alexbogd's Journal

15 фактов про меня и книги
Вслед за флэш-мобом у

avva@lj. Извините, что длинно и без ката.

1. Я научился читать в четыре с половиной – пять лет. Кажется, научился самостоятельно. Первой книгой были «Дети капитана Гранта» (издание в синем твердом переплете с парусником на обложке). Поскольку читать подряд мне было скучно, я читал вразброс, по эпизодам. Лет до 11 это была едва ли не единственная методика чтения. В ней мне виделась игра с текстом – я как будто собирал его по кусочкам. Конечно, не всегда это конструирование удавалось хорошо, и сюжет целого ряда книг остался для меня туманным.

2. Когда я читаю, я делаю это везде – в транспорте, в постели, в туалете, за едой. В детстве читал запоем, проглатывая по нескольку книжек в неделю. При этом скорость моего чтения оставляет желать лучшего. Я проборматываю слова про себя, иногда промахиваю по два-три предложения и возвращаюсь назад. В детстве обычно пролистывал большие куски книги, чтобы скорее узнать, что там дальше.

3. Я могу читать на греческом и русском языках. Могу также читать художественные тексты на английском, французском, итальянском языках, но только со словарем, так что чтение занимает много времени. Древнегреческий я тоже никогда не знал настолько хорошо, чтобы читать текст с листа (исключение составляют нетипично простые тексты вроде «Анабасиса», который, к тому же, я изучал в университете, как каждый филолог-классик).

4. Я легко учу наизусть стихи и даже прозу, однако мало их учил. Я знаю наизусть первую главу из Евгения Онегина, полностью «Слово о полку Игореве», «Вечернее размышление о Божием величии при случае великого северного сияния», несколько глав из Библии и последование литургии, два десятка псалмов по-церковнославянски, тексты всех песен «Битлз» и значительную часть текстов песен Гребенщикова, десяток стихотворений Кавафиса, все собственные пробы пера. Могу цитировать больше половины стихотворений Пушкина, который, как это ни банально, является моим любимым поэтом.

5. Книга, в которой я действительно жил на протяжении долгого времени – это «Властелин колец». Он начался с «немного сокращенного» муравьевского перевода «Хранителей», который я читал в библиотеке, потом первый том в том же муравьевском переводе. Второй и третьи тома я получил с некоторым опозданием, в возрасте двенадцати лет, уже тогда, когда полностью погрузился в книгу, по какой-то оказии. Помню свое потрясение, когда однажды узнал в пересказе приятеля содержание сцены в пещере, где Фродо надел кольцо и объявил себя его властелином. Вообще «Властелин Колец» стал частью моей мифологии задолго до того, как я прочел его полностью. Всем переводам предпочитаю Григорьеву-Грушецкого, которые объективно хуже пишут, чем Муравьев, однако не врут и не переводят «Гламдринг» как «Яррист». Толкина знаю прекрасно, но к «занавесочным эльфам» никогда не принадлежал, хотя на Эгладоре в Нескучном бывал, конечно.

6. Я предпочитаю перечитывать знакомые книги, чем начинать новые. «Войну и мир» я читал по меньшей мере четырежды. Среди других книг, которые я перечитываю постоянно – «Взятие Измаила» Шишкина, «Слово о полку Игореве: взгляд лингвиста» Зализняка и «Парфюмер» Зюскинда.

7. Если мне нужно было бы назвать одну любимую книгу, то это был бы «Солярис» Лема. Среди других – «Слово о полку Игореве», «Моби Дик», «Федон» Платона, «Война и мир», «Манон Леско». Из малоизвестных авторов, которыми восхищаюсь, могу назвать греческого генерала Макриянниса, героя борьбы за независимость. Этот человек, выучившийся писать, да и то кое-как, на досуге во взрослом возрасте, оставил после себя мемуары, которые я считаю равными по стилю Ксенофонту.

8. У меня стойкая неприязнь к Достоевскому. Я считаю, что этого писателя ценят исключительно за его универсальную способность вгонять любого абсолютно человека в темное расположение духа. Я начинал читать «Братьев Карамазовых», но описание старца мне показалось настолько фальшивым, что я закрыл книгу и не в силах был ее открыть. Аналогичным образом «Подростка» я дочитал только до одной из начальных сцен, где проститутку бьют кнутом. Так что из Достоевского я читал полностью только «Преступление и наказание», да и то по программе. Также я ненавижу Шолохова – главным образом за то, что мне пришлось при подготовке в университет дважды прочесть нелепый графоманский «Тихий Дон». Абсолютно равнодушен к большинству русских поэтов классического периода, исключая Пушкина и Тютчева.

9. Когда мне было 14 лет, я каждое воскресенье после церкви ехал в детскую республиканскую библиотеку и читал «Лолиту» Набокова, причем не из-за ее эротического содержания, как можно было бы подумать. Обожал также «Дар». Даже «Ада» в чудовищном переводе произвела на меня впечатление. Сейчас я, кажется, почти разделяю предубеждения, согласно которым, Набоков – сноб, эротоман и, главное, огромный холодный и бесчувственный мозг.

10. Вообще в литературе я предпочитаю мысль стилю. Я очень люблю, например, «Парфюмера» Зюскинда, хотя прекрасно осознаю всю рассудочность и конъюнктурность этой книги. Я уважаю писателя Г. Чхартишвили за честно заявленную им в одном из интервью цель литературного творчества – прославиться и стать богатым, при этом делая то, что тебе нравится, и не напрягаясь чрезмерно. Такой тип писателя как личности мне намного ближе, чем байронические герои-психопаты, умирающие в нужде от передозировки наркотиков.

11. Я не люблю, когда писатель убивает своих героев, так как сильно переживаю за некоторых, однако если бы сам стал писать книгу, то, несомненно, расправился бы с главным героем. По моему мнению, если никого не убили и все в шоколаде, то вообще непонятно, зачем книжку сочинять.

12. Я плохо понимаю так называемую интеллектуальную литературу. «Игру в бисер» я просто не осилил, как и многое другое в этом жанре. Борхес мне нравится в очень маленьких дозах. Я очень люблю «Имя розы» Эко, несколько меньше – «Маятник Фуко», а «Баудолино» просто бросил уже ближе к концу.

13. Я плохо знаю современную русскую литературу – читал буквально нескольких авторов. Это обстоятельство не мешает мне считать, что русская литература находится в неважном состоянии. Мне нравятся первые книги Улицкой, Пелевин в качестве выдумщика (но как стилист он – ноль, я считаю). Абсолютно не понимаю авангард. Книги Сорокина читал и испытал то чувство, которого автор, собственно, и добивался от «проницательного читателя» - тошноту. Стилистическую лихость написанного Сорокиным я не считаю оправданием мерзкого во всех отношениях содержания его книг. Крупнейшим современным русским писателем я считаю Михаила Шишкина. Полагаю, что Шишкин будет рассматриваться через 20-30 лет как крупнейший писатель эпохи декаданса и упадка. Допускаю, что за его приверженность грамотному русскому языку и связному рассказу будущие литературоведы присвоят Шишкину звание «архаизатора».

14. Я не очень хорошо понимаю поэзию. Мне тягостно читать стихи. В книжке автора, который мне не слишком интересен, я пропускаю все длинные стихотворения. Даже до конца длинных стихотворений моего любимого Бродского я добираюсь еле-еле.

15. Я должен со стыдом сделать следующее признание: я очень мало начитан и, более того, потерял очень много времени для чтения. С 2002 года по настоящее время я прочел в лучшем случае десяток книг. Чтения в моей жизни непростительно мало, и это надо как-то менять. Иногда мне хочется снова вернуться на второй курс и заняться вычитыванием программы – в особенности по античной, средневековой и древнерусской литературе. Правда, зачетов теперь в моей жизни не будет никогда - и это иногда огорчает. Зато я до сих пор могу узнать однажды прочитанную мной книгу по одному случайно выбранному предложению.

Current Music: Δεν χωρίζουν όμως έτσι οι ζωές