Письмо Сталину |
[Jul. 15th, 2002|06:44 pm] |
Есть вещи, которых нельзя не перепутать, незачем и стараться, только покроешь себя позором. Например, фамилии на одну букву, вообще буквы, фамилии. Один мой друг раз забыл, как пишется буква "Я", и его письмо начиналось целой строчкой "Д" яростно перечеркнутых. Но он выкрутился и с новой строки нарисовал печатное "Я". Теперь он школьный учитель.
История о том, как нужно писать письма, связана с именем одного из авторов старенького физтеховского учебника по основам термодинамики: Румер, Рывкин. Кто-то из них в пору Культа Личности был арестован и лет десять протрубил в сталинских лагерях. Повод к аресту остался более или менее неизвестным. Где-то посреди срока за нарушение лагерной дисциплины он был приговорен к смертной казни, освобожден от работ и посажен в отдельную камеру, где и ожидал своей участи. Ждать людям вообще приходилось долго вот по какой причине: в зимний сезон не было надежных дорог. Бураны, заносы, а расстрельная бригада одна на сектор, и передвигалась по графику. Приговоренный несколько дней сидел один и всякий стук у двери слышал, как шаг последнего конвойного.
Румер же или Рывкин был женат на сестре Суркова или Сурикова, а скорее, Суслова, но не того; тоже, впрочем, высокопоставленного партийного чиновника, которому поручали и инспекции лагерей. Сам Р. говорил о своей жене: "Она была очень красивая женщина -- до шестидесяти лет имела любовников." С шурином были дружны. Услышав бой сапог и ржавый скрежет засова, Р. встал, чтобы идти на расстрел, и увидел в дверях родственника, явившегося на личном вертолете с инспекцией. В главном кабинете, на кожаных креслах, С. и Р. пили водку, а начальник лагеря, почтительно поприветствовав гостей, вышел из деликатности.
Выслушав все, шурин сказал Р.: "Пиши письмо Сталину." Тот только усмехнулся -- письма Сталину писал чуть не каждый третий. Но С. настаивал: "Пиши, я передам." Дал ему бумагу и ручку и стал диктовать письмо.
Ни словом, ни единым намеком в письме не обсуждался факт предстоящей казни, ни что другое, к делу не относящееся. Сюжет такой: физик, большой ученый, которого заботит будущее его страны, живет в лагере, трудится на общих основаниях и всем доволен. Единственное, что его смущает -- это недостаточно полная библиотека научных трудов, доступных ему в данный момент. Вот он и просит Иосифа Виссарионовича этим письмом: нельзя ли сделать так, чтобы его друг Ландау передал ему такую-то (список) литературу. Он заранее благодарен. Подпись.
Шурин взял это письмо, простился с родственником и уехал продолжать инспекцию лагерей. Две недели стояла непогода и расстрельная бригада задерживалась. А потом за Рывкиным или Румером прислали вертолет, привезли в большой населенный пункт и с конвоем подвели встречать самолет пассажирский. Он стоял и смотрел, как по трапу спускается Л. Д. Ландау, у которого в обеих руках по связке книг, а по щекам текут слезы. Вскоре его перевели в шарашку, а о каком-то там приговоре никто и не вспоминал. Многие знают, что смерти нет, но почти никто не ждал ее в одиночной камере.
У меня твердое ощущение, что эту историю, слышанную мной от отца (а им -- от Р.), я уже записывала, и тогда помнила ее лучше. А вот как бы установить, в каком виде бытует устный фольклор (вроде наших страшилок и переделок) между английскими школьниками. |
|
|