Как и каждый день, сегодня Йипа тренировалась. У нее получается все лучше и лучше. Сейчас пытаюсь добиться от нее, чтобы она поднимала с пола вещи и отдавала мне.

Нужно сказать, что это — очень тяжело. Йипа не приносит и не поднимает даже свои игрушки. Никто ее этому не учил и в мячик с ней никто не играл. К тому же, она настолько все делает осторожно, что практически не делает ни резких ни каких-то других жестких движений. К примеру, если дверь чуть-чуть приоткрыта, меньше чем это нужно для Йипы чтобы выйти, — она этого не делает. Так и стоит, смотря через приоткрытую дверь наружу. Хотя, ей достаточно лишь просунуть голову и слегка толкнуть. Вот этого самого “толкнуть” она никогда и не делала. Для нее это очень неестественно.

Впрочем, все когда-то было впервые, правда?

Я писал о том, что Принцесса уже нормально ест?

Документальное свидетельство:

Из Newsweek.

Вообще-то, статья про сборную Северной Кореи.

Unsubstantiated rumors are also circulating that the North Korean players’ amuse themselves on the road with the game of rock-paper-scissors and that Kim Jong-il himself outfitted them with individual earpieces so he can broadcast live advice from Pyongyang into their ears as they trot around the pitch. Without defending the general diligence of the press, these rumors simply couldn’t be verified or disproved because every press conference involving the North Koreans has been preceded by a warning from a FIFA bureaucrat that “questions that intersect politics with football” are off-limits.

Mozambique’s historical connection to Portugal made for an intensely pro-Lisbon crowd at the Troyeville Hotel, and each one of the sexy Portuguese boys’ seven goals was met with exponentially louder howls of glee. But I have to admit that the more goals the Portuguese scored, the worse I felt. I didn’t dare to wear my fiery colors of labor too obviously inside the Troyeville, but I was rooting for North Korea. Partly because of the amusement factor—rock-paper-scissors!—but mainly because, when I looked at those hapless North Korean players giving up goal after goal, I wondered how safe their friends and families would be.

Полностью.

Помнится, когда Джексон внезапно умер, начали говорить о том, что он был на грани банкротства.

Теперь говорят о том, что он — разбогател.

После смерти.

“Вот свезло, так — свезло!” — ©

Michael Jackson’s estate has made more than $1bn (£677,592m) since his death a year ago, according to estimates by trade paper Billboard.

The magazine says Jackson’s album sales have generated about $383m (£259m), while revenue from the film This Is It has hit nearly $400m (£271m).

Profits from publishing rights, licensing and touring are also included in the total.

A new recording contract is estimated to have made $31m (£21m) so far.

Отсюда.

Резней.

Жутковатый текст.

Все разговоры про третью силу, про сторонников Бакиева, про проплаченных людей с юга, про референдум, временное правительство и Конституцию ведутся только в Бишкеке. Это другая планета. В Оше все жестче и прямее. Реальность — здесь. И она такова: все происходящее — вопрос исключительно национальный. Чистой воды этническая чистка. Чистка жестокая, кровавая. Друг другу отрубают головы, выпускают кишки и сжигают тела не какие-то наемники, а бывшие соседи. Религиозного подтекста нет. В погромах сожгли даже одну мечеть.

Город принадлежит киргизам. Больше всего он напоминает варшавское гетто. Победившая титульная нация ходит по улицам, ездит на машинах, что-то покупает на рынках и в магазинчиках, занимается своими делами. Проигравшая нетитульная забаррикадировалась в своих махалях и в город не выходит вообще. Сколько их там, что они делают, чем живут, что вообще происходит за баррикадами, никто не знает. На узбеков не обращают внимания. Их больше нет.

Полностью — здесь.

Как был человек зверем, так им и остался. И не говорите мне что есть какой-то прогресс. Нет. Технический — есть, да. А человек — остается тем же самым, кем он был на протяжении тысячелетий своего существования.

По ссылке от ninazino.

Чувствую, что-то не то… Взял термометр, померял температуру — 99.4 F °.

Не понравилась мне эта температура, — померял еще раз. 99.8 F °.

Решил посмотреть, сколько все это будет по Цельсию. 37.6 C °

Проверяю еще, — прошло всего пара минут. Уже 100.1 F °.

Все! Больше не проверяю.

Мой гайморит мне дает сейчас “прикурить”.

О том же самом.

Журналисты были вместе и пишут об одном и том же. Но как по-разному пишут?!

Доходим до узбекского района, каждую секунду ожидая получить пулю из ниоткуда. Знакомимся. Раздаем еду и курево. И нас ведут по махалям. Я впервые увидел такое тотальное разрушение человеческого жилья вживую. Если до этого мы видели лишь фасады домов на улицах то теперь могли залезть вглубь квартала. Нет живого места. Всё покорежено, сожжено, разбито. Как такое можно сотворить без применения тяжелой техники, представить трудно. В сожженной школе имени Льва Толстого лежат парты. В пожарище вижу тетрадки и записи, открытки, сажусь на корточки и листаю. В больницу не решаюсь даже заходить. Сожженный ещё советский аппарат «Газводы», как символ похороненного для многих здесь навсегда детства. Ходим по пепелищу и я вижу пулевые выбоины и выбоины от крупных калибров техники. В подвалах и под руинами ещё могут быть трупы. Американский журналист потом скажет нам через день, что видел обгоревший и неубранный скелет в одном доме. Люди идут рядом с нами и здоровые взрослые мужики ревут, рассказывают. Всех женщин и детей они эвакуировали. Над городом пролетает вертолет, разбрасывающий листовки с призывами к миру, но люди в страхе шарахаются и жмутся к стенам. Идем на кладбище. Показывают свежие могилы. Их штук 20-30. Могильщик плачет. Такое кладбище в каждой махале. Их до десятка на город Ош.

Отсюда.

За ссылку большое спасибо Игуане.