|
[Jan. 15th, 2021|03:44 am] |
В секретной подзамочной записи одна таинственная незнакомка, назовем ее К., обнаружила пугающую связь между Mathew and Mathilda effects в научной аттрибуции и именами наших черепах (Матвей, к сожалению, давно умер, но Матильда живет сейчас у Мишкиной мамы или даже, скорее, у дочки Машки).
Объясняя, в честь какой красотки мы в свое время назвали черепаху Матильду, я перепутала Иоланту с какой-то (может, и воображаемой) оперетткой про чернооких плясуний, внушающих страсть. Но культурная полиция вовремя схватила меня за шкирку и безжалостно окунула в свой культурно-пенитенциарный золотой унитаз. И поделом! Вот тебе, коршун, награда за жизнь воровскую твою. А впрочем, все подобные вещи я путаю постоянно, так что полжизни провожу в унитазе, где и повстречала многих своих друзей и великолепных подруг. |
|
|
|
[Jan. 15th, 2021|06:18 am] |
Когда он умер, поступил работать в областную газету, К нему не было претензий, подавал вовремя материал, Новости из ада, известия с того света Под рутину областной жизни маскировал.
В каждой газете, имеющей конкретного спонсора, Много таких сотрудников, ведь за зарплатой Мертвые не приходят, не нуждаются в порции Из пиццерии, незаменимы, когда нет других виноватых.
Редакция газеты находилась в подвале Заброшенного здания. Этажом ниже жили вампиры, Но они работали не в газете, а в баре, И плодились, как крысы, на своих штаб-квартирах.
В обстановке преобладали розовые оттенки, Дождь стучался перед тем, как просочиться сквозь щель Под железным окном, и крашеные блондинки Говорили о творчестве, какое оно вообще.
Мы его навещали, и все, что он мог сказать -- Как ему здесь страшно, как жутки мясные лица И обороты речи, и как бы попасть назад, В старомодный ад вдвоем с дождем просочиться.
Говорил с надеждой -- но мы, даже если живы, Против нас всей областной редакции мощь, Выкидная помада, бронированные машины Настоящих мужчин, и мы не можем помочь. |
|
|
|
[Jan. 15th, 2021|09:28 pm] |
Всякие европейские пользователи вплоть до Меркель высказывают озабоченность американским демаршем против свободы слова. Наверное, они не понимают того, что очевидно каждому американцу: как идет тренд. Свобода слова -- это фашизм. Если что, я не шучу совершенно. Человеку, который апеллирует к свободе слова, отвечают: "Sieg Heil to you". (Недавно был даже скандал: тетенька именно так отреагировала на вопрос к ней на зум-конференции, да еще зиганула. А слушатели были заняты разговорами, им некогда было отследить иронию, они только увидели фашистский салют. Стали сразу жаловаться, инициировали разбирательство.) На стандартную цитату из Франклина я на днях получила автоматический отзыв: "Не знаю, кто это сказал, Гитлер, наверное, или Черчилль..." -- а потом, после обмена репликами, кучу ссылок на объяснения, что-де Франклин сказал это по поводу налоговых разборок, то есть, имел в виду налоги, а раз так, это совсем не та свобода и не та безопасность. Это другая, про которую можно так сказать.
То есть, по буквам: свобода слова -- это свобода быть токсичным. Значит, фашизм. Вы можете поинтересоваться, что не фашизм. Ответа на этот вопрос я не знаю, я не американка, но, подозреваю, это по обстоятельствам. "Что здесь фашизм, решаю я," -- как сказал, кажется, Гиммлер. Или Геринг. Он говорил про что-то другое, но это было тоже фашизм. |
|
|