Изучая вопрос сталкиваюсь с тем, что довольно большое число террористов из числа ультраправых, сидящих сейчас в тюрьмах, на момент совершения преступлений на полном серьезе верили в то, что убийства им позволяет совершать Бог. Вернее, так: их не ловят потому, что Бог оберегает их - в благодарность за праведное дело, за избавление земли русской от всякой нечисти, например.
И тут вдруг бац - поймали. Причем, как правило, нехорошо поймали - свои же сдали. Так нет - все равно умудряются вместить это в концепцию "божьего промысла": мол, так сейчас надо, это просто испытание, посланное тем же Богом, ведь убийства - это все же грех, как ни крути, и немного надо за них пострадать. А как только грехи будут искуплены, "скоро, скоро..." придут белые братья, вытащат из темницы, и тогда уже можно будет мирно пахать и строить, и всё окажется не зря.
Но тут бац - снова засада: выясняется, что белые братья, оставшиеся на свободе, пока ты гниешь в тюрьме, вовсе не спешат брать штурмом исправительные колонии. Иные и вовсе обзавелись семьями и нормальной работой (часто даже на "систему"). Письма, конечно, пишут, сигареты посылают, но не более. Отошли от дел.
И ведь всё равно верят - и в братьев, и в свое "высшее предназначение"...
Говорят, осознание пиздеца (ну то есть, что на самом деле ты нахрен никому особо не сдался - ни богу, ни черту, ни братьям, постящим в интернете открытки "окружён, но не сломлен") приходит только тогда, когда от тюремной сырости и побоев начинают отваливаться почки и другие внутренние органы. Хотя другие считают, что осознание это не приходит вообще. Поскольку понять, что порезав несколько таджиков, бессмысленно и беспощадно, ты просто сломал себе жизнь и обрёк себя на вечное тюремное скитание - это равносильно закопать себя заживо. И только вера, пусть уже совершенно слепая и ни на чём не основанная - единственное спасение в тюрьме.
Возможно, Никола Королёв до конца своих дней будет снимать себя на камеру, зиговать, и посылать инструкции на волю о том, как приблизить белую революцию. Не знаю, спрошу у него. Не мне об этом судить... Но всё же какая странная у них вера, и какой странный Бог. Иногда даже завидно. Поскольку настолько неистово и преданно я, наверное, не верю ни во что. И единственной моей победой над кошмаром, творящимся в мире, будет только тихая, одинокая, собственная смерть.