Я понимаю, что у Ярослава Качиньского большое горе.

И, все-таки… Начинать снова разговоры о том, что та трагедия была умышленным убийством, диверсией… по-моему, это уже…

- У вас не было каких-нибудь предчувствий перед этой поездкой брата? Вы не боялись за него в тот раз?

- Я бы предпочел, чтобы Лешек ехал поездом, такой специальный поезд отправили из Варшавы в Смоленск. Это я очень хорошо помню. До определенного момента брат даже хотел так сделать. В конце концов он решил лететь самолетом, так как до того ему нужно было полететь в Вильнюс на встречу с президентом Литвы, это означало, что он не сможет поехать поездом с катынскими семьями. Признаюсь, я беспокоился по этому поводу. Однако я не чувствовал надвигающейся катастрофы. Я должен также сказать, что уже какое-то время пытался уговорить президента отказаться от полетов на “Туполевых”. Я говорил это и его коллегам. Все разводили руками и говорили: “Чем тогда летать?” Честно говоря, это были такие развалины, что ими никто не должен был передвигаться.

Интервью — полностью.

А у Алексея Памятных преведенная им статья из «Газета Выборча» (Польша).

О том же самом.