для дружественной гуманитарной конторы одной беру интервью у переселенцев с Донбасса. Уже два взял. Только они какие-то пуганные и наводят цензуру. Во-первых, все переселенцы говорят: "уехал из Луганска в Украину" - это вымарывается: Луганск это Украина. Они говорят "Эти бандиты, захватившие Донецк..." - это тоже убирают: "Нас читают и с той стороны". Потом они говорят: "Видела колонны военной техники из россии" - и это идёт под цензурный нож, уж совсем не понимаю, почему. На выходе остаётся только, какие украинские власти нехорошие и не обеспечивают переселенцам достойного существования.
Первый раз я удивился, но проглотил. А во второй как-то совсем обидно стало. Повешу тут второе интервью в нецензурированном виде что ли.
То есть, я из этого не интервью, а монолог делаю. История жестяная, как по мне. Я даже сперва засомневался, правда ли это всё - но заказчики говорят, что уже много такого слышали и некоторое рассказанное тоже уже слыхали, то есть, наверное, правда. Я не проверял, правда ли она живёт в автобусном депо, но видел фотки их комнаты, похоже. Не проверял, правда ли она работала в горадминистрации, но она мне провела неплохой ликбез по главам Луганска с позднесоветских времён до последнего легитимного - я потом перепроверял по Википедии. Опубликованный вариант разошёлся по ФБ и какая-то осевшая во Львове луганчанка героиню мою деанонимизировала, то есть, история её соседям знакома. Как-то вот так:
( Read more... )
Я вспоминаю эти дни – и такое впечатление, что это было не с
нами. У нас был частный дом, огород, бочка для полива – и я набирала воду из
этой бочки, вытаскивала оттуда водоросли, кипятила на кирпичах и потом мы это
пили.
Папа у меня тоже был тяжело болен (онкология, сердце), и
когда начались заварушки, - не 14 апреля, с официальным началом АТО, а раньше,
- он запереживал, ему стало хуже и он умер; уже под обстрелами я его хоронила.
Представляете, мы его хороним, а они видят, видимо, скопление людей, и начинают
бомбить. Я уж думала, мы там тоже все ляжем, на кладбище. Кто бомбил? А откуда
я знаю? Мы и тогда не понимали, и сейчас.
Один раз я стояла у забора, а с той стороны подъехала
машина, вышли два парня в банданах. Я смотрю в щёлочку – они достают из
багажника такую трубу, один кладёт себе на плечо и как дал по магазину – у меня
дом угловой, а магазин дальше, там как раз люди в очереди за хлебом стояли.
Полореха снесло, собаку разорвало – а он говорит: «Вот блин, не попали, уходим
теперь» - и кто это были? Говор, вроде, российский…
Пять дней установка «Град» прямо около дома стояла, палила,
весь дом ходуном ходил. Стреляли в сторону Счастья, а потом оттуда по нам
стреляли. Сколько смертей я видела! У меня на глазах соседи сгорели, девочка с
подружкой пошли на другой конец улицы – их миной разорвало. А в другой раз
приехала ремонтная бригада водопровод чинить – я как раз думаю: выйду, спрошу у них, когда
вода будет; только пошла, а прямо в канаву, где они трубу раскопали, попала
мина – только руки-ноги полетели!
Когда стреляли, я не могла маму в подвал затащить,
стаскивала с кровати, клала на пол в ванной на матрасик; сама бегу в подвал, а
она там плачет, и я сижу плачу, мне жалко её оставлять и страшно. Вход в подвал
с улицы, надо было выходить, однажды я так целый день просидела: только
соберусь выйти – опять стреляют, не могу; а она одна на полу лежала. Когда я
вечером уже, часов в шесть дошла до неё, она лежит в луже до самой головы
(памперсов-то не было уже давно) и губами так показывает – «пить хочу».
Меня три раза чуть не убило. Осколок в палец мне попал,
другой раз всю стёклами изрезало. Я в конце-концов говорю: «Мама, если мы не
уедем, меня точно убьёт тут». Ни памперсов, ни лекарств… А тут, в Киевской
области, в селе друзья наши живут, они нас звали с самого начала.
Долго не могли уехать. Мне давали телефоны каких-то
волонтёров, я даже не знаю, кто они, те говорили: мы вас довезём до Металлиста,
а от Металлиста до Счастья придётся вам идти самой. А там очень бомбили, да и
как я маму потащила бы пешком – на кровати что ли? На кресле она такой путь и
без бомбёжки не вынесла бы, она в коляске, ну, полчаса может сидеть, а потом
отекать начинает. А они говорят: «Ну, если вас там не убьют, то уже хорошо
будет, а больше мы помочь ничем не можем!»..
В конце-концов, когда уже мина упала возле самого дома,
когда ворота все покорёжило, забор, повыбивало все окна – не только стёкла, но
и рамы, - я пошла к соседу-таксисту, у него микроавтобус, говорю: увези нас
отсюда. Еле-еле упросила, заняла денег у соседей (потому что очень дорогие билеты
через Россию). Поехали я с мамой и племянник мой нам помогал. Через Украину
тогда ехать было однозначно нельзя, пришлось через Донецк и Изварино на Ростов
сперва.
Как ехали! Бомбили страшно, шофёр несколько часов не мог к
дому моему подъехать, чтобы нас забрать. По дороге чего только не видели – и
автобус сгоревший, и машины разбитые, люди…
А сколько военной техники с России шло! Мама чуть не умерла на таможне –
конец августа, самый солнцепёк, я её водой обливала. Доехали до
Каменск-Шахтинска, там железнодорожная станция, пять часов ждали поезд, ночью
были в Ростове. Там МЧСники говорят: «Мы вас сейчас в лагерь отвезём». А я
видела эти лагеря – палатки в поле огороженные, там люди в пять утра занимали
очередь за кипятком, куда там с лежачим больным? Так что мы отказались,
переночевали на вокзале в комнате отдыха и наутро выехали в Киев, а здесь нас
встретили друзья.
( Read more... )
Вот. Под настроение и первое интервью выложу как-нть, там дядька - чемпион Луганской области по фехтованию, тоже любопытный.
офф-топы:
"Во Владимире-Волынском действует метадоновая программа, а в Нововолынске от нее власть наотрез отказалась.