|
[Jun. 7th, 2019|06:43 pm] |
Бога садится играть, да, ребятки, Бога садится играть в карты, В поезде из Варшавы в Тмутаракань Тараканьи шкурки шершавые в тамбуре, Воробьи зажмурились и закаркали, Пассажир в пижаме вышел за грань. Ну а что же, а куды ж податься в вашем купе, Если моя остановка находится в Майкопе, Сколько еду, а к ней не приблизился ни на грош: Расшатала устои развратная молодежь.
С этими-то устоями -- да, ребятки -- Чьи косые глазки глядят в пучину разврата, Бога бесстрашно садится в карты Поиграть садится за столик плацкартный, Несмотря на то, что мглою объята Лесополоса и проводница в окне, И летит машинист на железном своем скакуне, Перебравши спиртного -- а кто скажет, где граница? От любви молодой поэт решил отравиться: Пусть сквозь слезы она шепчет "бедный" и смотрит в экран -- Он кредитку берет и идет в вагон-ресторан.
И вот карты розданы, да, ребятки, И назад уже нет по железным рельсам пути, Хотя много их было, бугристых и неопрятных, Но бывает так, что ты поворот пропустил И уже не вернешься. До Боги еще не дошел черед, Но он видит, какая карта какую бьет: Карты понятными знаками обозначены. А руки его партнеров стали прозрачными, И сквозь них все видно -- ну что это за дела, Видеть карту раньше, чем карта на стол легла.
И Бога зажмуривает глаза, да, ребятки, Не желает получать лишнюю информацию, А она говорит -- пошел, значит, на попятный, Бесполезно, говорит, от меня скрываться, Каждое ваше слово работает против вас. Бога видит карты сквозь толстые веки глаз, Он не хочет -- но алые сердца говорят напрямую С его собственным сердцем, советуют сбросить сбрую Вен, артерий, контрольного нервопровода И не слушать грецкого ореха какого-то, Много воли взявшего в своей костяной скорлупе, Достающей до уровня верхних полок купе,
Они красным горят и советуют, да, ребятки, Выйти сквозь прутья клетки и лечь на стол Рядом с ними: "Тебе приятно и нам приятно," -- Что же делать Боге -- ведь он-то парень простой, Скажут "стань стаканом" -- а он уже стал стаканом И толкает в бок другой столовый прибор, Чтобы тот, железяка, его не дразнил стеклянным, А гроза засевает пеплом вершины гор, И орет тот приемник, который вчера орал, Поезд едет по дну говорящей реки Урал. |
|
|