Три Холокоста: о народе, памяти и беспамятстве

Евгений Ихлов
13.01.2015

Исполняется 73 года с момента конференции в Ванзее – совещания в пригороде Берлина, на котором и было согласовано, что окончательным решением еврейского вопроса будет не изоляция в гетто в Восточной Европе, не изгнание в заволжские владения, которые хотели оставить Сталину, и не отправка на Мадагаскар, но поголовное уничтожение.

Реализацию этой программы позднее назвали Холокостом – по-гречески «всесожжение». Все предшествующие этому массовые убийства евреев, включая Бабий Яр, были акциями мести (за подрыв чекистами Крещатика, например) или запугивания.

Убежден, что Холокост стал кульминацией западной цивилизации – соединением усилий и ее религиозно-консервативной традиции, полторы тысячи лет раздувавшей антисемитизм, и её сравнительно молодой, двухсотлетней традиции - прогрессистско-механистической, с развитием техники, химии, логистики, виртуозной организации, сложной многослойной пропаганды, идеологии жертвования «неполноценной» частью во имя «общего блага». Европа ужаснулась делом рук своих, и начался постхристианский и постмодернистский этап – когда, в частности, бремя носителя гуманистических моральных норм было отнято у церкви и перешло к светской культуре.

Запад и европейские евреи вспоминают жертв Холокоста 27 января: в этот день в 1945 году Красная Армия освободила Освенцим – лагерь смерти Аушвиц-Биркенау. При этом все (почти все) деликатно обходят вопрос о том, что если бы Сталин не предал Варшавское восстание, то Освенцим был бы освобожден уже в августе 1944 года - на пять месяцев раньше, и это спасло бы не только сотен тысяч поляков и красноармейцев, но и множество евреев.

Израиль и еврейские евреи вспоминают жертв Холокоста в апреле, в память о восстании евреев в Варшавском гетто в 1943 году. Современный Запад не любит, когда субъектом истории является сам народ. Даже славу воссоединения Германии отняли у восставших немцев, отдав ее Горбачеву.

Дескать, вот молодец, не пустил танки по берлинским улицам (как будто выпрашивающий осенью 1989 года на каждом мировом углу кредиты Кремль был способен на такое всерьез). Умная пропаганда отличается и от сусловского, и от сурковского агитпропов тонкостью – гипертрофия второстепенного лучше маскирует истину, чем самая изощренная ложь. Евреев спас Сталин. Немцев объединил Горбачев. И русских освободил Горбачев, а Ельцин разрушил державу...

Скандал 2011 года насчёт ликвидации надписи про жертв Холокоста в Ростове – из того же замалчивания Катастрофы европейского еврейства.

Когда страна за страной, попирая свободу слова, вводит наказание за отрицание и Холокоста, и геноцида армян в 1915 году, то это не случайность. Известно, что Гитлер, решив устроить геноцид евреев и цыган, говорил: «Кто сейчас вспоминает геноцид армян?». Запрет на отрицание геноцида – это пусть и слабая, но попытка профилактики новых геноцидов. Отдельная тема – советское и постсоветское забвение Холокоста.

Проблема не только в антисемитизме истеблишмента, хотя и он играет важную роль. В скандале 2011 года вокруг «Сионских протоколов» обращает на себя внимание одна важная вещь - стремление трактовать историю и политику исключительно как заговор. И если трактовка истории как переплетения заговоров уже вбита в сознание Дэном Брауном, Робертом Ладлэмом, Дэвидом Моррелом и Умберто Эко, то над сегодняшним днем хорошо потрудились птенцы гнезда Суркова. Для победивших путинских чекистов такая картина мира понятна и естественна. Объективных социально-политических процессов, неминуемо дробящих империи, ниспровергающих диктатуры и, как выразился Рейган, «отправляющих на пепелище истории» паразитарно-силовые кланы, решили не замечать. Есть заговор. На заговор надо ответить хорошим контрзаговором (спецоперацией). Правление Путина стало каскадом спецопераций. И, начиная с антиоранжевой истерии в январе 2005 года, я с интересом смотрю, как Кремль своими руками создает в стране революционную ситуацию – по всем лекалам Николая II.

Антисемитизм истеблишмента (и партии власти, и системной «левопатриотической» оппозиции, бессильной вырвать влюбленность в чекизм из своего сердца) – это стремление вычеркнуть из общественного сознания способность государства к геноциду.

В эти дни следовало бы вспомнить еще два геноцида. Исполнилось 85 лет с начала в декабре 1929 года «ликвидации кулачества как класса» - грандиозной карательной операции сталинского режима, включающей и Голодомор, удар которого пришелся преимущественно по украинцам (включая кубанских казаков, имеющих запорожские корни), и по казахам. Общее число жертв коллективизации, даже по «официальным, сильно заниженным данным» (постановление Госдумы 2007 года), сопоставимо с числом жертв Холокоста.

А 96 лет тому назад, в январе 1919 года, начался первый большевистский геноцид – «ликвидация казачества». Если бы советская власть была свергнута до начала Второй мировой войны и, соответственно, не было ни Третьего рейха, ни Холокоста (Антанта, включая Россию, задавила бы Гитлера в зародыше), то народы свободной России обязательно чтили память жертв большевистских геноцидов.

Нынешний российский истеблишмент (и правящий, и «патриотическо-парламентско-оппозиционный»), являясь духовным наследником сталинской империи и чекизма, и стремясь возглавить антипросвещенческую традицию западноевропейской культуры, стремится замалчивать и советские преступления против человечности, и гитлеровский антисемитизм, видимо, испытывая к Гитлеру тайную благодарность за то, что тот так облегчил Сталину его послевоенную борьбу с евреями.

Нация отличается от конгломерата имперско-подданных тем, что никогда не прощает народоубийства. Пока в России народ снисходительно воспринимает массовое истребление своих предков коммунистическим режимом, то называть его нацией, строго говоря, нельзя. Интересно, что в современной России ленинскую и сталинскую политику считают геноцидом только две совершенно различные во всем остальном идеологические группы – либералы-западники и правые монархисты. Видимо, только на их основе сейчас формируется российское национальное сознание.

Автор сознательно не включает в перечень геноцидов массовое истребление и изгнание народов Западного Кавказа при Александре II и массовые сталинские депортации времен Второй мировой войны. Народы – жертвы этих Холокостов понимают, что стали жертвой геноцидов, и чтут память своих предков. У них все в порядке с национальным самосознанием, и им не приходит в голову искать оправдание своему истреблению.

Чтобы откликнуться на злобу дня, вот текст знаменитой песни борцов Вильнюсского гетто (автор Гирш Глик). Легенда прочно связала эту песню с трагедией Варшавского гетто. Мне этот перевод нравится больше, чем привычный, так напоминающий стандартные партизанские марши. Привожу его как пример мобилизующей риторики, в укор любителям плести риторические кружева на различных общегражданских радениях.

Не считай свой путь последним никогда,
Вспыхнет в небе и победная звезда,
Грянет долгожданный час и дрогнет враг,
Мы придем сюда, чеканя твердо шаг.

С южных стран и стран у северных морей
Мы здесь вместе в окружении зверей.
Где хоть каплю нашей крови враг прольет,
Наше мужество стократно возрастет.

Солнца луч озолотит сегодня день,
Уничтожим мы врага и вражью тень,
Если мы не отомстим за нашу боль,
Полетит к потомкам песня как пароль.

Песню кровью написал своей народ,
Птица вольная так в небе не поет.
С кровоточащею песней на устах
Мы идем вперед с наганами в руках.

Так не считай свой путь последним никогда,
Вспыхнет в небе и победная звезда.
Грянет долгожданный час и дрогнет враг,
Мы придем сюда, чеканя твердо шаг.