| токсикоманы |
[Mar. 12th, 2006|12:07 am] |
П. поступает в Институт Иностранных Языков, учится
там полтора года, в ужасе забирает документы. На
следующий год поступает снова, учится год, забирает
документы. В третий раз та же история. На вопрос,
почему она не восстановится, а всякий раз поступает
заново, ее сестра отвечала: "Наверное, она не знает,
что это возможно." (Оказалось -- знает, и даже
пыталась восстановиться, но ей сказали: "Знаете, вы,
конечно, имеете право, у вас все в порядке, но лучше
на платной основе.")
В промежутке, как она сама говорит, "борясь между
желанием учиться и желанием кушать", П. сменила
много работ. Один раз она работала неподалеку
от моего дома продавщицей в хозяйственном магазине.
Магазин только открылся, заводили его ее друзья,
и ей там поначалу было неплохо: она сидела, читала
книжку, ей никто не мешал. Когда новый магазин
обнаружили покупатели, П. не выдержала и ушла
с работы.
-- Главная неприятность в этой работе, -- рассказала
она, -- это токсикоманы. Я сначала не понимала,
что это за люди приходят и покупают клей. Ну, мало
ли, человеку нужен клей. Много клея. Поняла только
тогда, когда они стали просить его в долг.
-- А как это выглядело?
-- Ну, как: пришел молодой человек, просит поверить
ему в долг клей. Я отказала, это не полагается.
А он стал ползать по полу и просить: "Ну продайте,
пожалуйста." Это было, конечно, не очень приятно.
Зато я стала хорошо разбираться в том, какой клей
они считают настоящим, а какой -- подделка, это зависит
от шрифта на этикетке. Сейчас я уже не так хорошо
это помню, а раньше была специалист.
Токсикоманы косо смотрят на клей "Момент" и предпочитают
"Супермомент" с черно-синей этикеткой, но важно, чтобы
текст шел не мелким шрифтом. |
|
|
| Потому что он слишком истощен, чтобы плакать |
[Mar. 12th, 2006|12:46 pm] |
В детской поликлинике мрачно и торжественно.
Пока поднимаешься по лестнице, фрески на стенах
изображают строгие цветы, Бедную Рыбу, утонувшую
в пруду, и скорбящего по Рыбе Одноглазого
Лягушонка. Если к фрескам присматриваться,
сразу забываешь обо всем земном, и это правильно:
накануне восьмого марта у меня как раз в этой
поликлинике украли кошелек.
На этажах фрески изображают Детей Под Угрозой.
На одной мама в строгом халатике до колен
разговаривает по телефону, а младенец почему-то
лежит на гладильном столе. Младенец, плотно
запакованный в пеленки, напоминает червяка.
Ему уже удалось, извиваясь, подползти к краю
стола и свесить вниз голову в платочке, сейчас
он сорвется и разлетится в куски. На другой
картине ребенок готовится сунуть гвозди в
розетку. Дальше я не стала рассматривать
этот цикл, потому что меня позвали в Кабинет
Здорового Ребенка.
Там была врач в строгом халатике. Она спросила:
-- А что это у вас на голове (т. е. у моего
младенца на голове) шелушится кожа? Что вы с
этим делаете?
-- Ничего, -- говорю.
-- Так. Так-так. Ну и объясните мне, почему
это вы ничего не делаете? Давайте, давайте.
Все равно вы меня не переубедите. Вы думаете,
его это не беспокоит? Это он так выглядит,
как будто ему все равно. А его это очень
беспокоит, очень! Ну?
Младенец широко улыбнулся. Ему тетя врач понравилась.
-- Понимаете, -- я сказала, -- ну, там, где
меня учили обращаться с младенцами, там почему-то
считалось, что это бывает у всех младенцев. И
будто бы проходит за три недели.
-- Ага, -- сказала врач, -- значит, вы думаете,
что это само пройдет. Ну-ну. Ну-ну. Это если
вы так думаете, вам надо было посмотреть на ребенка,
который был тут до вас.
На этом мы попрощались, потому что осмотр закончился.
Потом мы говорили об этом с Аней Аней, и она сказала:
-- Нет, кажется, нашу историю еще никто не переплюнул.
Когда я пришла в поликлинику с Глашей, мне сказали:
"Знаете, почему ваш ребенок улыбается? Потому, что
он слишком истощен, чтобы плакать." |
|
|