| 11:33p |
...
Кнут Гамсун "Пан". Про любовь и экологию.
Давным-давно в далекой-предалекой Норвегии мясо кушали не каждый день, одежду штопали, а сразу давали только замужние простолюдинки... Роман я полюбил нутром, как раньше "Голод". С "Голодом" было даже неприлично: во время чтения я очень много ел. Герой пытался сдать в ломбард пуговицы, а я шел к холодильнику, наваливал на тарелку вермишели, тер на терке сыр, грел свои "макарони энд чииз" в микроволновке, съедал. Сила искусства. "Пан" не о желудке напоминал, конечно. Я вспомнил, например, как классе в шестом мы с приятелями интересовались тремя одноклассницами и присвоили им тайные клички "Мерседес", "Вольво" и "Запорожец" - в порядке убывания прелестей. Или как на уроках пения я искажал слова и вместо "Всюду всюду вместе с нами Ленин" пел "Всюду всюду вместе с нами Люба" и ездил на Рижский рынок покупать Любе в подарок за семь рублей блок жвачки "Дональдс", собираясь, если сувенир окажется отвергнут, красиво выкинуть его в сугроб. Или как в десятом классе ехал с предметом любви в троллейбусе и, близко к ней в давке прижимаясь, показывал на какого-то военного и объяснял, что он подполковник, а, если звездочку сорвать, будет майором, и тот, расслышав, вдруг говорил: "Я показал бы тебе майора, если бы ты не с девочкой был." Или, зачем далеко ходить, как когда мы с Аней и приятелем сидели на бульваре Голливуд у русско-армянского кафе, ели шышлыки, долму, салат с брынзой (в Москве мне такой в "Пирогах" понравился), пили вино, за которым я ходил в винный неподалеку (у кафе спиртной лицензии не было), и за соседний столик село несколько человек молодежи лет восемнадцати. В их комнании была девочка очень на мой вкус - маленькая брюнетка с хитрым добрым лицом - и мне, глядя на нее, думалось: ну елы палы.
"-Когда вы на нее смотрите, это-де так-то и эдак на нее действует... Но, думаете, это хоть на волосок вас к ней приближает? Ни чуточки. Смотрите на нее,смотрите на здоровье. Но как только она почувствует себя в вашей власти, она тотчас решит: ишь ты, как он смотрит на меня и воображает себя победителем! И тут же одним взглядом или холодным словом отшвырнет вас за тридевять земель. Думаете, я ее не знаю? Как по-вашему, сколько ей лет?
-Она ведь родилась в тридцать восьмом году?
-Враки. Я забавы ради это проверил. Ей двадцать лет, хоть она и впрямь легко сойдет за пятнадцатилетнюю. У нее несчастный нрав, и он не дает покоя ее бедной головке."
"Я подошел к барону, нагнулся к нему, словно хотел ему что-то сказать, и, когда наклонился совсем близко, плюнул ему в ухо. Он оторопел и самым идиотским образом уставился на меня. Потом я видел как он докладывал о происшедшем Эдварде и как она огорчилась. Она, конечно, вспомнила о своем башмачке, который я швырнул в воду, о чащках и стаканах, которые я имел несчастье перебить, обо всех прочих моих преступлениях против хорошего тона; ясно, что все это всплыло в ее памяти. Мне сделалось стыдно, все было кончено, со всех сторон я встречал испуганные и недоуменные взгляды, я проскользнул к дверям и покинул Сирилунн, не откланявшись, не поблагодарив." |