| 12:18p |
"Противникам нелегальной миграции"
Друзья, я в курсе, что сейчас рабочий день, а постинг длинный. Но буду рад, если у вас найдется время прочитать его.
Несколько дней назад архиепископ Афинский и всея Эллады Иероним служил в одном из самых больших афинских храмов — святого Пантелеимона, что на Ахарнон, - и услышал в свой адрес крики «Анаксиос!» («Недостоин!»). Отдельные «патриоты» из числа прихожан сочли, что архиепископ не должен был служить в храме, где привечают нелегальных мигрантов.
Все началось с того, что ультраправые угрожали год назад предыдущему настоятелю — отцу Прокопию. Причина: архимандрит Прокопий приютил в подвале храма нескольких нелегалов, которые до этого спали на храмовых ступенях под открытым небом. Отец Прокопий стал теперь епископом и уехал в Калаврита, а сменил его отец Максим, который тоже старался помогать бездомным и голодным мигрантам. И у него тоже сейчас проблемы.
Аналогичная ситуация на площади Америки, что неподалеку. Здесь ультраправые при поддержке местных жителей проводили митинги против иммиграции с плакатами: «Мы стали иммигрантами в собственном городе». Другие организации, левые, организовали другие митинги, в поддержку мигрантов и «против фашизма». Между тем активисты из местных огородили ленточкой единственные качели в округе — чтобы нелегалы не качали своих детей.
Между тем центр Афин стремительно маргинализуется, отсюда уходит бизнес, уезжают жильцы, закрываются магазины. Целый ряд районов, в особенности вокруг площади Омония, превратились в настоящие гетто, где прохожему не по себе в любое время суток.
Миграция людей, которые лишены каких-либо прав, документов, средств к существованию и надежды на будущее — лишь часть проблемы. Не меньший эффект на центр города производят, скажем, постоянные забастовки с демонстрациями и попытки погромов со стороны анархистов.
Если бы речь шла «вообще» о проблеме, я бы, наверное, еще мог приводить аргументы «противников нелегальной миграции». Я бы сказал, наверное, что все жители Бангладеш и Ирака не могут переехать в маленькую Грецию. Я бы уточнил, что такое количество людей, брошенных на произвол судьбы, не могут не осложнять криминальную обстановку. Я бы признал, что и сам ни за что на свете не поселился бы на Омонии, на задах рынка Варвакио или в кое-каких закоулках Каллитеи.
Но когда речь идет об отце Прокопии, я не могу предъявить ничего из этих умствований. Потому что я сам был чужестранцем, которого он приютил.
В 1999 году я впервые приехал в Афины на летнюю университетскую программу изучения греческого. Мои мама и бабушка с трудом наскребли денег на билет и дали мне карманные деньги. Но, естественно, я бы никогда не оказался в Афинах, если бы отец Прокопий, заведующий общежитием богословского факультета, не приютил меня в комнатах студентов, разъехавшихся на летних каникулах. И меня, и моих товарищей в последующие годы.
В те времена Греция еще не была столь вызывающе богатой страной, как сейчас. По улицам еще ходили троллейбусы фабрики имени Урицкого. Но в своей бедной одежде, еще без должного знания языка, я был таким же, как все иммигранты. Я жил тогда на тысячу драхм в день — сейчас аналогичной суммы мне хватило бы купить булочку и бутылку воды в пекарне под домом. Я ходил по чужим улицам чужого города, а когда не было денег на троллейбус, шел пять километров от университета на Кости Палама, где было общежитие, мимо храма святого Пантелеимона, мимо площади Америки. И ел с наслаждением сыр фету, которая у отца Прокопия не переводилась в жестяных бочках с надписью «Помощь ЕС».
Гостеприимством отца Прокопия мне пришлось воспользоваться и двумя годами позже, когда мы обнаружили, что летняя программа на Родосе отменена, уже прилетев в Афины. Он не сказал ни слова и дал мне кровать в общежитии на целый месяц до отлета.
Все мы были пришельцами в земле Египетской. Кто забудет об этом, представляя, будто та земля, где он живет скромные десятилетия своей короткой человеческой жизни, дана ему в пожизненное владение, дабы охранять ее от пришельцев, тот сам начнет медленно и верно лишаться человеческого звания. Есть такое греческое слово συνάνθρωπος - “со-человек». Наш собрат по человечеству, коллега, в некотором роде. У которого душа человечкина. Если мы забудем о том, что он нам брат, не дадим ему куска хлеба и крыши над головой, загородим от его ребенка качели, мы сами перестанем быть людьми. |