"я живу в танке"

Май 13, 2006 - приснился загадочный сон

lookatmisha, ты снами интересуешься вроде, на тебе вот такой, от меня; мне они и тогда снились редко (сейчас вообще ноль) - нашелся в глубинах жж

disclaimer: тогда (2006) я был агностик - до прихода к христианству было еще года 3-4.

цитирую вербатим
=====================================

Вообще мне очень редко снятся сны. То есть, говорят, что снятся-то они постоянно, но та часть меня, которая умеет их наблюдать и запоминать, спит крепче, чем ей положено. А вот в последнее время что-то стал таки их наблюдать. И вот прошлой ночью приснилось очень-очень странное. Проснувшись, записал на клочке бумаги, теперь запишу и тут. Буду, наверное, делать так со всеми снами - в процессе чтения "Толкования сновидений" Фрейда буду возвращаться к записям.

Сон тревожный, я в нём себя кастрировал необычным способом, поэтому прячу под кат от слишком впечатлительных =)

Во сне я почему-то жил со своими родителями, но в незнакомой квартире. Деталей интерьера видно не было, т.к. освещение было очень скудное, к тому же была ночь.
Я читал какую-то книгу, древнюю и языческую, с описанием волшебного ритуала, главным действием которого была самокастрация. Бумага была серая и старая, текст - рукописный, и были какие-то рисунки, не помню, какие именно. Целью ритуала было какое-то якобы очищение себя для принятия волшебной силы. Откуда у меня была эта книга - непонятно. Ритуал я проводил в гостинной комнате, совершенно голый. Сначала разрезал, совершенно не помню чем, мошонку. Надрез был продольный, причём крови не было. Содержимое само выпало на подставленную сковородку, причём приняло вид обыкновенных куриных яиц (без скорлупы, естественно), которые немедленно поджарились., после чего я положил эту яичницу в пустой пакет из-под чипсов, такой с блестящими стенками внутри. Следующая важная часть ритуала - в разрезанную мошонку поместил очень глубокую ложку, скорее даже чашку на длинной ручке. Предполагалось, что это какое-то выскабливание чего-то, хотя внутри уже было совершенно пусто и чисто (кажется, немного мокро только). Может быть, это что-то было невидимое.
Едва закончив, я почувствовал сильный страх и сожаление о сделанном, причём главным мотивом было осознание того, что у меня теперь не будет детей. Я позвал на помощь, и откуда-то вышли мои родители, сначала отец, потом мать. Я стоял в углу, прислонившись к стене и полуотвернувшись, потому что было стыдно. Мать спросила почему-то, что у меня с лицом - наверное оттого, что я его прятал в тени. Кажется, я ответил, что ничего. Потом я попросил отца вызвать скорую, ожидая, что мне немедленно сделают операцию и всё пришьют на место. При этом тот факт, что "яйца" уже поджарены, вроде как значения не играл, зато было важно, чтобы операция была сделана как можно быстрее, "пока не поздно".
Отец сказал, что я зря надеюсь - никакую скорую мне не пришлют, а скажут самому идти в больницу, где меня примет какой-нибудь студент-практикант. Тут я вдруг подумал, что нужно срочно положить "яйца" в холодильник, и тогда они не пропадут, и вообще смогут храниться неопределенно долго, так что дети у меня ещё могут быть, просто придётся применять искусственное оплодотворение. И вот тут-то я и вспомнил, что всё хозяйство уже поджарено, и искусственное оплодотворение, как и операция, не поможет.
Кажется, я впал в отчаяние, но тут вдруг неожиданно появилась моя сестра. Здесь надо сделать уточнение - у меня нет сестры, только брат, и лицо сестры во сне было совершенно незнакомое. Ей было лет девять, на голове её был платок, в руках она держала свечку. Лицо было очень серьёзное, но спокойное, она кажется понимала, что происходит. Сначала она подошла к отцу, и протянула ему свечку. Отец наклонился, и то ли взял свечку в руки, то ли прикоснулся к огню, после чего перекрестился. От этого у него загорелись волосы над лбом - маленький огонёк зажёгся в том месте, которого он коснулся пальцами, и быстро пробежал по голове до затылка, после чего потух. Потом сестра подошла ко мне, и тоже протянула свечку, ожидая, что я что-то сделаю. Я стоял очень растерянный, голый, и возразил совершенно несчастным голосом:" Но я не умею". Лицо сестры совершенно не изменилось, она просто спокойно сказала: "Умеешь". Тогда я чуть наклонился, тоже коснулся огня, и, поднося сложенные пальцы ко лбу, произнёс: "Христос воскресе." Тут над лбом у меня что-то загорелось, и всё замелькало очень быстро - я почему-то знал, что это время течёт назад, в прошлое. Я очутился в огромной зале, такой же тёмной, как и гостинная, где происходило всё предыдущее действие. Стен не было видно в темноте, был только дубовый стол, большой и круглый, с расставленными вокруг стульями. Я сидел на одном из них, причём, в отличие от предыдущей сцены, видел себя как-бы со стороны. Я быстро опустил руку и пощупал рукой штаны, убедившись, что всё на месте. Что я делал в этой зале - или должен был сделать (или не сделать, по логике событий) - этого я не знаю, потому что тут сон кончился.