Я выкурил на антресолях еще тринадцать трубок - и создал новое эссе, тоже посвященное любви. На этот раз оно все, от начала до конца, было написано по-французски, русским был только заголовок: "Стервозность как высшая и последняя стадия блядовитости". И отослал в "Ревю де Пари". — И вам опять его вернули? — спросил черноусый, в знак участия рассказчику и как бы сквозь сон... — Разумеется, вернули. Язык мой признали блестящим, а основную идею ложной. К русским условиям, — сказали, — возможно, это и применимо, но к французским — нет; у вас, у русских, ваша блядовитость, достигнув предела стервозности, будет насильственно упразднена и заменена онанизмом по обязательной программе; у нас же, у французов, хотя и не исключено в будущем органическое врастание некоторых элементов русского онанизма, с программой более произвольной, в нашу отечественную содомию, в которую через кровосмесительство — трансформируется наша стервозность, но врастание это будет протекать в русле нашей традиционной блядовитости и совершенно перманентно!..
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}