Журнал Андрея Мальгина - December 4th, 2006
[Recent Entries][Archive][Friends][User Info]
12:41 am
[Link] |
Евтушенко и Чаковский Евтушенко вспоминает в своих мемуарах о разговоре с главным редактором "Литературки" А.Б.Чаковским:
Однажды, попыхивая сигарой мне в лицо, он цинически соизволил пошутить: "Наши отношения мы можем строить на следующей основе: я вам буду позволять тридцать процентов против советской власти, но с условием, что остальные семьдесят будут - за". Я обомлел, ибо мне и в голову тогда не приходило, что я могу написать хоть строку против советской власти.
Обомлел или не обомлел, не знаю, но, думаю, Евтушенко лукавит: заданные Чаковским параметры он на протяжении многих лет выдерживал довольно точно. Когда советской власти не стало, наступила растерянность и творческая немота: изчезли координаты, заданные ранее, а новых никто не дал. Вместе с Евтушенкой в литературе замолчало целое поколение, которое еще совсем недавно было в каждой бочке затычкой. Обслуживавшие их критики-шестидесятники громко объявили о кончине русской литературы.
|
|
01:10 am
[Link] |
Шутка Льва Халифа Еще из мемуаров Евг.Евтушенко. Упоминается партийный идеолог Поликарпов, который какое-то время был ректором Литинститута, а Евтушенко, соответственно, студентом:
Поликарпов несколько раз хотел исключить меня по разным поводам, но никак не получалось. Однажды он вызвал меня и с хмурым торжеством протянул мне милицейский протокол. В нем черным по белому было написано, что студент Литинститута Евтушенко Евгений Александрович, родившийся 18 июля 1933 года на станции Зима Иркутской области и проживающий по адресу Четвертая Мещанская, д.7, кв.2, будучи в состоянии сильного опьянения, приставал к женщине-таксисту, требуя, чтобы она повезла его к ней домой, а затем разбил автомобильное окно и плюнул ей в лицо. - Ну, теперь тебя ничто не спасет, - сказал Поликарпов, обращаясь ко мне по привычке старой партийной гвардии на "ты". - Все правильно, - ответил я, - дата, место рождения, адрес. Только подпись не моя. Поликарпов, думая, что я выкручиваюсь, немедленно поехал со мной в отделение милиции. Там подтвердили, что мои паспортные и адресные данные сообщил как свои совсем другой человек. Впоследствии выяснилось, что это был стихотворец Лев Халиф, несколько раз пользовавшийся моим гостеприимством и отплативший мне вот таким образом.
Позже Лев Халиф уехал на Запад и там издал ужасно смешную книгу "ЦДЛ", где вывел быт так называемых совписов, включая автора воспоминаний, в весьма неприглядном виде. А Евтушенке вообще часто приходилось испытывать разочарование поступками разных людей, которым он "оказал гостеприимство". Ну, например, он у себя на даче оказал гостеприимство Иосифу Бродскому в краткий период между его возвращением из ссылки и отъездом за границу и очень гордился тем, что ходил к Ф.Д.Бобкову и просил того "не мучать" Иосифа перед отъездом. Приехав в Америку, Бродский всем рассказывал, что Евтушенко консультировал КГБ, как лучше его выпроводить из страны (а как еще собственно можно воспринять визит к Бобкову, о котором Бродский не просил). Потом, в дни перестроечного писательского съезда больному Бродскому сообщили, что Евтушенко выступил против колхозов. Бродский поднял голову от подушки и слабым голосом сказал: "Если он против колхозов, тогда я - за". Впрочем, этот случай общеизвестен. На меня Евтушенко тоже обиделся - и тоже по причине того, что я злоупотребил "гостеприимством". Я рассказал в журнале "Столица" об эпизоде, свидетелем которого я стал на его переделкинской даче. На празднование Нового года приехал его английский тесть, протестанский священник. Было изрядно выпито. И вот Евгений Александрович развязно к нему обратился: "У вас зубы свои или вставные?". "Все свои, - ответил тот, - даже ни одной пломбы нет." "Как странно, - воскликнул поэт. - Вот мы с вами ровесники, а у меня полный рот протезов. В чем тут дело?" - "А это потому, Женя, - с улыбкой сказал пастор, - что через мои уста за всю мою жизнь не вышло ни одного лживого слова". Казалось бы, ну на что тут обижаться?
|
|