Алексей Новодворский's Journal

15 лет назад, 21 августа
Гэкачеписты объявили Москву закрытым городом и улетели в Форос. А нам надо было вывозить с дачи дочек и маму

smi_alt@lj. Ни одного гаишника, вообще ни одного человека в погонах ни на МКАД, ни на разбитом танками Минском шоссе мы не увидели. Зато на обратном пути встретили колонну полевых кухонь, драпающих из Москвы. И танков на Воробьевых горах уже не было.
Между тем, телевизор показывал все прибывающих и прибывающих к Белому дому новых "защитников". Им раздавали благодарственные грамоты, составляли списки на медали. Вечером прилетел Горбачев. На Раису было страшно смотреть. Услышав о "невозможности по состоянию здоровья", она потеряла речь. К ночи по тв показали толпу, пытающуюся свалить Дзержинского на Лубянке, мы сели в машину и поехали смотреть. Увы, опоздали, -- Феликса уже увезли. На здании КГБ во многих местах красовалась моя фамилия: "Свободу Новодворской!".
К оставшемуся от Феликса постаменту подъехала крутая машина и из нее вышел пьяный Ростропович. Его подняли на руки, чтобы всем было видно, дали мегафон. Росотропович сказал: "Здесь мы поставим памятник Солженицыну!... Нет, Сахарову!... Нет, Солженицыну!" Из толпы предложили: "Солженицыну и Сахарову!". "Да! Обоим!" -- обрадовался Ростропович. Его обнесли три раза вокруг феликсова места и погрузили в машину.

Памятник человеку и фотоаппарату был неплох. Но его снесли для того, чтобы унизить ГБ и гбистов, снесли на их глазах, снесли правильно. Они заслужили эту публичную порку.

Отходняк мой длился не меньше полугода, все это время я каждый день, если не каждый час возвращался мысленно к этим трем дням.