Публично о личном Не хочу больше ни к кому привязываться.
Когда-то я не верила, что настанет день, когда я порадуюсь за своего бывшего любимого человека и его новую устроенную личную жизнь. Но я действительно искренне рада за всех, с кем не сложилось, и даже за тех, с кем и не пыталась ничего сложить. Уходя, я каждый раз больше всего на свете хотела, чтобы тот, от кого я уходила, поскорее успокоился. И всё равно ждала, и даже какое-то время была готова сорваться и вернуться.
Сейчас я в дико неустойчивом состоянии. Не знаю, чего хочу. С одной стороны, я готова поговорить, всё прояснить и – возможно – вернуться поумневшей. С другой…
С другой стороны, совершенно очевидно, что нянчиться со здоровым мужиком дальше мне ни к чему. Я действительно была готова связать с ним жизнь, я принимала человека со всеми его проблемами, комплексами и недостатками. Люди, видевшие наши отношения, ясно понимали, что в чём-чём, а в какой бы то ни было корысти меня обвинить нельзя. И ничего мне от него не было нужно, кроме него самого.
У абсолютного большинства моих мужчин был один пунктик: они не верили, что такое в высшей степени выдающееся существо (не спрашивайте, что во мне особенного – сама не понимаю) может всерьёз увлечься столь неинтересным и малопривлекательным мужчиной. И если сначала это выражалось в трогательном «Я не верю своему счастью», то потом они принимались рьяно убеждать меня в том, что они меня недостойны и на самом-то деле совсем мне не нужны. Конечно, в какой-то момент они успокаивались, но всё равно в глазах, в самой глубине, нет-нет да и мелькало изумлённое недоверие.
Если бы он позвонил мне сейчас, вот прямо в эту самую минуту, я бы его послала совсем далеко. Потом бы плакала, конечно, но слёзы – это такая ерунда. Литром больше, литром меньше… А вот час назад я с трудом поборола желание позвонить. Ведь всё равно, кто сделает первый шаг. Если ему легче принимать разговор и извиняться разве что в ответ на моё покаянное «Наверное, я сама виновата», то мне было безразлично, что я подхожу первой. Он знал, что достаточно вызвать меня на разговор и сказать какую-нибудь отвлечённую глупость, чтобы я сама вытянула ситуацию. Он знал, что я приму его, если он придёт с извинениями. А вот я никогда не была уверена, что он прекратит играть в детский сад, когда я подхожу мириться.
«Оставайся с ним. С тем, кого любишь» – я никому не говорила, кто и в каких обстоятельствах мне это посоветовал. Тогда я беззвучно кричала вслед исчезнувшему советчику: «Как? Как, если он не хочет оставить, не может удержать? Как, если я сама не могу остаться?» А чуть позже пыталась разобраться: кто же он, тот, кого люблю?
Почему-то окружающие всегда очень тяжело переносили мои слёзы. Хотя иногда я плачу просто так. Потому что держаться невозможно. Клин клином… Нет такого клина. Предыдущий клин выбивался слишком серьёзно. Боюсь, что следующий клин будет вообще невыбиваем.
Мои мужчины снятся мне по ночам. Каждый мой день начинается со слёз. Поэтому я очень не люблю принимать людей по утрам.
Я не хочу больше ни к кому привязываться. Никогда.
Current Mood: 
crushed