_me's Journal - Day

Thursday, December 27, 2007

4:11PM


Лев Данилкин:

        Моя картина мира в начале двухтысячных вдруг разрушилась. Тот вариант будущего, на который я рассчитывал, не состоялся, все вышло не так, как я думал. Оказалось, что насилие, безобразие, сумасшествие - вовсе не временные и теоретически преодолимые характеристики среды обитания, а ее базовые, конституирующие признаки. Выяснилось, короче говоря, что “завтра – это не то место, где хотелось бы оказаться”. Ну и чтобы пережить этот шок, нужен был какой-то психический протез – и ключ к этой неожиданной для меня картине мира. Я стал разговаривать с вами, облучать себя всем этим чужим мне миром в приемлемой, переносимой форме – и вы мне объяснили, косвенно, почему здесь никак не могло получиться то, на что я рассчитывал. Потом оказалось, что этот ключ открывает очень много дверей не только в будущем и настоящем, но и в прошлом. Это было так увлекательно, что я не скучал за работой. Но постепенно, уже поняв, как обстоят дела, я стал выстраивать вокруг себя раковину, скорлупу. Без этой скорлупы мне в вашем будущем делать точно нечего.

(comment on this)

4:27PM

        Фамилия моего отца была Пиррип, мне дали при крещении имя Филипп, а так как из того и другого мой младенческий язык не мог слепить ничего более внятного, чем Пип, то я называл себя Пипом, а потом и все стали так меня называть.

        О том, что отец мой носил фамилию Пиррип, мне достоверно известно из надписи на его могильной плите, а также со слов моей сестры миссис Джо Гарджери, которая вышла замуж за кузнеца. Оттого, что я не видел никогда ни отца, ни матери, ни каких-либо их портретов (о фотографии в те времена и не слыхивали), первое представление о родителях странным образом связалось у меня с их могильными плитами. По форме букв на могиле отца я почему-то решил, что он был плотный и широкоплечий, смуглый, с черными курчавыми волосами. Надпись “А также Джорджиана, супруга вышереченного” вызывала в моем детском воображении образ матери – хилой, веснушчатой женщины. Аккуратно расположенные в ряд возле их могилы пять узеньких каменных надгробий, каждое фута в полтора длиной, под которыми покоились пять моих маленьких братцев, рано отказавшихся от попыток уцелеть во всеобщей борьбе, породили во мне твердую уверенность, что все они появились на свет, лежа навзничь и спрятав руки в карманы штанишек, откуда и не вынимали их за все время своего пребывания на земле.

        Мы жили в болотистом крае близ большой реки, в двадцати милях от ее впадения в море. Вероятно, свое первое сознательное впечатление от окружающего меня широкого мира я получил в один памятный день, уже под вечер. Именно тогда мне впервые стало ясно, что это унылое место, обнесенное оградой и густо заросшее крапивой, - кладбище; что Филипп Пиррип, житель сего прихода, а также Джорджиана, супруга вышереченного, умерли и похоронены, что сыновья их, младенцы Александер, Бартоломью, Абраам, Тобиас и Роджер, тоже умерли и похоронены; что плоская темная даль за оградой, вся изрезанная дамбами, среди которых кое-где пасется скот, - это болота; что замыкающая их свинцовая полоска – это река; далекое логово, где родится свирепый ветер, - море; а маленькое дрожащее существо, что затерялось среди всего этого и плачет от страха, - Пип.

        Ч. Диккенс. “Большие надежды”

(comment on this)

4:29PM

        Что еще запомнилось мне из этого торжества? Что они не давали мне уснуть, а чуть только у меня начинали слипаться глаза, будили и приказывали веселиться. Что поздно вечером мистер Уопсл декламировал оду Коллинза, и бросал он оземь меч кровавый свой с таким грохотом, что трактирный слуга прибежал сказать: “Приезжие из нижней залы велели кланяться и напомнить, что здесь, мол, не “Привал циркачей”. Что по дороге домой все были в наилучшем настроении, все распевали “Моя краса”, и мистер Уопсл уверял раскатистым басом (в ответ на назойливое приставание запевалы, которому в этой песне обязательно нужно выведать у каждого его подноготную), что да, это у него кудри вьются и что если говорить начистоту, - то именно он и есть пилигрим молодой.

        И еще я помню, как дома, в своей спаленке, я чувствовал себя глубоко несчастным и был убежден, что никогда не полюблю ремесло кузнеца.

(comment on this)
Previous day (Calendar) Next day