Номер:
Профиль 838
В предисловии к сборнику рассказов о своей жизни Эдуард Лимонов весел, бодр и понур одновременно. Это объяснимо: было время, когда власть считала пожилого эпатажника бунтовщиком хуже Пугачева и даже украсила литературную биографию автора романа «Это я — Эдичка» тюремной виньеткой. Таким образом наш герой оказался в компании Сервантеса, Достоевского, Уайльда, О. Генри и прочих писателей-сидельцев. Но вскоре, однако, на политическом олимпе смекнули, что ненароком перепутали жанры, что тут не драма, а скорее оперетта пополам с клоунадой. Седобородого хулигана выпустили и дали указание органам впредь не слишком мариновать дедулю в автозаках.
Что дальше? Писатель мог вернуться к ремеслу портного и шить элите дерзкие авторские брючата с лейблом-лимонкой. Или можно было уйти на ставку в кремлевский агитпроп и упаковывать в колкие газетные колонки ревность полинявшего мачо к более свежим ньюсмейкерам. А еще можно было послать к черту хитрого биографа-француза и написать о себе самом книжку для «ЖЗЛ»...
Однако, судя по всему, Лимонов выбрал вариант нестандартный. Раз уж граф Монте-Кристо усох до размеров Неуловимого Джо, надо подыскать и мишени поближе — на расстоянии плевка. Проще всего отыграться на критиках, но не тех, кто бранит, а тех, кто превозносит, твердя о твоем высоком художественном даре «живого русского классика». Ну разве не прикольно выставить глупцами тех, кто чистосердечно сравнивает тебя с Александром Сергеевичем и Львом Николаевичем?
Какие уж там, прости господи, Пушкин или Толстой! Сто и один текст нового лимоновского сборника уступают даже тысяче и одной сказке Шахерезады, причем буквально во всем: в стройности, цельности, логике и фантазии. По десяти книжным разделам без особого прилежания расфасованы обрывки и клочки, сочиненные для столичного глянца. Образ повествователя повсюду статичен — эдакий гибрид Хлестакова, Че Гевары и чудища Франкенштейна: «Я старше и тоньше всех», «человек с моим опытом имеет право на такое заявление», «перед дверью — очередь с букетами, но меня проводят вне очереди», «при моем вступлении в зал все встрепенулись» и т. п.
Во всех разделах книги бросаются в глаза многочисленные самоповторы, которые никто не удосужился выполоть. Дважды, к примеру, рассказана история алтайца Лехи и его драчливой кобылы, дважды описано путешествие в Венецию с чужим паспортом, дважды повествуется о намерениях Павла I завоевать Индию и дважды мы прочтем о том, как за день до случайной встречи с Романом Полански рассказчику врезали трубой по башке. Глубокая мысль о том, что «Гитлер был последним немецким романтиком», тоже повторяется два раза — в середине и в конце. А то вдруг мы забудем, что вождь Третьего рейха не просто убийца, а человек, состоявший в духовном родстве с Гегелем, Шиллером, Гофманом и прочими приличными гражданами?
В книге преобладает минималистическая стилистика букваря («Павел идет на разведку. За ним следуют охранники». «На нем были темные очки. Четыре офицера были из Москвы. На всех были вязаные шапочки», «Поезд катит. Вагон плацкартный. Степь синяя»). Однако чуть ли не в каждом рассказе можно найти фразы, словно написанные на иностранном языке и затем переведенные на русский с помощью компьютера: «Мы насчитываем в восемь километров длину каравана встречных автомобилей», «сменил в своей жизни множество целых коллективов соседей по жизни», «везомые баржей дрова имеют белую кору», «образовался густой трагизм от этого свидания», «вспыхнул глазами в Игоря» и пр.
Временами текст и вовсе превращается в ребус. «Мы стали жить вместе. Ей было шестнадцать, и она училась еще в школе. В ноябре 1998 года Министерство юстиции не зарегистрировало нас как политическую партию». На этом месте мучительно размышляешь, зачем героям регистрировать отношения не в загсе, а в Минюсте, пока не понимаешь, что последнее предложение не о браке, а уже о партии нацболов. «Недавно меня предал Голубович — выступил в составе антипартийной группы против меня». Ага, ну теперь-то ясно. Это все козни «и-примкнувшего-к-ним-Шепилова»...
Уфф! Пять сотен книжных страниц одолеваешь, как полосу препятствий. Кажется, до сих пор ни один критик не рискнул окончательно разделаться с мифом о крупном таланте писателя Лимонова. Так что никто не мешает самому писателю Лимонову эффектно наверстать упущенное и назло ценителям совершить эстетическое харакири. Что ж, если такая литературная провокация и была сверхзадачей книги, то Эдуард Вениаминович справился блестяще. А редактору Елене Шубиной — отдельное спасибо.
http://www.profile.ru/article/starik-sa