Избрание 42-летнего московского пиарщика Александра Бородая премьер-министром террористической организации (по квалификации украинских правоохранительных органов) "Донецкая народная республика" окончательно превратило идею донецкого сепаратизма в фарс. Оно продемонстрировало, что никакой массовой поддержки у ДНР нет. Иначе в Донецке стояла бы очередь из представителей местной политической или бизнес-элиты, намеревающихся сесть на хлебное место и подписать с Путиным договор.

Этот фарс на глазах у полумира играют двое друзей, знакомых как минимум с конца 1990-х годов. Тогда сын православного философа-шестидесятника Юрия Бородая заявил как о себе как о журналисте в редакции газеты "Завтра". Там он мечтал о вооруженном православном реванше вместе с профессиональным военнослужащим и постоянным автором издания в 1998-2000 годах Игорем Гиркиным, пишущим под псевдонимом Игорь Стрелков. Гиркин обеспечивал Бородаю экстремальный туризм особого рода, который в националистических кругах именовался "военной журналистикой": "...в сентябре 1999 года наши товарищи Игорь Стрелков и Александр Бородай вместе с войсками прошли по засыпанным гильзами, еще дымящимся тропам. В руках у них были автоматы Калашникова".

Ныне Игорь Гиркин – "министр обороны" ДНР. 17 мая этот московский реконструктор и отставной военный (это те аспекты его биографии о которых можно говорить уверенно) обратился к жителям Донецкой и Луганской областей с отчаянным воззванием. Он прямо признал, что мужское население региона, особенно молодежь, не желает вступать в его армию. Он подтвердил, что под его началом находится лишь несколько сотен человек из России и разных регионов Украины, в основном люди старше сорока лет. Недовоевавшее последнее советское поколение, добавлю я от себя. Не нашедшее себе места и занятия в современной России. Мечтающее вспомнить юность, когда так хорошо бегалось с автоматом в рядах советской армии, а на голове еще имелась буйная растительность.

Это обращение свидетельствует о том, что население региона совершенно не желает поддерживать группу непонятно откуда взявшихся боевиков, не разделяет их взглядов и ценностей. И именно потому не хочет вступать их ряды и тем более класть жизнь за неочевидные идеи. В этом плане вялая, казалось бы, тактика украинских властей при проведении АТО, очевидная ее направленность на минимизацию жертв среди мирного населения приносит свои плоды. Личных поводов взяться за оружие у жителей Донецкой и Луганской областей не возникает.

И тем не менее наличие в Донбассе сотен вооруженных пророссийских боевиков остается фактом. И каким политическим фарсом ни выглядела бы их деятельность, военную составляющую она имеет. Очевидна их поддержка и внутри России. Кто-то не только собрал этих немолодых людей, но и вооружил их и позволил им открыто пройти через российскую границу. Кто-то оказал им содействие (пусть и только на первых порах) отрядами спецназа ГРУ, присутствие которых зафиксировали не только сотрудники СБУ, но и российские журналисты. Кто-то обеспечил им медийную и политическую поддержку.

На прошедшей неделе стало очевидно, что первым начальником "со связями" над этими авантюристами является небезызвестный предприниматель Константин Малофеев. В опубликованной в Сети взломанной переписке Стрелкова тот представляется собеседнику начальником охраны компании "Маршал капитал", принадлежащей Малофееву. А деловая переписка компании с его участием подтверждает как минимум тот факт, что Стрелков был достаточно близок к Малофееву, чтобы сопровождать его в зарубежных поездках в 2013 году.

С другой стороны, Александр Бородай оказался внештатным консультантом Малофеева, причем в столь деликатной сфере, как кризисный консалтинг. Это проявилось, в частности, в его присутствии на обысках, которые в конце 2012-го - начале 2013 года шли в офисах компании Малофеева и в домах у него самого и его деловых партнеров. Партнеров (младших) Малофеева тогда подозревали в мошенничестве и похищении кредита ВТБ в 200 млн долларов, а сам он шел по делу свидетелем. Но, как нередко бывает в России, дело затем растворилось в тиши следовательских кабинетов.

Бородай в первый раз засветился в истории с ДНР 14 апреля, когда СБУ обнародовала перехват телефонных переговоров Гиркина с неким Александром (собеседник лидера боевиков был вычислен по номеру, поскольку ранее был засвечен в крымских событиях). Темой разговора было обсуждение политических требований Гиркина. При этом Бородай диктовал Гиркину не только форму, в которой должны выражаться требования, но и их суть. О том, что Бородай и далее редактировал воззвания Гиркина (а быть может, и определял их содержание), свидетельствует и перехват переписки последнего.

Однако мало кто из интересующихся дослушал перехвата телефонного разговора до конца. А там вслед за Александром позвонил некий Константин Валерьевич, который явно выступал "главным" по отношению к обоим собеседникам. Он заслушал отчет Стрелкова, спросил его, насколько тот отчитался о том же Аксенову (это, видимо крымский премьер, с которым, как следует из переписки Гиркина, у него еще в Крыму были некие личные договоренности), и поздравил руководителя боевиков с правильно отмеченным Вербным воскресеньем. Этот православный праздник боевики Гиркина отметили первыми жертвами в Славянске – расстреляли из засады микроавтобусы с высокопоставленными украинскими офицерами. Теперь не приходится сомневаться, что это был Константин Валерьевич Малофеев. Желающие могут сравнить специфическую дикцию и манеру речи Малофеева, зафиксированную в его многочисленных интервью телевидению, и эту запись.

А кто такой, собственно, этот Константин Малофеев? Это сорокалетний выпускник юридического факультета МГУ и крупный предприниматель в области информационных технологий. Размер его состояния неясен, но известно, что его компания"Маршал капитал" до недавнего времени контролировала значительный пакет акций государственной компании "Ростелеком". Поскольку "Маршал капитал" стал крупным игроком на рынке сравнительно недавно и действовал весьма агрессивно, против интересов многих крупных игроков, то противников у нее и ее владельца много. В интернете о них есть много интересных и достоверно выглядящих подробностей. В частности, утверждается, что Малофеев является главным управляющим финансовыми потоками помощника президента Путина по информационной политике Игоря Щеголева, которому и принадлежит официальный контроль от имени государства над "Ростелекомом". И якобы Малофеев рулил "Ростелекомом" в пользу высокопоставленного покровителя. Об этой связи Малофеева неоднократно расспрашивали журналисты.

Об отношениях Малофеева и Щеголева мы поговорим дальше, а пока попробуем ответить на естественный вопрос: с чего типичному яппи Малофееву надо было брать в свою команду списанного психиатром в отставку спецназовца и тоскующего по "русскому миру" пиарщика третьей степени известности? А тут в дело вступает волшебная сила русского православия. Если верить интернет-источникам (а особой причины им не верить нет), Малофеев с четвертого курса МГУ воцерковился и стал прихожанином университетского Татьянинского храма. На беду жителей города Славянска, в котором сейчас идут боевые действия, возглавлявший этот храм священник Максим Козлов был одним из наиболее радикальных фундаменталистов и русских националистов в среде московского духовенства. По-видимому, свой запал он смог передать сыну вполне приличных людей – пущинских математиков – Константину Малофееву.

Теперь идейными соратниками предпринимателя стали убежденные православные русские националисты. Причем это были люди, всерьез воспринимающие (как, например, Гиркин) идею реванша в окончившейся девяносто с лишним лет назад Гражданской войне. Как известно, для Гиркина бои в Донбассе – это компенсация проигранных Добровольческой армией сражений 1919-1920 годов. Именно их он активно разыгрывал в своих реконструкциях в последние годы, а его риторика пронизана ныне понятными лишь историкам апелляциями к реалиям той эпохи.

И вот как говорил на ту же тему в декабре 2012 года в интервью "белой" радиостанции "Радонеж" Константин Малофеев, описывая своих политических противников: "Но этих (американских. – Н.М.) агентов не так много, как... той категории, которая была во время революции. Такие вот студенты с пахитосками, суфражистки. И даже когда генерал охранки приходил домой - он дома имел оппозицию, которая смотрела на него и заявляла: "Как, ты, негодяй, стрелял в рабочих!" - говорили они про какую-нибудь демонстрацию предателей с красными бантами. А сейчас то же самое".

Тут я позволю себе немного личных воспоминаний. Игорь Гиркин, как стало известно из его переписки, с 1989 года учился в Историко-архивном институте по специальности "историк-архивист". Годом позже на тот же факультет поступил и я. Лицо Гиркина мне знакомо, но еще больше мне знаком стиль мышления, который тогда присутствовал у значительной части студентов нашего факультета. Многие из них под воздействием идей и реалий перестройки были политизированы, и тогдашнее совпадение политики и истории приводило к страстному желанию возрождения дореволюционных традиций. Один из вечерников набора 1989 года был ярко выраженным евреем, но записался в казачество и появлялся на занятиях в казачьей форме. Двое знакомых студентов, один из которых был на курсе Гиркина, пытались возродить партию эсеров, но были при этом в непримиримых идейных противоречиях [видимо, Никита Тюков и Ярослав Леонтьев - D/G/]. Как минимум двое моих институтских друзей с курса Гиркина какое-то время числились в Конфедерации анархо-синдикалистов и агитировали за Бакунина и Махно. Один мой одногруппник, убежденный монархист, сделал карьеру в этой сфере и занял пост "главы канцелярии императорского Дома Романовых" [Александр Закатов В.П.]. Из этой же среды рекрутировались кадры в набиравшее размах движение реконструкторов.

Поскольку уже в начале 90-х утопичность возрождения дореволюционной политической системы стала ясна и разумная часть студентов нашла приложение своей энергии в коммерческих организациях и СМИ, то именно среда реконструкторов стала прибежищем для специфического сорта людей, не желавших расставаться с юношескими, если не сказать подростковыми идеями. Эти люди, как правило, не могли закончить высшее образование, но любили поиграть в настоящую войну или публично помечтать о истреблении какой-нибудь "сволочи".

Эти мечтания поддерживались очень небольшой группой взрослых идеологов, презентующих себя в качестве наследников настоящей, дореволюционной России. Многих из них мы увидим в попечительском совете фонда Василия Великого, который Константин Малофеев первоначально учредил для финансирования созданной им одноименной православной гимназии, где ныне учатся дети его и его партнеров, а потом использовал для консолидации своих православных проектов. В нем, помимо самого Малофеева, всего семь членов: артистка Илзе Лиепа (активно дающая интервью православным СМИ о своей вере), Никита Михалков (известный дворянин во дворянстве и главный апологет правоконсервативного, чтобы не сказать фашиствующего философа Ивана Ильина), Сергей Сергеевич Пален (сильно православный граф, бывший представитель "Фиата" в России, удачно женатый на наследнице одного из руководителей компании), генеральный директор фонда Зураб Михайлович Чавчавадзе (князь, сын реэмигрантов из Франции, один из учредителей Российского дворянского собрания, с 1993 года председатель правления Высшего монархического совета, активный участник различных православных благотворительных проектов в 2000-е), лубянский по всех отношениях, тесно связанный с множеством монархических и черносотенных организаций архимандрит Тихон (Шевкунов), президент Российского национального медико-хирургического центра имени Н.И. Пирогова Юрий Леонидович Шевченко (бывший министр здравоохранения из "питерских", священник УПЦ МП и владелец "нехорошей квартиры" с золотой по стоимости нанопылью, на которую покушался патриарх Кирилл) и, наконец, просто помощник президента РФ Игорь Олегович Щеголев (бывший сотрудник ПГУ КГБ, работавший в 1990-е годы под журналистским прикрытием, долгое время контролировавший при Путине протокол и пресс-службу).
Религиозным авторитетом в этой компании является Тихон (Шевкунов), которого считают духовником Малофеева, Щеголева и Чавчавадзе. Интересы подобного собрания простираются от создания Лиги безопасного интернета, ставшей общественным цензором Сети для Роскомнадзора, до привоза в Россию "даров волхвов", удачно популяризованных государственным телевидением и собравших, думается, немалую сумму в карман устроителей этого действа.

Проект создания террористическими методами подконтрольного "белым" реваншистам территориального образования выводит их деятельность на новый уровень. И тут возникает вот какой вопрос.

Постсоветская Россия много боролась с исламским терроризмом. При этом подразумевалось, что православного терроризма в природе не существует. На практике же он был. Достаточно вспомнить "белых" православных добровольцев в бывшей Югославии и Приднестровье, их участие в путче октября 1993 года в Москве, обстрел этими людьми американского посольства в Москве из гранатомета в 1999 году. Последнее совершили люди, сделавшие заявление от имени "партизанского отряда имени митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна". Наконец, была очень близкая по сценарию к нынешним донбасским событиям кровавая драма на Пасху 1999 года в Вышнем Волочке. Там оправославившийся в кругу радикального новосибирского священника Александра Новопашнина Александр Сысоев вместе со своим сообщником атаковал отделение милиции с целью получить и раздать народу оружие и начать войну с ненавистной ему властью. Трое милиционеров при этом были убиты. Как следует из мемуаров Сысоева, благополучно пребывающего в петербургской психлечебнице, он уже после атаки, скрываясь от следствия, получал поддержку от православных радикалов, которые в лице казачьего атамана Сергиева Посада Павла Турухина (бывшего "афганца", задержанного в 2007 году за радикальную антисемитскую публицистику) намеревались переправить его в Сочи, откуда он, видимо, мог легко попасть на территорию Абхазии.

А ведь это только верхушка айсберга. Два последних десятилетия в рамках РПЦ во всевозможных военно-патриотических клубах готовились тысячи, если не десятки тысяч подростков. Их не просто учили стрельбе из автоматов Калашникова и ножевому бою - в их сознании это привязывалось к реваншизму, русскому национализму и антигуманизму. Конечно, как показывает обращение Гиркина, во многом эта работа была впустую, но кто знает, где, когда и как она отзовется? Тем более что нынешняя восточноукраинская кампания, ставшая в России делом государственной важности, развязала подобным радикалам руки. Сейчас эти люди воюют в Украине - в том числе и с русскими и православными. А завтра они могут начать войну с русскими и православными в России. Ибо их представления о том, кто является "сволочью", а кто нет, а также о методах, которыми надо со "сволочью" обращаться, всегда не совпадают с мнением большей части населения. Опыт правительства Российской империи, заигрывавшего с черносотенцами и погромщиками в предреволюционные годы, наглядно показывает, к чему это может привести.

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://grani.ru/opinion/mitrokhin/m.229356.html

АРТЕМ МАХАКЕЕВ: Отец Тихон, недавно в информационное пространство, благодаря блогу протодиакона Андрея Кураева, на широкое обсуждение попала информация о якобы имевшем место недостойном поведении ряда наших архиереев. И, поскольку источники этих сообщений анонимны, мы даже не можем судить — достоверная ли это информация или клевета. Тем не менее, среди прихожан, среди верующих она посеяла недоумение. Как относиться верующим к своим архиереям, в адрес которых поступили серьезные обвинения? И если есть такая проблема в нашей Церкви, может, стоило было по-другому её решать, не таким путём, который выбрал отец Андрей?

АРХИМАНДРИТ ТИХОН: В Патерике есть история о том, как ученик идет по полю и вдруг видит своего авву, который вместе с женщиной занимается непотребством. Он подошел, ударил его ногой, сказал: «Что ты делаешь?». И вдруг увидел, что это два снопа, которые лежат рядом. Да, мы все, пожившие какое-то время в Церкви, знаем, что существуют беды в Церкви, в том числе и такая беда, о которой говорит отец Андрей. И это боль всей Церкви, потому что мы все — единое тело.

Все прекрасно понимают, что это совершенно нетерпимо. Это необходимо преодолевать. Но здесь есть еще одна сторона — лжесвидетельство. «Не лжесвидетельствуй» — это заповедь не чья-то, а Божия! И не надо забывать об этой заповеди. И поэтому, каждую конкретную такую проблему в Церкви может решить — и я глубоко убежден в этом — в первую очередь церковный суд. Отец Андрей говорит, что наш церковный суд не совершенен? Значит, надо требовать, чтобы он был совершенен. Но самосудом заниматься — крайне опасная вещь. Избави Бог здесь оклеветать. Избави Бог здесь лжесвидетельствовать.

Да, действительно бывают такие случаи. Я знаю два подобных: лет двенадцать назад к нам пришли два молодых человека из одной семинарии, которые рассказывали о такого рода домогательствах в той семинарии, где они раньше учились. Они попросились перевестись к нам. Мы их приняли. По мере наших сил, не публично, проверили, насколько это все реально. И когда поняли, что это действительно похоже на правду, я пошел к Патриарху Алексию и сообщил то, что два человека свидетельствуют о таких-то вещах. Потому что молчать об этом тоже нельзя. Но у нас есть непосредственное иерархическое руководство. Можно сколько угодно говорить априори, что иерархи ничего не сделают, что они все повязаны и прочее, и прочее, но что мы тогда такое? Что мы тогда за Церковь?

И больше об этой семинарии дурных слухов мы, честно говоря, не слышали. Я не знаю, что сделал Патриарх Алексий, но, видимо, он сделал что-то такое решительное, серьезное. Мы даже не вникали, потому что это не наше дело.

И второй точно такой же случай, уже сравнительно недавний, на ту же самую тему. Когда мы увидели, что мальчишка не врет, я пошел к Патриарху Кириллу и сказал: «Ваше Святейшество, это, конечно, страшно, что молодых ребят… 18-19 лет…» — в общем, что такое происходит. И все в этом втором случае закончилось очень жестко. Очень жестко.

(Ранее, отвечая после презентации книги на этот же вопрос, отец Тихон уточнил, что один из фигурантов этого дела был признан виновным, извергнут из сана и осужден на длительный срок тюремного заключения:

«К нам дважды переходили студенты из других семинарий (один раз — лет 12 назад и второй раз сравнительно недавно. В первый раз два студента, недавно — один), которые говорили, что перешли как раз по причине того, что в их провинциальных учебных заведениях творилось нечестие.

И мы постарались все выяснить. Это ужасно! Ни в коем случае нельзя закрывать на это глаза. Но что могу сделать я, священник, наместник одного из монастырей? Поднимать революцию в Церкви? Нет. Контрреволюцию я поднять могу, а революция мне претит, это мне отвратительно. И мы сделали четко по тому, как должен действовать священник.

Мы нашли свидетельства нескольких человек. Я пошел к Патриарху Алексию. “Вот какие-то страшные факты, которые мне представили. Прошу Вас разобраться!”. И Святейший разобрался. И больше в той семинарии и близко не было ничего подобного, никаких подобных сигналов.

Прошло восемь лет, и вот снова у нас появился молодой человек из другой уже семинарии, который рассказал нечто подобное. Мы тоже уточнили, потратили время, выяснили. Похоже на правду. Мы не церковный суд, мы не должны восхищать себе власть, которой мы не обладаем, как бы это ни казалось высшим героизмом, борьбой за правду, и прочее. Чушь это все! Мы собрали сведения, и снова оказалось, что это похоже на правду. И снова я пошел к Святейшему, к Патриарху Кириллу. Мы представили ему документы и сказали: “Мы Вам, как нашему епископу, представляем эти документы и ждем смиренно Вашего ответа”.

Ответ последовал. Произошли изменения и в самой епархии, а человек, который в этом был повинен, понес уголовное наказание. У-го-лов-но-е наказание! И после этого говорить, что ничего сделать невозможно? Я не понимаю! Зачем заниматься самосудом, представлять анонимные вещи? Но отец Андрей решил действовать так. Мы действуем по-другому». (Из стенограммы встречи. — Прим. редактора).

Я понимаю отца Андрея в чем-то, в смысле того, что он боится, что ничего не будет сделано, он хочет сделать ситуацию необратимой. К тому же отец Андрей просто мой друг, и я от этой дружбы не откажусь, даже если я не согласен с ним, скажем, в методах, которые он избирает. Но я считаю, что так делать нельзя. Есть Церковь. Есть иерархия. Или мы ее отрицаем, или она существует. И есть благодать Божья. Мы можем сколько угодно считать, что бесполезно идти к епископу. Что значит бесполезно? А Господь? А как Он положит на сердце архиерея? И почему мы вообще думаем, что бесполезно с архиереем разговаривать? Тогда где мы? В конторе «Рога и копыта»? На заводе? А Господь Бог? Поэтому я глубоко убежден, что отец Андрей должен написать не в блогах, а Патриарху, или встретиться с ним, если есть возможность. Это его епархиальный архиерей. И решать в первую очередь необходимо через те иерархические институты, которые у нас существуют. И еще раз: ни в коем случае нельзя говорить, мол, ах, эти институты не работают, ах, они что-то там еще!.. Это слова мирского человека.

Что касается самой проблемы. Конечно, она существует, что там говорить. И все об этом что-то слышали. Как написал недавно известный публицист Сергей Худиев: «Я ни разу более чем за двадцать лет с таким не сталкивался, но сплетен об этом слышал много». Но, к сожалению, есть сплетни и есть не сплетни. Перефразируя Сергея Худиева, я за двадцать три года своего священства слышал тоже много, а встретил два случая. Но это — два случая, а совсем не тотальная сеть, как сейчас эту проблему представляют. Такое надо доказать, это слишком серьезные утверждения. Но и два случая — это тоже страшно.

Глубоко убежден, что даже безотносительно того, что сейчас говорит отец Андрей, этот вопрос станет на повестку дня после того, как отец Максим Козлов съездил в семинарию, были предприняты действия, и сейчас, конечно, ситуация уже такова, что все ждут какого-то серьезного разрешения этого вопроса. Но здесь должна быть только церковно-каноническая правовая база. Это каноны и нормальное функционирование церковного суда.

Наверное, можно говорить и о других последствиях вброса такого рода информации в медиасферу. Это ещё один повод для определенных сил к очередной антицерковной кампании, повод врагам Церкви говорить: как же Вы можете чему-то учить народ и паству, если сами в пороках? Поскольку мы записываем беседу с Вами в Польше, можно привести пример и польского Костела, который недавно был подвергнут активной информационной атаке благодаря подобным процессам. Такие процессы имели место и в других странах Европы и приводили, в том числе, и к оттоку прихожан из Католической церкви.

Апостол Павел говорит: не давайте повода ищущим повода. Это то, что касается лично меня, лично вас и каждого православного человека. Что касается сфер церковно-административных, что говорить, я думаю, что отец Андрей понимает весь уровень ответственности. Он человек более чем осведомленный, умный, и понимает, насколько это палка о двух концах, и это его ответственность, и думаю, что он ответственность эту с себя нисколько не снимает.

Да уже и сейчас мы чувствуем, какая напряженность возникает в обществе благодаря бурным обсуждениям этой темы. Темы, о которой апостол говорит: об этом даже и говорить срамно, призывая христиан к тому, чтобы и мысли об этом пресекать. У нас же это поднято и поднимается на крупнейших радиостанциях, и на либеральных телеканалах, и в прочих СМИ. Сейчас это все многократно усиливается и распространяется.

При всем том, хочу сказать, что, даже если мы в чем-то не согласны с отцом Андреем (имеются в виду его методики, его напористость не только в отношении этой проблемы, его самосуд, если хотите, который устраивается в интернете), все равно, даже если мы с ним не согласны, надо за него побороться — за отца Андрея. Это не то, чтобы взять его и перевоспитать или сказать «ай-я-яй». Но отец Андрей — человек, который слышит. Он слышит и воспринимает. Я его знаю уже много-много лет. И здесь очень важно как-то всем вместе — и ему и всем — найти правильный подход к разрешению этой задачи, но так, чтобы он был рядом, чтобы он был вместе с нами, и это было общее дело.

http://www.iarex.ru/interviews/44661.html