Пасхальная лекция о еврейскости (для Михаила Берга)

Евгений Ихлов
07.04.2015

Все последующие рассуждения – плод моих личных спекулятивных рассуждений. Почти всё из того, что будет сказано ниже, в том или ином варианте мною высказывалось ранее, поэтому прошу прощения за повторы. За все задетые чувства извиняюсь заранее.

Как и всякая культура, а тем более цивилизации, еврейство имеет свою сверхзадачу (программу – в кибернетическом смысле слова) или пакет таковых. Тридцать три века наблюдения за еврейской культурой позволяют вычленить три такие сверхзадачи: физическое и этнокультурное самосохранение; создание (восстановление) своей государственности (можно и в виде автономии, вассальной территории в рамках терпимой империи); распространение среди человечества определённых идеалов. Отмечаемый сейчас Песах и прилегающая к нему Пасха решению этих задач и посвящены. Исход из Египта, из рабства – это стремление к собственной самости, к нации. Принятие Торы на Синае – согласие на несение миссии в качестве народа-священника. Пасха – это напоминание о том, как одна из величайший национальных катастроф в еврейской истории – поражение антиримских восстаний и разрушение Второго Храма и Иерусалима стала прологом к одному из величайших триумфов еврейской идеи – в виде распространения принципов этического монотеизма на половину планеты.

Прошли века. Сперва раввинами был запрещён прозелитизм (миссионерство), а затем и массовое возвращение на Святую землю («вставать стеною») – повлиял страх перед движением лжемессий. Еврейские цивилизационные программы оказались «заблокированы».

Секуляризация Европы и европейского еврейства в XVIII-XX века наложили свой отпечаток на эти программы. Клерикальная блокада исчезла. Задача распространения идеалов превратилась в массовый поход евреев в либеральное и социалистическое движения. Задача восстановления еврейской государственности с целью самосохранения решалась через сионизм.

Отмечу в скобках – арабам сказочно повезло: первый удар стремительно распрямляющейся пружины еврейского государственного строительства пришёл не по ним, а по противникам большевизма, и поэтому «раскулаченные палестинцы» были избавлены от строительства канала от Нила до Евфрата.

Значительная часть несионистских евреев поддержали идеи демократии, прав человека, социальной справедливости, равенства, братства и интернационализма, воспринимая их как современную версию учения пророков. После этого светский (секулярный) еврей на столетие стал синонимом «левого». Это прекрасно проявляется в США, принявших половину европейских евреев. Фактически европейские евреи стали носителями идей XIX века (точнее, его второй половины) – доктрин левого либерализма и демократического социализма, просвещения, прогресса, гуманизма…

Израиль создавали евреи-социалисты, однако борьба с арабским окружением вынесла на первое место вторую цивилизационную задачу – государственное строительство. Со всеми его издержками, вроде милитаризации и принятия достаточно циничных и брутальных максим вроде «цели оправдывают средства».

Одновременно послевоенные советские евреи постепенно вычленили себя из общей русско-советской интеллигенции, став носителями национальной идентичности и полностью разочаровавшись в идее служению всему народу. Впрочем, русская западническая интеллигенция также «вылечилась» от народопоклонства вековой давности. Более того, за прошедший год раскол между либеральным средним классом и поддерживающим режим «простонародьем» достиг уже почти расистской остроты.

Слагавшие позднесоветский протосредний класс и русские, и евреи одновременно и дружно в ногу, порвали с остатками социалистических и интернационалистских догматов, стремительно сдвигаясь вправо. Эмиграция, как всегда, была тенью будущего, и правоконсервативный сдвиг эмиграции в 70-х через два десятилетия проявился в виде тяги к русскому Пиночету, а позже и в виде рыночной части путинизма.

В Америке тем временем начался рост численности правого по своим взглядам религиозного еврейства (ряды левых светских евреев «выкосили» планирование семьи и смешанные браки), а значительная часть американского секулярного еврейства, перейдя в разряд верхних страт среднего класса, преисполнилась положенным по статусу консерватизмом, стала защищать буржуазные ценности и ассоциировать себя с Израилем как с «родиной сердца».

Можно сказать, что в американской еврейской среде столкнулись две традиции: левая тяга к «всемирной справедливости», заставляющая принимать доводы арабской стороны, и правая защита израильской государственности, в принципе исключающая какое-либо признание правоты противника.
В России (бывшем СССР) левая составляющая еврейской традиции потерпела ещё больший крах.

Стадиальный цивилизационный разрыв между арабами и евреями в Израиле делает невозможным создание в обозримом будущем израильской надэтнической политической нации, на что так рассчитывали поколения израильских еврейских левых.

Тот же разрыв между западническим средним классом и «византийско-евразийскими» широкими народными массами в России блокирует появление российской политической нации.
Израилю, решающему исключительно задачи внешнеполитической стабильности, выгодны светские консервативные авторитарные режимы региона, а также очень желателен общезападный фронт против геополитических оппонентов вроде Ирана.

Для администрации Обамы, решающей важнейшую метастратегическую задачу превращения североамериканской цивилизации в матрицу будущей всемирной – гуманной и демократической – цивилизации, очень важно обеспечить интеграцию в сообщество свободных наций стран, в которых произошёл неизбежный крах коррумпированных диктатур, и реинтеграцию Ирана, помощь ему в выходе из тупика исламско-большевистской революции 1979 года.

Возможно, аналитики Белого дома помнят роковую ошибку Запада, который в 1954 году отверг робкие движения к проторазрядке со стороны Маленкова, утверждавшего о гибельности для человечества ядерной войны. Но тогда престарелый Чёрчилль настоял на том, что агрессивная природа коммунизма неизменна, и советский дипломатический зондаж провалился. В итоге 60 лет назад тандем Хрущёва и Жукова сверг Маленкова, и мир устремился навстречу Берлинским и Карибскому кризису.

Однако обамовская метастратегия очень рискованна. А главное – она требует стратегических жертв, в том числе от Израиля и от Украины. Израиль же не хочет принесения в жертву краеугольного камня своей политики вот уже в течение 67 лет – недопущения создания неконтролируемого палестинского государства внутри библейского Ханаана. Или достойной компенсации за моральные переживаемые.

Поэтому мы видим перетягивание каната между правоконсервативными стратегическими целями, в т.ч. Израиля и союзных ему суннитских аравийских монархий, и «леволиберальным» метастратегическим замыслом, поневоле требующим непрерывного лавирования и уступок. В принципе Обама повторяет в отношении Ирана стратегию Никсона-Форда в отношении СССР, которую советские диссиденты, и прежде всего Солженицын и Сахаров, считали моральным самоубийством Запада.

Однако правоконсервативный тренд советского протосреднего класса (западнической интеллигенции) нельзя назвать «совком» – это, скорее, «антисовок». Точно так же не является таковым аналогичный тренд мейстримной израильской идеологической традиции. Скорее можно говорить о фашизиодных тенденциях.

Просто и в Израиле, и в России, и в США почти полностью потерпела поражения еврейская цивилизационная традиция просвещения народов и взяла верх традиция национально-государственной консолидации, которая требует эгоизма, цинизма и жесткости. Ничего фатального в этом нет. Если только некий метаисторический замысел не предусматривает раскалывание оболочки («клипот») еврейской национальной программы во имя еврейской всемирной миссии.

См. также:
Совок как гибель на экспорт
Михаил Берг: Совок почти погубил Россию, погубит и Израиль