной песне, но петь её самому себе, словно Сэлинджер". Во всяком случае до рекорда Пинчона, выдержавшего семнадцатилетнюю паузу между "Радугой земного притяжения"(1973) и "Страной вина" (1990), Саше осталось немного.
Молчание писателя - тоже текст. Рискуя выглядеть претенциозным, скажу, что молчание Соколова - самый интересный текст в русской литературе, начиная с того же 85-ого. Но о нём и говорить следует молча.
"Школа для дураков", "Между собакой и волком", "Палисандрия" уже давно воспринимаются как трилогия. Что не мешает прочитывать каждый из романов как самостоятельное произведение.
О "Школе" сказано очень много; имя "Саша Соколов" ассоциируется прежде всего с ней. О двух других вещах писалось гораздо меньше. Вопреки привычным отношениям между героем и языком, где второе - придаток первого, в "Между собакой и волком" язык создаёт героя, место и время действия. Интересно вчитаться в то, как сие происходит.
Кроме того, хотелось бы составить библиографию работ по творчеству писателя, вышедших за последние годы, - продолжив таким образом библиографию, подготовленную Доном Бартоном Джонсоном.
"Меж волка и собаки" в переводе Н-ва: "time between wolf and dog", а в комментариях:
A familiar Gallicism, entre chien et loup, going back to the thirteenth century (entre chien et leu), meaning dusk - a time of day when it is already too dark for the shepherd to distinguish his dog from a wolf. An evolutionist sense has also been read into the locution; namely, the reference to the blending of the day with night in terms of an intermediary stage between two closely allied species of animals.
"Пусть эта книга называется, ну, скажем, культурфильм. Пусть это будет такой, что ли, культурфильм вроде как у нас бывали на экране: "Аборт", или там "Отчего идет дождь", или "Каким образом делаются шелковые чулки", или, наконец, "Чем отличается человек от бобра". Такие бывают фильмы на крупные современные научные и производственные темы, достойные изучения".
***
Слышу (с величайшим почтением в голосе):
- Валерий Георгиевич, а скажите, пожалуйста, как на вас повлияло творчество Сергея Довлатова?
- На меня? повлияло? - Попов на секунду теряет дар речи. Но лишь на секунду: - Да он же позже меня начал! Он нормальный тогда парень был. Его и за пивом можно было сгонять сбегать...
- Вот-вот! - подхватываю я. - А я еще тебя мог послать...
- Да, нормальный был парень... - Попов окончательно обретает свой дар. - Это только после смерти он так чудовищно зазнался.
Думаю, Довлатову бы первому понравилась такая шутка.
***
Лежу я в одиночестве
На человеке голом...
Не знаю, какой Камю выразился бы так кратко и на таком пределе.
***
НЕЛЬЗЯ ТАК СИЛЬНО ЛЮБИТЬ РОССИЮ.
Подчеркните или выделите курсивом или разрядкой любое слово этой фразы, измените знак препинания в конце... И вы получите еще дюжину фраз различного наполнения и содержания.
Андрей Битов. "Жизнь без нас"
Miss Otis regrets, she's unable to lunch today, madam,
Miss Otis regrets, she's unable to lunch today.
She is sorry to be delayed,
but last evening down in Lover's Lane she strayed, madam,
Miss Otis regrets, she's unable to lunch today.
When she woke up and found that her dream of love was gone, madam,
She ran to the man who had led her so far astray,
And from under her velvet gown,
She drew a gun and shot her love down, madam,
Miss Otis regrets, she's unable to lunch today.
When the mob came and got her and dragged her from the jail, madam,
They strung her upon the old willow across the way,
And the moment before she died,
She lifted up her lovely head and cried, madam......
Miss Otis regrets, she's unable to lunch today.
Miss Otis regrets, she's unable to lunch today
Хармс говорил:
- Телефон у меня простой - 32-08. Запоминается легко: тридцать два зуба и восемь пальцев.
Сидел у меня Веселов, бывший летчик. Темпераментно рассказывал об авиации. В частности, он говорил:
- Самолеты преодолевают верхнюю облачность... Ласточки попадают в сопла... Самолеты падают... Гибнут люди... Ласточки попадают в сопла... Глохнут моторы... Самолеты разбиваются... Гибнут люди...
А напротив сидел поэт Евгений Рейн.
- Самолеты разбиваются, - продолжал Веселов, - гибнут люди...
- А ласточки что - выживают?! - обиженно крикнул Рейн.
Валерий Попов сочинил автошарж. Звучал он так:
"Жил-был Валера Попов. И была у Валеры невеста - юная зеленая гусеница. И они каждый день гуляли по бульвару. А прохожие кричали им вслед:
- Какая чудесная пара! Ах, Валера Попов и его невеста - юная зеленая гусеница!
Прошло много лет. Однажды Попов вышел на улицу без своей невесты - юной зеленой гусеницы. Прохожие спросили его:
- Где же твоя невеста - юная зеленая гусеница?
И тогда Валера ответил:
- Опротивела!"
В молодости Битов держался агрессивно. Особенно в нетрезвом состоянии. Как-то раз он ударил Вознесенского.
Это был уже не первый случай такого рода. Битова привлекли к товарищескому суду. Плохи были его дела.
И тогда Битов произнес речь. Он сказал:
- Выслушайте меня и примите объективное решение. Только сначала выслушайте, как было дело. Я расскажу, как это случилось, и тогда вы поймете меня. А следовательно - простите. Потому что я не виноват. И сейчас это всем будет ясно. Главное, выслушайте, как было дело.
- Ну, и как было дело? - поинтересовались судьи.
- Дело было так. Захожу в "Континенталь". Стоит Андрей Вознесенский. А теперь ответьте, - воскликнул Битов, - мог ли я не дать ему по физиономии?!
Нос моей фокстерьерши Глаши - крошечная боксерская перчатка. А сама она - березовая чурочка.
Реплика в Чеховском духе:
"Я к этому случаю решительно деепричастен".
Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски Достоевского. Юмор Гоголя. И так далее.
Однако похожим быть хочется только на Чехова.
Сергей Довлатов. "Соло на Ундервуде"
Иосиф Бродский
НАЗИДАНИЕ
I
Путешествуя в Азии, ночуя в чужих домах,
в избах, банях, лабазах -- в бревенчатых теремах,
чьи копченые стекла держат простор в узде,
укрывайся тулупом и норови везде
лечь головою в угол, ибо в углу трудней
взмахнуть -- притом в темноте -- топором над ней,
отяжелевшей от давеча выпитого, и аккурат
зарубить тебя насмерть. Вписывай круг в квадрат.
II
Бойся широкой скулы, включая луну, рябой
кожи щеки; предпочитай карему голубой
глаз -- особенно если дорога заводит в лес,
в чащу. Вообще в глазах главное -- их разрез,
так как в последний миг лучше увидеть то,
что -- хотя холодней -- прозрачнее, чем пальто,
ибо лед может треснуть, и в полынье
лучше барахтаться, чем в вязком, как мед, вранье.
III
Всегда выбирай избу, где во дворе висят
пеленки. Якшайся лишь с теми, которым под пятьдесят.
Мужик в этом возрасте знает достаточно о судьбе,
чтоб приписать за твой счет что-то еще себе;
то же самое -- баба. Прячь деньги в воротнике
шубы; а если ты странствуешь налегке --
в брючине ниже колена, но не в сапог: найдут.
В Азии сапоги -- первое, что крадут.
IV
В горах продвигайся медленно; нужно ползти -- ползи.
Величественные издалека, бессмысленные вблизи,
горы есть форма поверхности, поставленной на попа,
и кажущаяся горизонтальной вьющаяся тропа
в сущности вертикальна. Лежа в горах -- стоишь,
стоя -- лежишь, доказывая, что, лишь
падая, ты независим. Так побеждают страх,
головокруженье над пропастью либо восторг в горах.
V
Не откликайся на "Эй, паря!" Будь глух и нем.
Даже зная язык, не говори на нем.
Старайся не выделяться -- в профиль, анфас; порой
просто не мой лица. И когда пилой
режут горло собаке, не морщься. Куря, гаси
папиросу в плевке. Что до вещей, носи
серое, цвета земли; в особенности -- белье,
чтоб уменьшить соблазн тебя закопать в нее.
VI
Остановившись в пустыне, складывай из камней
стрелу, чтоб, внезапно проснувшись, тотчас узнать по ней,
в каком направленьи двигаться. Демоны по ночам
в пустыне терзают путника. Внемлющий их речам
может легко заблудиться: шаг в сторону -- и кранты.
Призраки, духи, демоны -- дома в пустыне. Ты
сам убедишься в этом, песком шурша,
когда от тебя останется тоже одна душа.
VII
Никто никогда ничего не знает наверняка.
Глядя в широкую, плотную спину проводника,
думай, что смотришь в будущее, и держись
от него по возможности на расстояньи. Жизнь
в сущности есть расстояние -- между сегодня и
завтра, иначе -- будущим. И убыстрять свои
шаги стоит, только ежели кто гонится по тропе
сзади: убийца, грабители, прошлое и т. п.
VIII
В кислом духе тряпья, в запахе кизяка
цени равнодушье вещи к взгляду издалека
и сам теряй очертанья, недосягаем для
бинокля, воспоминаний, жандарма или рубля.
Кашляя в пыльном облаке, чавкая по грязи,
какая разница, чем окажешься ты вблизи?
Даже еще и лучше, что человек с ножом
о тебе не успеет подумать как о чужом.
IX
Реки в Азии выглядят длинней, чем в других частях
света, богаче аллювием, то есть -- мутней; в горстях,
когда из них зачерпнешь, остается ил,
и пьющий из них сокрушается после о том, что пил.
Не доверяй отраженью. Переплывай на ту
сторону только на сбитом тобою самим плоту.
Знай, что отблеск костра ночью на берегу,
вниз по реке скользя, выдаст тебя врагу.
X
В письмах из этих мест не сообщай о том,
с чем столкнулся в пути. Но, шелестя листом,
повествуй о себе, о чувствах и проч. -- письмо
могут перехватить. И вообще само
перемещенье пера вдоль по бумаге есть
увеличенье разрыва с теми, с кем больше сесть
или лечь не удастся, с кем -- вопреки письму --
ты уже не увидишься. Все равно, почему.
XI
Когда ты стоишь один на пустом плоскогорьи, под
бездонным куполом Азии, в чьей синеве пилот
или ангел разводит изредка свой крахмал;
когда ты невольно вздрагиваешь, чувствуя, как ты мал,
помни: пространство, которому, кажется, ничего
не нужно, на самом деле нуждается сильно во
взгляде со стороны, в критерии пустоты.
И сослужить эту службу способен только ты.
"Я старше вас на три года, и мне уже поздно думать о настоящей любви, и, в сущности, такая женщина, как Полина Николаевна, для меня находка, и, конечно, я проживу с ней благополучно до самой старости, но, черт его знает, все чего-то жалко, все чего-то хочется и все кажется мне, будто я лежу в долине Дагестана и снится мне бал..."
А.П. Чехов. "Три года"
ИДЕЯ (www.aquarium.ru)
В самых неожиданных точках центра Петербурга расставляются 200 скульптур котов (и кошек), отлитых из чугуна или других неворуемых металлов, предположительно размером от метра до полутора. Коты в корне меняют фен шуй города и с невероятной силой привлекают туристов.
Петербург быстро становится центром вселенной.
"Троцкий, которого я слышал уже искушенным посетителем политических собраний, поразил меня тем чудовищным запасом ненависти, которую излучал из себя настоящий демон революции. Уже тогда в нем чувствовалось нечто действительно страшное. Помню, я также был поражен его диалектическими способностями. На крестьянском съезде он выступал среди предельно враждебной ему аудитории. Казалось, большевистский оратор не сможет сказать ни одного слова. И действительно, вначале оборончески и эсеровски настроенные делегаты прерывали Троцкого на каждом слове. Через несколько минут своей находчивостью и страстностью Троцкий победил аудиторию настолько, что заставил себя слушать. А окончив речь, он даже услышал аплодисменты."
И. Куторга. "Ораторы и массы. Риторика и стиль политического поведения в 1917 году"
Reporter: The "Bitch" solo is in a Chuck Berry style...
Keith: Which I do every night.
Reporter: ...and the beat turns around several times. Was that completely spontaneous, or semi-planned?
Keith: Maybe listeners knew a year or six months later that the beat turned around, but at the moment I wasn't conscious of that. It comes so naturally, as it's always happened, and it's always given that extra kick when the right moment comes back down again. That's what rock and roll records are all about. I mean, nowadays it's "rock" music. But rock and roll records should be two minutes, 35 seconds long, and it doesn't matter if you ramble on longer after that. It should be, you know-wang, concise, right there. Rambling on and on, blah blah blah, repeating things for no point-I mean, rock and roll is in one way a highly structured music played in a very unstructured way, and it's those things like turning the beat around that we'd get hung up on when we were starting out: "Did you hear what we just did? We totally turned the beat around [laughs]!" If it's done with conviction, if nothing is forced, if it flows in, then it gives quite an extra kick to it.
- Могу поклясться, что этот субъект, подобно отцу своему и деду, самый упрямый, надменный, тупой, меднолобый дурень на свете, и он лишь по какой-то необъяснимой ошибке природы явился на свет живым существом, а не палкой с набалдашником! - воскликнул мистер Бойторн, внезапно разражаясь новым залпом. - Да и все его сородичи - самодовольнейшие и совершеннейшие болваны!.. Но все равно - ему не загородить моей тропинки, будь он даже пятьюдесятью баронетами, слитыми воедино, и живи он в целой сотне Чесни-Уолдов, вложенных один в другой, как полые шары из слоновой кости работы китайских резчиков.
Ч. Диккенс. "Холодный дом"
Внук, не выслушав этого доброго наставления с должной почтительностью, все же удостаивает деда молчаливым ответом, еле заметно подмигнув и наклонив голову, а потом садится за чайный стол. Все четыре старческих лица парят над чайными чашками, словно компания страшных херувимов, причем миссис Смоллуид беспрестанно вертит головой и болтает с таганами, а мистера Смоллуида приходится то и дело встряхивать, как взбалтывают огромную черную склянку со слабительной микстурой.
- Да, да, - говорит добрый старец, продолжая мудрое поучение. - То же самое посоветовал бы тебе твой отец, Барт. Не пришлось тебе видеть своего отца. А жаль. Он был весь в меня.
Значит ли это, что на отца Барта было очень приятно смотреть, - неясно.
- Он был весь в меня, считать умел мастерски, - повторяет старец, сложив пополам ломоть хлеба с маслом у себя на коленях. - А умер он лет... пожалуй, уже десятка полтора прошло.
Миссис Смоллуид, повинуясь своему инстинкту, взвизгивает:
- Полторы тысячи фунтов! Полторы тысячи фунтов в черной шкатулке, полторы тысячи фунтов заперты, полторы тысячи фунтов убраны и припрятаны!
Достойный ее супруг, отложив в сторону хлеб с маслом, немедленно запускает в нее подушкой, припечатывая супругу к боковой стенке ее кресла, и, обессиленный, откидывается на спинку своего кресла. Теперь, то есть после того, как он обратился к миссис Смоллуид с такого рода увещеванием, он производит необычайно внушительное, но не вполне благоприятное впечатление, во-первых, потому, что от сделанного усилия черная его ермолка съехала на один глаз, придав ему вид распутного беса; во-вторых, потому, что он бормочет яростные ругательства по адресу миссис Смоллуид; и, в-третьих, потому, что в этом контрасте между его сильным духом и бессильным телом угадываешь злобу старого душегуба, который наделал бы елико возможно больше зла, если бы только мог. Однако зрелище это столь хорошо знакомо семейному кругу Смоллуидов, что ничуть не привлекает к себе внимания. В таких случаях старца просто встряхивают и взбивают, словно он набит пером или пухом; подушку водворяют на ее обычное место рядом с ним, а старуху, чепец которой иногда приводят в порядок, а иногда нет, снова усаживают в кресло, где она сидит, готовая к тому, что ее опять повалят как кеглю.
На сей раз прошло некоторое время, прежде чем престарелый джентльмен почувствовал себя достаточно остывшим, чтобы продолжать прерванную речь; но, начав ее, он и тут примешивает к этой речи назидательные вставки, обращенные к своей выжившей из ума подруге жизни, которая ни с кем в мире не общается, если не считать таганов. Вот примерно что он говорит:
- Поживи твой отец подольше, Барт, он нажил бы кучу денег - болтунья зловредная! - но как раз, когда он начал возводить здание, основу которого закладывал много лет, - сорока ты беспутная, галка, попугаиха, что ты там мелешь? - он заболел и умер от лихорадки, причем до последнего издыхания оставался бережливым человеком, ничего лишнего себе не позволял, а только и думал что о делах, - кошкой бы в тебя швырнуть, а не подушкой, да и швырну, раз уж ты такая несусветная дура! - а твоя мать - благоразумная женщина, сухая, как щепка, зачахла, истлела, как трут, после того как родила тебя и Джуди. Ах ты старая свинья! Чертова свинья! Свиная башка!
Ч. Диккенс. "Холодный дом"
Теперь - о самом сочинении. В письме своему испанскому коллеге, молодому композитору Хоакино Нину Равель написал о "Болеро": "Нет формы в собственном смысле слова, нет развития, нет или почти нет модуляций. Тема в жанре Падильи (Падилья - автор типичного шлягера, популярной песенки "Валенсия", весьма вульгарной. - Л.Г.), ритм и оркестр". В этих строках сказывается изумительная равелевская ирония. Ни слова более и ни слова в объяснение, о чем идет речь. Что ж, приходится с этим считаться. Но надо сказать, что, при всем своем ироничном тоне, Равель изложил суть дела. Действительно, что же есть в "Болеро"? Тема? По-видимому, все-таки две темы. Затем - ритм и оркестр.
Начнем с начальной, или первой, темы. Она написана в чистом до мажоре, и в ней при всей строгости присутствует и некий баскский тон. Затем вторая тема (ее можно назвать контртемой) - очень томительная. В ней есть странные гармонические повороты, и вся тема производит впечатление какого-то восточного рисунка - мавританского, андалусского. Кстати говоря, сам Равель так высказался однажды по поводу мелодии "Болеро": "Народный мотив обычного испано-арабского рода". Слово "обычного" здесь кажется неуместным. Ничего обычного конечно же в этой теме у Равеля нет. В ней - поразительное томление, какая-то змеиная грация.
Темы - в полном своем составе - это всего-навсего шестнадцать тактов. Обе темы. Они весьма симметричны. Все делится в парном членении. Первая тема - восемь тактов. Столько же - вторая. В обеих присутствует, мне кажется, некая сосредоточенность европейца, сдержанная чувственность француза и вместе с тем скользящая грация, необыкновенная узорчатость, томность Востока. Морис Бежар, великий французский балетмейстер, создавший поистине эпохальный спектакль на музыку "Болеро", заметил: "Не столько Испания, вынесенная в заглавие, сколько Восток, скрытый в партитуре". Я бы сказал, что перед нами изумительное сочетание того и другого (не одно за счет другого, а именно все вместе).
Темы движутся. Между каждыми двумя проведениями тем имеются еще два такта, в которых тема приостанавливается, прерывается ее мелодическое дыхание. Остается только ритм.
Сами темы обладают необыкновенной ритмической свободой, а их фоном является мерно отбиваемый барабанами (он повторяется 169 раз) ритмический рисунок. Возникает известное противоречие ритма и мелодии. Мелодия как бы струится поверх такта, при этом отбивается трехдольный такт, в котором выделена вторая доля.
Леонид Гаккель, доктор искусствоведения
Слова, достойные повсеместного употребления:
1).- Ну, мымра старая, ты еще пожалеешь!
2).- Состязания роботов-гитаристов! Гитаристов!
3).- Ты не романтик, Коля!
4).- Девочка, тебе не уйти от славы!
Многих тебе лун, благословенный Сын Неба!
В знак глубочайшего уважения и в ознаменование благоговейного трепета, следуя советам великих мудрецов прошлого, пишу свое послание на белоснежной сычуаньской рисовой бумаге тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, выводя иероглифы киноварью с добавлением толченого жемчуга, привезенной мне из Сиама императорским наместником провинции Гуандунь.
Какими заботами устелена твоя стезя? Какими помыслами (смею надеется не менее чистыми чем цветы лотоса, распускающиеся в тихих заводях Хуанхэ) занят твой разум? Как успехи тайючжина Ло-Бан-Цова?
У меня все (Слава Будде Амину) идет своим дао. Заботы на благо процветания Поднебесной отнимают много времени, но тем не менее работы по обустройству моих покоев (в частности комнаты для омовений) понемногу продвигаются. Иногда посещает меня старый юй-хень Боло-Тов, развлекая меня своими глупыми речами. Именно про таких мужей Отец Мудрости Великий Пу-Фу (слава и учение коего дошли до северных варваров, среди которых он известен как Конфуций) сказал:"Не пригубившие из чаши мудрости, но опустошившие чашу тщеславия". Так же иногда заскакивает весЁлый хунвэнбин Ки-Се-Ле-Вич.
Сегодня и завтра я буду дома, пребывая в медитации и размышлениях о карме, и если ты посетишь меня в моих занятиях, то мы можем отдать должное утке по-пекински, соловьиным язычкам и ласточкиным гнездам, запивая их сливовым вином и гаоляном настоянным на древесных змеях (что очень рекомендуют тибетские старцы для усиления мужского естества).
- Вы все время педалируете тему велосипеда. Можете рассказать об этом поподробнее? Вы на каком, кстати, ездите?
- Я ее не педалирую, я ее долго гоню. Вы знаете стихотворение Набокова "Мы с тобою так верили"? Оно написано, кажется, в тридцать восьмом году, когда у нас вооружали армию бронесовками для волочения пехоты за танком. Там есть такие строки: "Если вдуматься, это - как дымка волны/Между мной и тобой, между мелью и тонущим./Или вижу столбы и тебя со спины,/Как ты прямо в закат на своем полугоночном". Здесь поэт ностальгически вспоминает свою юность и детство. Велосипедов у меня три - Centurion, Trek и еще один попроще, самый любимый, марку не называю, опасаясь сглаза. Все на разные случаи жизни. Только не спрашивайте меня, почему я педалирую тему Набокова, - просто в голову приходит. Кстати, в дневниках Толстого довольно часто встречается фраза "катался на велосипеде". У Набокова был Dunlop на дутиках, с карбидным фонарем, а вот Толстой наверняка катался на монстре с огромным передним колесом и крохотным задним. Представьте себе сцену - что-то вроде "Над вечным покоем" Левитана, тучи, простор. Только не река, а дорога через поле, и по ней катит граф Толстой, и борода летит на ветру. Русская литература обязана своим величием именно этим минутам.
- Если уж вы сами процитировали "Мы с тобою так верили": мне кажется - по вашим письмам и роману, - что для вас важна тема дистанции между вами нынешним и "молодым Пелевиным". Или оба ездят себе на полугоночном, и разницы никакой нет?
- Я был очень старым в восемнадцать лет, просто жутко старым - жизнь кончилась, началась агония. Лет в тридцать я начал молодеть. Я не чувствую никакой дистанции между молодым и нынешним Пелевиным - хотя бы потому, что никогда этим Пелевиным не был. Тема дистанции для меня важна только при беге. А что касается двух Пелевиных на полугоночных: мне кажется, что Мескалито здесь ясно дает понять - дозу следует уменьшить ровно в два раза.
Взгляд скользит, перечисляя объекты. Объективно перечисляющий взгляд. Скажут, не совсем объективный: ирония налицо. Однако Диккенс довольно часто пользуется эстетическим приемом, который стал весьма популярен у артистов двадцатого столетия - спокойной фиксацией того, что попадается на глаза. Присутствует, конечно, сознательная или бессознательная избирательность взгляда, но современный артист старается, в отличие от Диккенса, уклониться от каких-либо оценок увиденного, от концепции увиденного. Правда, можно ли назвать следующее стихотворение безразличной фиксацией, каталогом фактов?
| Толстый мальчик играет на пруду, Ветер запутался в дереве, Небо усталое и белесое, Словно с него стерли румяна. На длинных палках ковыляют Два горбатых инвалида и кряхтят. Белокурый поэт, вероятно, сошел с ума, Лошадка спотыкается над какой-то дамой. Плотный мужчина приклеился к оконному стеклу, Юноша хочет посетить пухлую женщину, Серый клоун натягивает туфли, Визжит детская коляска, надрываются собаки. |
Это подстрочный перевод стихотворения "Сумерки" немецкого поэта-экспрессиониста Альфреда Лихтенштейна, опубликованного в 1910 году. Проходит несколько сценок, позиций, объектов. Безразличных, случайных? Пожалуй, нет. Экспрессионисты начала века вполне тенденциозны в своих пессимистических настроениях. Поэт мог бы случайно зафиксировать и что-нибудь повеселей. Но, тем не менее, здесь ощущается намеренность стилистического метода, поиск свободной композиции: строки и строфы можно без особого ущерба менять местами и можно расценивать данный текст как фрагмент какого-либо другого текста. Зачем все это цитировать и пояснять?
| все больше семей живет отдельно в личном уюте за частной дверью, снимают показания собственного счетчика, стены покрывают матовой перекисью. моя жена скандинавской красоты сочиняет баркароллы и выращивает крокусы, думает о льдистом блеске Юпитера, на кухне вычисляет алхимические фокусы. мы живем в однокомнатной квартире, под окном инвалиды играют в мяч, их дети на роликах в подъезде носятся, этажом выше кашель и плач. профессора ботаника покинула любовница. |
сосед играет на рояле Шенберга, перепончатым ухом ловит звуки сладкие, в двадцать два ноль ноль он бреет голову ребенку, кормит и гладит стигийскую собаку. почтальон приносит прошлогодние журналы, несколько счетов за бытовые услуги, открытку из диспансера для приемного сына, - длинного двоечника с мозговой простудой. родители жены шипят: займись спортом, и заставляют выбегать в парк утром рано, я одновременно работаю в трех организациях, со следующей недели пою в хоре ветеринаров. |
Я далек от мысли подозревать Василия Шумова в знакомстве с поэзией немецкого экспрессионизма, однако сходство стилистических методов налицо. Это лишний раз доказывает, что артисты разных поколений и национальностей, артисты, имеющие уши, способны расслышать ветер художественных движений эпохи. Стиль данного текста безусловно напоминает стихотворение Лихтенштейна: перед нами свободная композиция, допускающая разного рода перемещения и пролонгации. Спокойное музыкальное сопровождение и декламационная манера пения подчеркивают равнодушие исполнителя к событиям песни. Но перечисление, все же, не совсем безразличное: у героя песни (одновременно работающего в трех организациях) умелая и талантливая жена, и сосед, видимо, большой оригинал и храбрец, коли находит музыку Шенберга "сладкой" и к тому же кормит инфернального пса. В этой песне (и во многих других) ощущается сдержанное удовлетворение социальными успехами в стране, но, в то же время, известное равнодушие к неприятностям ближних. О казусе с профессором ботаники нас уведомляют как-то небрежно, хотя свободная композиция позволяет смягчить удар: ничего не стоит вместо "любовницы" поставить "охотницу" или "домработницу". В шести строфах песни идиллия советской жизни нарушается дважды: кроме профессорской неприятности мы узнаем еще о болезни "приемного сына" (чьего?) - "длинного двоечника".
Сергей Довлатов:
Я об Уфлянде слышал давно. С пятьдесят восьмого года. И все, что слышал, казалось невероятным.
...Уфлянд (вес 52 кг) избил нескольких милиционеров...
...Уфлянд разрушил капитальную стену и вмонтировал туда холодильник...
...Дрессирует аквариумных рыб... ...Пошил собственными руками элегантный костюм... ...Работает в географическом музее... экспонатом... ...Выучился играть на клавесине... ...Экспонирует свои рисунки в Эрмитаже... Ну и, конечно, цитировались его стихи. Уфлянда можно читать по-разному. На разных уровнях. Во-первых, его стихи забавны. (Это для так называемого широкого читателя.) Написаны энергично и просто. И подтекст в них едва уловим:
| ...В целом люди прекрасны. Одеты по моде. Основная их масса Живет на свободе... |
"Рыжий"
Поэты, как известно, любят одиночество. Еще больше любят поговорить на эту тему в хорошей компании. Полчища сплоченных анахоретов бродят из одной компании в другую... Уфлянд любит одиночество без притворства. Я не помню другого человека, столь мало заинтересованного в окружающих. Он и в гости-то зовет своеобразно. Звонит:
- Ты вечером свободен?
- Да. А что?
- Все равно должен явиться Охапкин (талантливый ленинградский поэт). Приходи и ты... Мол, вечер испорчен, чего уж теперь...
"Рыжий"
В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса...
"Заповедник"
Арьев оказался скромным и славным человеком и наблюдательным критиком. Из его статьи я узнал, что в сочинениях Довлатова все слова во фразе обязательно начинаются с разных букв. И никогда еще ни один литературовед не делал замечания более верного. Можете проверить. Я не знаю, какой смысл в этой особенности, но за ней, видимо, таится большая скрытая работа, являя посвященному за внешней простотой свидетельство настоящего искусства. Правда, все фразы очень короткие.
Если обратиться к литературным аналогиям, это более всего напоминает искусство лейтенанта Шайскопфа из "Уловки-22". Огромной и скрытой работой он добился от кадет своей роты церемониального шага с руками, неподвижно прижатыми к бокам. И когда на параде изумленное невиданным зрелищем командование вопросительно воззрилось на Шайскопфа, он звенящим от торжества голосом известил:
- Смотрите, полковник! Они не машут руками!
Михаил Веллер. "Ножик Сережи Довлатова"
Как высокий образец эпического у митьков я приведу анекдот. Каждое слово, интонация, пауза и жест в этом шедевре отшлифованы на общих собраниях и съездах митьков, где этот анекдот повторялся бессчетно, неизменно вызывая восторг, переходящий в сдавленные рыдания и клятвы быть верным делу митьков по гроб.
Итак: плывет океанский лайнер. Вдруг капитан с капитанского мостика кричит в матюгальник:
- Женщина за бортом! Кто спасет женщину?
Молчание. На палубу выходит американец. Белые шорты, белая майка с надписью "Майями бич". Одним взмахом пластично расстегивает зиппер, срывает шорты и майку, остается в плавках стального цвета. Корабль, затаив дыхание, смотрит. Американец, поигрывая бронзовым телом, подходит к борту, грациозно, не касаясь перил, перелетает их и входит в воду без брызг, без шума, без всплеска! Международным брассом мощно рассекает волны, плывет спасать женщину, но... не доплыв десяти метров... тонет! Капитан в матюгальник:
- Женщина за бортом! Кто спасет женщину!
Молчание. На палубу выходит француз. Голубые шорты, голубая майка с надписью "Лямур-тужур".
- Я спасу женщину!
Одним взмахом пластично расстегивает зиппер, срывает шорты и майку, остается в плавках с попугайчиками. Корабль, затаив дыхание, смотрит. Француз подходит к борту, как птица перелетает перила, входит в воду прыжком три с половиной оборота без единого всплеска! Международным батерфляем плывет спасать женщину,но... не доплыв пяти метров, тонет. Капитан в матюгальник срывающимся голосом:
- Женщина за бортом! Кто спасет женщину!
Молчание. Вдруг дверь каптерки открывается, на палубу, харкая и сморкаясь, вылезает русский. В рваном промасленном ватничке, штаны на коленях пузырем.
- Где тут? Какая баба?
Расстегивает единственную пуговицу на ширинке, штаны падают на палубу. Снимает ватник и тельняшку, кепочку аккуратно положил сверху, остается в одних семейных трусах до колен. Поеживаясь, хватается за перила, переваливается за борт, смотрит на воду и с хаканьем, с шумом, с бразгами солдатиком прыгает в воду и ... сразу тонет.
Таков полный канонический текст этого анекдота. Рассказывая его непосвященным, митек вынужден слегка комментировать; так, описывая выход американца и француза, митек, не скрывая своего восхищения, прибавляет: "В общем, Дэвид Бауи! Гад такой!", а когда на палубе появляется русский, митек заговорщицки прибавляет: "Митек!"
Кстати, этот анекдот вполне может служить эпиграфом к капитальному труду "Митьки и Дэвид Бауи".
МИТЬКИ. Описанные Владимиром Шинкаревым и нарисованные Александром Флоренским
АРМАГЕДДОН
С. Гурьев, М. Волков
Поставь любви своей кордон
И не ищи решений
Грядет, грядет Армагеддон взаимоотношений
Законам бога вопреки и дьяволу в угоду
Откинет нравственность коньки
К двухтысячному году
Грядет Содом и Вавилон
Геена и блудница
Упьются девушки вином и перестанут мыться
Движенье жизни перейдет в критическую фазу
Духовный уровень падет
Внезапно, резко, сразу
Иные все же сберегут крупицы убеждений
Они соблазнов убегут
для качества суждений
Они помолятся в душе и тихо улыбнутся
Когда все яйца Фаберже на родину вернутся
А то - зальешься, бывало, зарею на свалку - и ищи-свищи тебя, непоседу. Широко и вольготно, рискну заметить, раскинулись отхожие эти поля; далеко-далеко отойдешь порой в поисках радостей - затеряешься. За трудами все тянется незаметно, вот уж полдень, и если не заморозки, то жаворонки. Заберешься на гору хлама передохнуть - дух займется: сторонушка хоть куда. Осмотритесь. На западе ветошница при долине граблями мусор гребет, на севере сучара трехлапая рыщет насчет пожрать, на востоке сержант в запасе в ручье ковыряется - мотоциклетку бредит собрать по частям, а на юге шантрапа радеет по части чинариков. Мир, покойно, никто никому ничего, потому как человек человеку тут человек, не более; и дымки отечества повсеместно, как в то восстание - мусор тлеет по-тихому, панорама - куда ни плюнь. И такая к ней близость внутри щемит, что домой возвращаться - да ну его. Привлекают нашего обитателя просторы своей земли и рожна чужого он не взыскующий.
Саша Соколов. "Между собакой и волком"
-Как Аркадия Викторовича похоронили?
-Очень хорошо. И цветы, и музыка, и народу много было.
Случайно подслушанный разговор.
Здорово, кореш! Как твои дела? Почему не пишешь? После того как мы расстались, я продолжал пьянствовать и закончил праздник с Финагеновым. А на следующий день... @#*&!, все мои прошлые похмелья по сравнению с этим были чем-то вроде мигрени у светской салонной дамы середины 19-ого века. Когда она, изящно отставив ножку, чуть отклонив затянутый в корсет стан, положив одну руку на вздымающуюся грудь, а другую, с голандским кружевным платочком, благоухающим ароматом лаванды, на бледное чело, так, сука, и говорила: "Ах... у меня такая мигрень." Вот чем были все мои прошлые похмелья по сравнению с понедельником.
Помнишь, Веничка Ерофеев, в "Москва-Петушки", писал: "Если все мои пятницы будут такими, то я удавлюсь в один из чевергов." То же я мог бы сказать про этот понедельник, и смерть была бы для меня не карой и страданием, а благом и избавлением.
№?%^&#@ & $*т!!! Все демоны четырЁх миров, чудовища сошедшие с безумных полотен Босха и Дюрера, гравюр Гойи и Доре, плюс порождения моей собственной истерзаной психики, надвигались на меня из глубин, пучин и недр подсознания, протягивали ко мне свои конечности. Скрежет зубовный и кипение геены огненной, звуки неведанного происхождения, производимые тварями, имя которых нельзя произносить, ибо из ужаса иного мира, мира иной сути, они вырвутся в наш мир и кошмарный, дикий конец настанет всему Сущему - вот в какие звуки преобразовывалась во мне в тот день невинная, даже негромкая музыка и обычная человеческая речь.
И уже без шуток - когда мне становилось чуть легче, я действительно переживал траур из-за известных всему миру событий. Но об этом не будем. В общем, не желаю я больше таких дней.
ЕщЁ до дня рождения я давал зарок: после гульбища (на месяц) - ни водки, ни пива - ни губой. К моей чести подобные очистки для организма я устраиваю где-то раз в год (последний раз два месяца во время болезни, предпоследний - прошлый год со 2-ого января по февраль. Правда-правда, и свидетели есть.) Отныне, как сказала в сходной ситуации Масяня :"Теперь только балет и керамика".
Единственное исключение только для тебя, только для вина, только для одной бутылки и только ты пьЁшь чистое, а я разбавляю минералкой.
Посылаю тебе забавный сюжетец и жду ответа.
Среди разных соображений, так или иначе спровоцированных этим чтением, была смело нарисована в моей голове такая вот ось, в одном конце которой расположился Борхес, в другом - Пруст, Набоков же посверкивал посередине. Ось выражала мое представление о взаимоотношении стилевых (хотя это не очень верное слово) особенностей любимых авторов: удельный вес слОва у Борхеса очень велик, словА чрезвычайно емки, поэтому их мало, но лаконичность его произведений обманчива - в них целый мир; Пруста, наоборот, можно обвинить в многословии, но это было бы несправедливое обвинение: слова у Пруста будто невесомые шелковые нити - они ткут сложные тончайшие узоры и могут почти буквально выражать все нюансы, движения и краски - чувств, впечатлений, мыслей, и если бы не досадные оплошности перевода (или работы редактора), это выражение было бы еще более точным и поразительным; Набоков как будто воплощает в себе интерференцию этих двух столь разных способов писать. Если я написала что-то очень бредовое, прошу прощения и снисхождения, и жду поправок и корректировок.
Леди Годива, Александр Сергеевич, Вергилий - все это бесплотные тени. Они уже никогда не станут плотью бытия. Такой пьяный петербургский напиток - культура, которая не есть ты. Это спасительные на время фантазии, однако прямого смысла в них нет.
У Боба Дилана в верхних слоях Highway 61 Revisited и Blonde On Blonde творится что-то похожее: развоплощение образов и людей культуры. Так что перевод сделан правильно. Но в Акустике, в отличие от Joy Division - это пространство не выведено на поверхность, а только намечено, легчайшими мазками. Как они намечены в Белом Альбоме Битлз ("Cry Baby Cry", "Happiness Is a Warm Gun", "Savoy Truffle").
Как бы такая эстетика смерти, в лучших своих проявлениях - смерть высмеивающая. В худших же это эстетизация смерти и грех уныния, в конечном счете превращение в камень, являющийся болезнью и Манчестера, и Петербурга.
Василий Соловьев-Спасский
Господь, руководствуясь непостижимым милосердием, поразил служителя Своего безумием, успокоив мятущийся разум.
Современник о Джонатане Свифте
the man called sfug:
Волк в "Ну, погоди!" вообще глубоко несчастная и трагичная фигура 70-80-х годов. Я б сказал: квинтэссенция образов и моральных ландшафтов того времени....Нарисованый "голос" поколения "развитого социализма"....
Заяц тоже весьма характерный персонаж. Подонок. Будущий коммунист.
И очень правдиво режиссёры Котёночкин и Камов передали атмосферу тех противоречивых лет задними планами. Примеры: комната смеха - молельный дом пионеров всех уровней. Эскалатор московского метрополитена (обратите внимание как мало пассажиров спускалось по нему!)
Что за дар был у Этьена Боттино? Сам он своей тайны так никому и не раскрыл. Разве что двоим ученикам, да и то не полностью. Но на Маврикии сохранилось его письмо к Ж. П. Марату, в котором, в частности, говорится: "Судно, приближающееся к берегу, производит определенное воздействие на атмосферу, в результате чего приближение может быть выявлено опытным глазом, прежде чем корабль достигнет пределов видимости. Моим предсказаниями благоприятствовали чистое небо и ясная атмосфера Я пробыл на острове всего шесть месяцев, когда убедился в своем открытии и оставалось только набраться опыта, чтобы наускопия стала подлинной наукой".
Может, это связано с миражами, столь частыми на море? Да и не только на море. Французский астроном Камил Фламмарион в работе "Атмосфера" пишет о страшной фатаморгане, которая явилась жителям бельгийского городка Вервье 15 июня 1815 года - по воздуху мчалась кавалерия, беззвучно палили пушки, двигалась в атаку пехота. В тот день в 105 километрах от Вервье началась битва при Ватерлоо.
Виктор Кандыба. "Энциклопедия загадок и тайн"
Не, уныния не было, наоборот, были азарт и подъем, а у пацанов-подруг появились карманные деньги, чтобы тратить. А "рок" начался, когда черные ускорили блюз, размазали первую терцию тонического трезвучия, опустили седьмую и тем самым стерли разницу между мажором и минором (вот где подлинная революция в музыке ХХ века!), добавили ритм-секцию и утяжелили вторую и четвертую доли, и называлось все это "ритм-н-блюз", и детишкам понравилось, а потом пришли белые, все это окончательно обмажорили и назвали рок-н-роллом (чтобы не сильно по-черному звучать). Элан Фрид из Кливленда, и назвал в собственном радио-шоу (Moondog Rock'n'Roll Party), там в честь радиостанции сейчас музей Rock'n'Roll Hall Of Fame, а потом её владельцы принялись устраивать стадионные "чёсы" местных черных, и было это еще до Элвиса, но не было лидера (толстый лысый Билл Хэйли не в счет), а потом, только потом появился Элвис - and the rest is history.
Gene
Пародия на весь язык, предполагающая внешнюю к нему позицию, не смешит, а напротив: одно дело - куриные косточки в негативе, совсем другое - рентгеновское зрение. Может быть, этот сочиненный мир - не наш, но тогда нашего вообще нет в природе, потому что этот точнее. Убедительность развеществленного языка повергает в трепет. Вот, например, из куда менее сумеречной книги: "Хорошо встречаться с девушкой, мать которой работает на земснаряде". Конечно, хорошо, замечательно, даже тень сомнения не промелькнет. Но на секунду вдуматься: как, почему, с какой стати? Что вообще за постановка вопроса?
А. Цветков. Из предисловия к сочинениям С. Соколова
Цинизм "Улисса" прикрывает великое сострадание, претерпевание бытия мира, который и нехорош, и некрасив, в котором, хуже того, еще и никакой надежды, поскольку состоит он из раз и навсегда заведенной повседневности, шутовской пляской увлекающей людей на часы, месяцы и годы.
Карл Густав Юнг. "Улисс"
Когда мы прилетели, вы (то есть американцы - прим. ред.) здесь расхаживали в этих мудацких бермудских шортах, с солдатской стрижкой и жвачкой в зубах... девчонки были похожи на кобыл сороковых годов, не было никакого понятия ни об одежде, ни о джазе. И мы тогда подумали: ну и поганый народец, ну и поганый.
Дж. Леннон о первых гастролях Битлз в США
Я скажу, что я делать буду и чего не буду. Я не буду служить тому, во что больше не верю, будь то моя семья, моя родина или моя Церковь. Но я буду стараться выразить себя в том или ином виде жизни или искусства так свободно, как могу, и так полно, как могу, используя для защиты лишь то оружие, которым позволяю себе пользоваться: молчание, изгнание и хитроумие.
Дж. Джойс, "Портрет художника в юности"
THE PIANO HAS BEEN DRINKING
Tom Waits
| The piano has been drinking, my necktie is asleep And the combo went back to new york, the jukebox has to take a leak And the carpet needs a haircut, and the spotlight looks like a prison break And the telephone's out of cigarettes, and the balcony is on the make And the piano has been drinking, the piano has been drinking... And the menus are all freezing, and the light man's blind in one eye And he can't see out of the other And the piano-tuner's got a hearing aid, and he showed up with his mother And the piano has been drinking, the piano has been drinking As the bouncer is a sumo wrestler cream-puff casper milktoast And the owner is a mental midget with the i.q. of a fence post 'cause the piano has been drinking, the piano has been drinking... And you can't find your waitress with a geiger counter And she hates you and your friends and you just can't get served without her And the box-office is drooling, and the bar stools are on fire And the newspapers were fooling, and the ash-trays have retired 'cause the piano has been drinking, the piano has been drinking The piano has been drinking, not me, not me, not me, not me, not me |
На своем новом альбоме "Real Gone" Том Уэйтс делает именно то, за что мы его и любим, а именно - возвращается к божественно-угловатым звукам альбомов "Swordfishtrombone" и "Rain Dogs". Он даже зазвал в группу старого приятеля, гитариста Марка Рибо, чья гитара украшала эпохальные "Rain Dogs" и "Frank's Wild Years". С одной стороны, благодаря моментально узнаваемой гитаре Рибо "Real Gone" c первых же песен начинает казаться чем-то родным и до боли знакомым. С другой же - это первый альбом Уэйтса, на котором он полностью отказывается от пианино. В результате все те причудливые шумы, стуки и скрежеты, что извечно гнездились где-то в глубине музыки Уэйтса, радостной толпой выползают на первый план. Возникает ощущение, что ты попал на какой-то безумный карнавал в сарай с инструментами - всё вокруг стучит, гремит и скрежещет, а в самом центре всей этой свистопляски наждак поет серенады висящей на соседней стенке бензопиле. Супруга Уэйтса и его неизменный партнер по написанию песен Кэтлин Бреннан как-то сказала, что все песни Уэйтса можно разделить на две категории - "Громыхающие Ржавелки" и "Горемычные Рыдалки" (в очень вольном переводе вашего покорного слуги - прим. авт.). Она совершенно права - "Real Gone" красиво делится на две эти половины. Из первой категории наибольшее впечатление производят спотыкающееся болотное танго "Hoist That Rag", ритмичное пост-апокалиптическое кантри "Don't Go Into That Barn" и размеренная какофония "Metropolitan Glide". Среди песен второго типа хочется выделить шуршащий романс "Dead and Lovely", прекрасный номер с банджо "Trampled Rose" и совершенно невероятную 11-минутную элегию "Sins Of My Father". Уэйтс, с радостью балующийся придумыванием причудливых названий для своей сумасшедшей музыки, обозвал свой новый альбом "фанком кубистов". Шутит, как всегда - потому что придумать адекватного названия всему этому восхитительному безобразию практически невозможно. Это музыка Тома Уэйтса, и этим, в общем-то, всё сказано.
Иванов-Ножиков
| ← Previous day | (Calendar) | Next day → |
