Чтоб все так жили! - January 5th, 2014

---
Сказка про Волшебный лес была написана уже чуть более чем наполовину, когда пришлаchapa_o и принесла брютик. Я закрыла компьютер, Стоечкоgolovozhop налил всем поровну, а себе – чаю, и удивительный вечер стартовал.

Оля гламурно восседала за барной стойкой, я маргинально валялась на диване, а Стоечко вальяжно развалился в кресле и рассказывал про черные дыры. Очень интересно рассказывал и два с половиной часа.

Мы слушали, затаив дыхание, лишь изредка прерывая докладчика вопросами по сути, вроде: «скорость света – это скока?» или «а протон – это чо?». Но Стоечко на сложные вопросы отвечал лихо, объяснял подробно, а потом возьми и ляпни, что в черную дыру когда-нибудь обязательно превратится Солнце.

- И Земле придет пиздец? – похолодела я.

- Ну что ты, любимая, - успокоил меня Стоечко, - пиздец Земле придет гораздо раньше.

Я заплакала, все бросились меня успокаивать и опрометчиво сменили тему на «зарубежная литература».

И вот тут, разумеется – случайно, выяснилось, что я в возрасте тринадцати лет все-таки читала про Анжелику. Тоже, разумеется, не нарочно.

Я читала только первую книшку, но Сережа с Олей не читали вообще. Что было дальше, как вы думаете?

Верно, попросили пересказать.

А мне чо – жалко?

Анжелика. Путь в Версаль

Анжелика родилась в бедной дворянской семье, зато у нее были огромные зеленые глаза, золотые локоны до колен, осиная талия и большие крепкие груди. Очень большие, очень крепкие упругие груди с нежными розовыми сосками. Очень нежными сосками, это важно. А еще ей было шестнадцать лет, то есть – самый подходящий в то время возраст для ебли. В принципе, это и в наше время самый подходящий возраст для ебли, но тогда за это в тюрьму не сажали.
И вот однажды посватался к Анжелике один очень богатый старик и колдун Жоффрей де Пейрак. Но он хоть и старый совсем был (лет тридцать семь, по-моему), зато косой и кривой. Вернее – хромал и без глаза. И затворник еще. Прекрасная партия, короче.
Ну, Анжелика сперва наглоталась фенозепама, вскрыла вены и утопилась в графском парке, но потом смирилась, потому что главной героине произведения, в котором четыреста страниц, нельзя умирать на пятнадцатой.
И вот, значит, привозят Анжелику во дворец любителя юных тел, а там все красиво так, и фрукты-вино на столе. Анжелика, ясное дело, фрукты не жрет, вино не пьет, шашлык – пиши два – выкинула в пропасть, и все оглядывается в поисках водородной бомбы, чтобы продать свою девственность подороже.
Час проходит, другой, а старый козел все не идет.
А Анжелика проголодалась.
Еще час – виноградинку отщипнула.
Еще полчаса – глоток вина маленький.
В полночь, нажравшись фуа-гры до икоты, прекрасная, юная, но сообразительная Анжелика придвинула, чтобы никто не прорвался, к двери пуфик и легла на пуховую перину, уютно закутавшись в одеяло гусиного пуха.
А утром, прекрасно отоспавшись, направилась гулять воздушной походкой. И никого не встретила, кроме немого слуги, который позвал обедать.
Вечером муж тоже не изволил явиться.
И на следующий вечер тоже.
Итак, Анжелика кушала виноградик и фуа-гру, берегла девственность посредством пуфика, днем гуляла по прекрасному саду, а старый колдун и не думал показываться ей на глаза. Месяца через полтора Анжелика занервничала. Стала с сомнением поглядывать в зеркало, причесываться тщательнее, а фуа-гру безжалостно выбросила из рациона по причине высокой калорийности.
Ну, я долго могу рассказывать про следующий месяц, когда ей каждое утро новые брильянты с изумрудами приносили, но не буду, потому что сисадмины вас и без того уже взяли на карандаш.
Короче говоря, когда дедушка Жоффрей все-таки появился, Анжелика и сама уже сильно состарилась.
- Здрасьте, жена, - сказал Жоффрей и галантно поклонился.
- Чтоб твоя смерть к тебе так спешила, как ты ко мне спешил, - заметила Анжелика, наморщив прекрасный лобик и нежные розовые соски.
- Я, - говорит Жоффрей, - не хотел брать тебя силой. Я хотел дождаться, чтобы ты сильно полюбила меня тоже.
«Хуяссе, какой он благородный», - подумала Анжелика и сильно полюбила Жоффрея тоже.
Ночью она одернула пуфик, который привычно пополз к двери, и сняла трусики-танга.
- Не боишься? – спросил Жоффрей, прижимая ее трепетное тело к своей крепкой мужественной груди.
- Немного боюсь, - прошептала Анжелика, - я слышала, что будет больно.
- Не надо бояться, - тихо засмеялся Жоффрей, - я же тебе не какой-нибудь прыщавый малолетний мудак – твой одноклассник, я старый человек, мне тридцать семь лет, я мастер спорта международного класса по безболезненной дефлорации, так что улыбнись мне нежно, дорогая, расслабь чресла и корсет.
Затем Жоффрей медленно склонился над Анжеликой и начал неспешно (на двадцати двух страницах) ласкать ее нежные розовые соски. На двадцать третьей странице он проник в нее, она почувствовала внезапную боль и тут же рухнула в пучину наслаждения.
А потом на секунду выныривала – и снова в пучину. Выныривала и снова. Как буёк.