|
Jan. 14th, 2019|01:14 pm |
-- Потому что мы есть.
-- Это вы так себе мыслите.
-- Мы мыслим, следовательно...
-- Ой, я вас умоляю, хватит уже туда следовать.
Там яблоко падает Ньютону на голову, Эйнштейн
говорит "а все-таки она вертится..."
-- Галилей.
-- Ну да, а Галилей сбрасывает Ньютону на голову
свои свинцовые яблоки, стоя на башне с секундомером.
-- Хорошо, сахиб. Туда мы не последуем. Что
по-твоему значит "есть", в смысле "существует"?
-- Значит, доступно для наблюдения. В принципе,
в принципе, а то сейчас начнется. Доступно в принципе,
когда-нибудь, не обязательно с теперешними
возможностями.
-- Разве мы не доступны для наблюдения?
-- Только мне.
-- Почему же, вот я наблюдаю ее, а она наблюдает меня,
а вот она...
-- У тебя большие глаза. Допустим, я играл бы в
компьютерную игру, и там были бы вот такие, жилы видно
сквозь кожу и так далее. Разумно ли считать, что
они могут наблюдать друг друга, как я их?
-- Не знаю, сахиб. Для меня ты говоришь так:
однотипные записи на одном и том же носителе
не могут прочесть друг друга.
-- Например.
-- Но ведь человек -- текст, записанный в книге у Аллаха.
Значит, и два текста типа "человек" не могут прочесть
друг друга?
-- Аллаха я оставлю на твоей совести, а люди-тексты
друг друга не читают. Они заключают о существовании
друг друга по косвенным признакам, а не по исходникам.
-- Можешь ли ты прочесть мой исходник, сахиб?
-- Нет. Во всяком случае, сейчас -- нет. О том, что
ты не существуешь, я заключаю по косвенным признакам.
-- Перечисли их!
-- Да зачем. Горбатому не рассказывают, как да почему
он горбатый -- просто говорят, и все.
-- Вот как.
-- Ну хорошо, проблемы есть с определением этого понятия.
Во всяком случае, у меня. Давай скажу так -- то, что
нечто существует -- это значит, что о существовании
этого могли не знать сразу вместе все существующие
наблюдатели, и, однако, вдруг -- бац -- сразу несколько
таковых могли узнать независимо друг от друга.
Красотки из компьютерной игры не существуют потому,
что их сначала должен был кто-то написать, реализовать,
а потом уже игроки могли их наблюдать. Они существуют
только как означающее, а если у наблюдателя система
распознавания внешних раздражителей устроена иначе,
он даже и не соотнесет знак с живыми красотками,
с означаемым.
-- То есть, ты постулируешь, что наблюдатели изначально
существуют, сахиб. Да еще обязательно в нескольких
версиях.
-- Да, но достаточно того, что они в принципе могут
существовать.
-- Шаткая теория. Понятия невнятны, самореференций
хватает. Да и с фальсифицируемостью у нее не очень.
-- А почему, собственно, тебе так важно убедить меня
в том, что вы все тут существуете?
-- Ты прав, сахиб. Наше дело провести с тобой время,
а уж как именно -- это на твое усмотрение. Твое мнение
о нашем онтологическом статусе с этой точки зрения
безразлично.
-- Вот-вот.
-- К тому же, мне кажется очевидным, что понятие
существования эффективно неопределимо. Но про
наблюдателя что-нибудь понять интересно. Это ведь
тоже абстракция, в соответствии с твоим определением
его заведомо не существует.
-- Ну, с локально человеческой точки зрения, например,
ученый, опередивший свое время...
-- Ученый, опередивший свое время -- это человек, у
которого проблемы передачи информации. Связанные с тем,
что для того, что он, допустим, открыл, нет не только
имени, но и подходящего языка описания. А при попытке
объяснить это на любом из существующих языков
получается грамматическая нелепость.
-- Тем не менее, он совершил акт наблюдения, о котором
я говорю. Потом это могли проверить другие люди.
-- Нет, не могли, пока не разобрались с тем, что
именно они проверяют. В точности как с компьютерной
игрой, о которой ты сказал раньше, сахиб.
-- Если б каждый раз было достаточно "разобраться
в описании", принятых теорий было бы гораздо больше.
-- Разобраться достаточно, чтобы можно было фальсифицировать
и так далее -- пока нет языка, ведь нельзя. А потом,
сахиб, с компьютерными играми такое сплошь и рядом --
одна зашла, взлетела, другая нет.
-- Ну хорошо, а вот загробная жизнь, которую ты некоторым
образом представляешь. Вы все представляете. С ее
описанием люди разобрались, только все по-разному.
Компьютерная игра зашла, а наблюдения, подтверждающего
существование, не случилось.
-- Что значит "по-разному"?
-- У тибетцев, по-моему, душа сначала видит там то,
другое, потом идет по дороге, видит страшное, очень
сильно пугается, почти всегда все забывает, дальше либо
сбивается с пути наверх и проваливается в новую инкарнацию,
либо, ну, не сбивается. А у христиан все статично,
кому-то билет в рай, кому-то в ад, кому-то в чистилище,
и все.
-- Ну так ведь если говорить об отчетах наблюдателя,
то отчитаться могут только тибетские наблюдатели из
"не забывших". А если они заблудились совсем и
попали в тупик, например, в ад, где страшное --
они об этом не отчитываются.
-- А откуда тогда известно про ад?
-- Скажем, от тех, кто при первых же шагах свернул не
туда, что-то увидел и вернулся, но он основал другую
религию.
-- Ладно. И мне пора.
-- Будь доволен, сахиб.
Свет безжалостно бил в лицо. Он открыл глаза.
-- Мойше, ты таки вышел из комы? -- спросило, надвинувшись,
что-то крупное.
-- Как всегда, Сарочка, -- кротко ответил он.
-- И шо ты там видел увлекательного? -- ядовито поинтересовалось
крупное, колышащееся, приобретая черты.
-- Я был в мусульманском раю, Сарочка.
-- Как же тебя пустили, Мойше, ты же еврей?
-- У них тоже бывают ошибки.
-- И как? Были там все восемьдесят восемь гурий?
-- Семьдесят две, Сарочка. Семьдесят две.
-- Таки ты им всю дорогу й...[оглушительный писк прибора]...бал
им мозги, как и мне?
-- Таки да.
-- И как прошло?
...Выйдя из студии, Федор Михайлович и Аделина Григорьевна
отправились в разные стороны. Оба кутались в капюшон,
чтобы телезрители не узнали на улице. Федор Михайлович
вдруг впомнил партнершу по шоу такой, какой она была
на первом курсе химфака. Ада, хрупкая, загадочная,
собой ничего, хотя у Мариши сиськи были побольше.
Кажется, у Ады были очень большие глаза. |
|