злой чечен ползет на берег - September 7th, 2019 [entries|archive|friends|userinfo]
aculeata

[ website | Барсук, детский журнал ]
[ userinfo | ljr userinfo ]
[ archive | journal archive ]

September 7th, 2019

[Sep. 7th, 2019|01:55 am]
Была сегодня в таком месте, каких обычно избегаю;
осталась жива и довольна. Это было место скопления
поэтов, в Зверевском центре современного искусства.
Современное искусство там висело в виде картин
И. Сатановского. Одна картина была точно как взята
из моих ночных кошмаров (и самых ужасных). Называлась
"Мы тебя любим". Но автор, наверное, имел в виду
что-то другое -- вообще, картины были для моего
слабого разумения слишком глубокомысленны и полны цитат
не только художественного характера, потому что высокая
культура, а зато графика клевая, очень такое люблю.

Сатановский представлял седьмой выпуск "Новой кожи",
Там самиздатовский (и с характерной самиздатовской
печатью, например) Соханевич, который встает, в руки
лодку берет, и рискует он жизнью своей. Он, кстати,
умер в семнадцатом году. Также неопубликованная
подборка Волохонского и много современных авторов.
В их числе наша с Мишей В. троюродная племянница
Е. Богданова -- между прочим, арийская красотка,
не нарадуюсь глядючи и вообще горжусь знакомством.

(Арийская тема зашевелилась в моем сердце из-за
совершенно потрясающего мужика, которого я видела
в метро по дороге на это мероприятие. Точнее,
проехала с ним порядка десятка остановок в одном
вагоне. Это был настоящий арийский акын. Он
сел, поставил перед собой ковбойскую шляпу --
другая была у него на голове -- и заиграл на гитаре.
Спел песню "Звезда по имени Солнце". Ему дали
за это денег. После этого он стал рассказывать
о своей жизни -- он родился в глухой северной таежной
деревне, которая, к сожалению, сгорела 18 лет назад
от того, что на нее пролилось этиловое топливо
из одной военной ракеты. Но люди, к счастью, уцелели.
Сгорело все остальное. Про это он спел песню.
Она называлась "Улица Канифольная". Песня звучала
так:

Есть в нашем городе улица Канифольная
[Мне ее не пройти до могилы ?]
Хорошо, что теперь есть моя песня вольная
Для тебя одной, моя милая,
Моя милая, моя милая,
Для тебя одной, моя милая,
Моя милая, моя милая

РОССИЯ!

В ней был один куплет. Мне ужасно понравилось. Он ее
играет здесь на гитаре, а в Индии -- на ситаре, и поет
на санскрите, потому что Индия арийская страна. Это
родина древних ариев. Ситара такой же инструмент, как
гитара, но древнее приблизительно в тысячу раз. Еще
в девяностые годы он жил в некоем арабском городе --
не отследила название. "Мы все носили арабскую военную
форму, потому что советскую носить не разрешалось. И нас
все время бомбили американцы". Он спел песню, посвященную
этому городу, совершенно такую же, как та, выше. Еще пел
песни, посвященные белогвардейским генералам (которые
приходились ему дедушками) и еще одну о мире и добре.
В общем, хорошо, что у меня было при себе только сто
рублей. Девяностые кончились, сейчас уже стыдно любить
такое, но что делать -- сердцу не прикажешь.)

Племянница, кстати, впорхнула в зал птичкой, присела
на жердочку рядом со мной, спросила с удивлением: "Что
ты здесь делаешь?" -- и тут же убежала в туалет.
Естественно, Сатановский сейчас же вызвал ее читать
стихи. Но она не могла его услышать, и он стал
представлять выпуск. Насколько помню (а память стала
хуевая), он начал с переводов из Eileen Myles, вполне
любопытных. Рассказал историю про то, как бывал некогда
на мероприятиях, учиняемых Алленом Гинзбергом -- там
читал сам Гинзберг, разнообразные юноши, неотличимые
от него по манере письма и выступления, и Айлен Майлз,
совершенно на него не похожая. А после, лет через
двадцать, он наблюдал в том же качестве Айлен Майлз --
она и (будто бы) четыреста девочек, подражающих ей во
всем. Потом вместо племянницы попытался выступить
Андрей Чемоданов -- он оказался в темных очках, с длинными
волосами и такой -- ну как сказать -- культивируемой
одутловатости, какой может достичь только
высокопрофессиональный алкоголик. Вот Лесин не смог,
хотя и был уже пьян, когда я его видела. (Как Чемоданов
объяснял позднее, он думал, что Сатановский указывает
на него, а на самом деле он указывал на "Семенову", а Лесин
спросил, какая, мол, тебе Семенова -- он был еще
недостаточно пьян -- но, в общем, все разъяснилось.)

Катя появилась, наконец, из туалета в сногсшибательном
дамском прикиде, с огромными бусами, и опять была
арийская красавица. Стихи она прочитала хорошо, без
выражения, скороговоркой, как я люблю. (Но и после,
которые читают с выражением, даже те все-таки знали
меру; все это можно было терпеть, а иногда и получать
немалое удовольствие. Такое _нечасто_ встречается
в местах скопления поэтов; Сатановский, он молодец.
Пускай у него высокая культура -- это ладно, это бывает.)

Потом вышел Лесин. Он сказал -- ну, я свои стихи читать не
буду, типа надоело, а я прочитаю стихи Андрея Чемоданова.
И прочитал. С выражением. Но хорошо. Золотой зуб
сверкал во рту и вообще.

Да -- тут надо сказать, что, когда этот поэт увидел меня,
он рассыпался в комплиментах. Это нужно добавлять
всякий раз при упоминании Лесина, поскольку он был
пьян, так что должен был повторяться. (Не в смысле,
что ему понравилось мое чтение -- их с Катей, может,
тогда и в зале-то не было, пили же. А это он от души
одобрял мой внешний вид.)

В общем, читали разнообразные люди -- например, Света
Литвак (но сначала она должна была переобуться),
Чемоданов, который, разумеется, прочитал стихотворение
Лесина, назвав его эталоном -- но не мог сказать,
эталоном чего. Это было стихотворение-рассуждение
о том, кого ебет чужое горе. Такой эталон. Читал
Лукомников по запросам трудящихся "Песенку юродивого":
Катя нашла ему ее в своем телефоне. Один раз прочитал,
но перед тем растерянно ходил по зальчику в поисках
"реквизита". Как выяснилось, этот текст необходимо
зачитывать, балансируя -- поставить на нос очень
длинную палку и держать. Палка нашлась у Татьяны
Буковской, потому что она с этой палкой хромала.
Сложное устройство со смещенным центром тяжести.
Получив ее, Лукомников прочел песенку во второй раз,
и балансировал очень хорошо. Только раз упустил
сложносоставленную палку и подхватил сей же момент.

Татьяна Буковская, кстати, выступала тоже -- в основном
в прозе, потому что она рассказывала про питерское
объединение "Малая Садовая", про то, кем на самом
деле был избит поэт Кузьминский, и про то, как она
поссорилась с Еленой Шварц. Рассказывает она очень
хорошо и вовсе неважно, что, весьма ловко шутит и
отшучивается; как свойственно девочкам того поколения,
к женскому полу строга куда более, чем к мужескому.
Но, впрочем, кто-то ведь должен вывести их (нас)
на чистую воду. А у нас известно как, "не мог он
Лингама от Йони, как мы ни бились, отличить" --
времена же меняются снова, и различать все это
теперь просто необходимо.

Выступала жена Сатановского Марта (а сын его, не очень-то
взрослый, фотографировал), тоненькая, хорошенькая.
Читала с обобщенным иностранным акцентом короткие
стихотворения. Например, такое:

*****
ИГОРЮ САТАНОВСКОМУ

Как хорошо,
что ты
не Евтушенко.
*******

И действительно.
Еще выступал Сосна. Начал он с мадригала Лукомникову,
с которым желал помириться. Помирился. Потом читал
хокку, танку и т. д. Танку я помню.

Узок круг этих
Революционеров,
Страшно далеки
Они от народа, но
Дело их не пропало.

Читал и сам Сатановский: у него заумь. Здесь фонетика
служанка серафима, но не всегда.

Был еще человек, знаменитый поэт. О его стихотворении, не
содержавшем цензурных слов, кто-то с места сказал:
"Питерская школа".

В одном из промежутков в зал зашел бывший автор, поднял
нательный крест и стал изгонять Сатановского. Он восклицал:
"Изыди, Сатана!" Но Сатана ведь князь мира сего, так что
все вышло наоборот.

Была Т. Зима. Она ничего не читала. Ей было не до этого.
Она вообще все это видала в гробу.

Больше я не могу рассказывать, потому что завтра вставать
в пять утра.

Сатановский считает, что он собрал в журнал все живое,
что есть -- наверное -- в русской поэзии? С этим
нельзя согласиться, но похоже, что все сколько-нибудь
живое, что есть в официальной русской поэзии, пьющей,
тусующейся, печатающейся в толстых журналах, таки
собрал.

Update: перечитала, мрачноватое какое-то изложение, не
соответствует. Мероприятие хорошее, ни одного
выступления, за которое мучительно неловко. а бывало,
очень жалеешь, что нет диктофона. Лукомников, опять
же, гений перформанса (и текст читал хороший). В общем,
спасибо организаторам.

Сатановский между работами вывесил манифест Новой
Пещерности, он начинается с того, что мы вернулись
в пещеру Платона. Он чувствует обрушение сложных пластов
культуры, более или менее всего, что мы знали, в разговоре
связывает это с Кали-Югой, как положено. Я невольно
проиллюстрировала это в разговоре: когда мне объясняли
про композитора Мартынова, спросила, кто это, и т. д.
Это обязательно надо было сделать в любом случае, но
я не нарочно, действительно не знаю такой современной
музыки. (И. Д., точно, время от времени поминал
и Мартынова, но я так ничего и не послушала.)
Link2 comments|Leave a comment

[Sep. 7th, 2019|09:45 am]
Марина Молчанова рассказывает про Отто Гана с моралью,
очень интересно, по-моему.
https://www.facebook.com/marina.molchanova.581/posts/1360014537486107
Link3 comments|Leave a comment

[Sep. 7th, 2019|02:34 pm]
Поликаров цитирует:

      (((
      "Во времена Брежнева при встрече членов Политбюро с
      руководителями социалистических стран и союзных республик
      возник ритуал мужских поцелуев в губы. Этот ритуал очень
      не любил Андропов, который после одной из встреч с больным
      Цеденбалом тяжело заболел гриппом. Но эти поцелуи
      оказались просто губительны для Черненко".


Любовь и смерть идут рука об руку.
Link4 comments|Leave a comment

navigation
[ viewing | September 7th, 2019 ]
[ go | Previous Day|Next Day ]