Эрзац-холокост, интермеццо: Культ личности как культурное явление «При всей глубочайшей человеческой скромности товарища Сталина, придется ему терпеть излияния нашей любви и преданности ему»
(XVIII съезд ВКП(б), стенограмма, стр. 475, из речи М.Шолохова)
Предвижу, что многие согласятся с моими историческими выводами, однако культ личности именно эстетически не приемлется людьми c хорошим вкусом. Идиотское восхваление усатого человека, его бесконечные статуи и портреты не могут не раздражать. Могу доказать, что усатый человек не был заказчиком этой вакханалии. Мало того, она и была затеяна для того, чтобы раздражать.
Вот как говорит сам Сталин:
«Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное. У меня самый простой, обыкновенный тост. Я хотел бы выпить за здоровье людей, у которых чинов мало, звание незавидное. За людей, которых считают винтиками государственного механизма, но без которых все мы – маршалы, командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим…»
Сталин говорит просто и логично: в первой части высказывания он задает прямой или косвенный вопрос, во второй на него отвечает. Языком он владеет вполне. Еще известный пример:
«Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза..., что он заслужил в этой войне общее признание..., что он – руководящий народ..., что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.»
Сталин хвалит за конкретные достоинства простым ясным языком. Стал бы он заказывать, например, такое:
«В сердце гордого Кавказа
У хребтов повитых снегом
В добрый час родился мальчик,
Чья судьба – судьба вселенной…»?
Это совсем другой стиль.
«Славную его дорогу
Молнией предначертали...
Богатырскими плечами
Он проложит к солнцу двери...»
Далее еще долго, в том же духе. Это пишет женщина со странным литовским именем Саломея и фамилией Нерис. Наверное, дважды угнетенная, а то и трижды.
Ничего подобного Сталин о русском народе не сказал. Почему? Если бы он не хотел отдать ему дань – мог бы запросто смолчать: это не 1941, а 45-й, заискивать не было нужды. Просто потому, что стилистика «культа» ему чужда во-первых, идеологически, а во-вторых потому, что он мужчина, а это именно истерия. И возникла она не при советской власти, и не под страхом Гулага, а на почве некоего помешательства, охватившего в конце XIX века русскую интеллигенцию. Писателям, артистам, передовым общественным деятелям стали приписываться достоинства античных богов. И хорошо было бы, если бы на этом остановились. Журнал «Свободное воспитание», №3, 1910 год:
«7 ноября 1910 года... тихо скончался... Лев Николаевич Толстой, великий апостол истины-любви, великий апостол свободного, естественного, трудового, любящего воспитания.
Бессмертный дух его соединился с нашим общим Отцом-Богом. Бессмертные же идеи его остались с нами и со всем человечеством в мире, чтобы вести человечество к пересозданию всей его жизни вообще и воспитания детей человечества в особенности.
Заря новой жизни человечества занимается над могилой Толстого».
№3, 1912 год, все о нем же:
«В годовщину его ухода из этого мира так же, как и в годовщину его рождения, будем говорить не о смерти, а о жизни, о вечной, могущественной жизни его великих идей, посеянных им в этом мире… о том, чтобы сосредоточиться на его идеях, проверить ими себя, свои задачи, свою жизнь, свою работу, вдохновиться ими, найти в них новый источник для творчества новой, лучшей жизни...»
Узнаете? Непротивленцев, наверное, злой Берия заставлял это генерировать.
Едем дальше. Что там Толстой...
Еженедельник «Нива» - самое популярное издание в царской России, №48 за 1916 год. Анонс: «Подписчики «Нивы» за 1917 получат бесплатно собрание сочинений Максима Горького». Вам интересно, кто это такой? Пожалуйста:
«Горький – поэт героической удали. Он молнией ворвался в нашу жизнь, и все в ней зажег, осветил... Его книги – восторженные псалмы человеку. Горький – певец будущего, и, прозревая наше грядущее счастье, нетерпеливо торопит его. [На дворе ноябрь 1916 года - apophates] Залог этого счастья – работа, творческая, хоровая, всемирная.
Поэт-пролетарий, поэт цеховой, сын мастерового, внук бурлака, изображает широкою кистью богатую народную душу. Ныне он в самом расцвете своего могучего творчества, и его мировая слава крепнет и растет с каждым годом.»
Автора, наверное, в парткоме союза советских писателей застращали…
Для тех, кто возразит, что на вкус и цвет товарищей нет, и в писателя, действительно, можно влюбиться – приведем характеристику одного политика и его партии. Та же «Нива», 1917 г., №19 (май):
«Его, как первую любовь, России сердце не забудет» (эпиграф)
Кому не известно теперь имя А.Ф. Керенского, первого гражданина свободной России, первого народного трибуна-социалиста, первого народного министра юстиции, министра правды и справедливости?.. Сотни депутаций от русских и иностранцев приветствуют в его лице революционный русский народ, создавший «улыбающуюся», справедливую, благородную революцию; тысячи людей несут к нему и радость своих нынешних свободных настроений, и неизжитую еще печаль былой своей рабской жизни... Имя А.Ф. Керенского стало и у нас, и заграницей как бы благородным символом благородной Великой Русской Революции.
Почему же так? Почему все сердца тянутся именно к Керенскому? Почему все внимание приковано именно к его словам и действиям? Почему пылкое сердце Великой Русской Революции именно его сделало своей первой, никогда не забываемой, любовью?... - Чем вы объясните такую горячую любовь России к А.Ф. Керенскому? – Взаимностью: Россия полюбила того, кто уже давно пылко полюбил Россию...
Полюбил он ее пылкой сыновней любовью... за те страдания, которым целые века подвергали нашу мать-Россию ее наследственные мучители самодержавные цари и их сторожевые псы-опричники.»
А вот первообраз сказаний о детстве Ким Ир-Сена:
«Кто знает, не запали ли в формировавшуюся еще тогда детскую душу будущего первого гражданина свободной России слова народной песни: ... Живое воображение Саши Керенского творчески воссоздало всю вековую картину подневольной жизни всего русского народа...
Как любили и ценили А.Ф. его гимназические товарищи... Складывались политические убеждения будущего первого гражданина свободной России»
Всего этого шесть страниц формата А4 мелким шрифтом в две колонки. А вот и партия появляется, руководящая и направляющая:
«Любовь к народу, обездоленному трудовому русскому народу, все росла и ширилась в честной груди Керенского. Любовь эта толкнула его к партии, наиболее близкой к народу, к крестьянству и рабочим, к партии, написавшей на своем знамени: «Земля и воля всему трудовому народу. В борьбе обретешь ты право свое», - к партии социалистов-революционеров.»
Примеров множество, даже примеров видеоряда. Например, во всей 52-номерной подшивке «Нивы» за 1916 год можно найти лишь один нормальный портрет Государя (Главнокомандующего в воюющей, между прочем, стране). Он изображен с Наследником, изображен с гнусной ретушью, обезображивающей обоих. Ну и несколько картинок между делом. Зато в 1917 году за полгода (март-октябрь) Керенский – в сотне видов, и на полном серьезе.
Еще интеллигенция любит говорить, что лгала потому, что лгали все. Ничего подобного: ровнехонько наоборот, она заражала всех наглым абсурдом.
По поводу Сталина есть у меня такая догадка: интеллигенция, подобно женщине, всячески стремилась привлечь его внимание, завоевать его, а там и подчинить. Как известно, нет ничего сильнее ненависти отвергнутой интеллигентной дамы.
Кстати, о казенном патриотизме. В той же «Ниве» с 1914 по 1917 полно хорошо написанных и воодушевляющих патриотических статей о великой стране и героическом народе, написанных лучшими русскими литераторами. Интересна эволюция: в 1914-15 гг. – о Франции и Бельгии, 1915-17 – в фаворе Великобритания, и уже после февральского переворота на сцене является «великая заокеанская демократия», заполнившая своим величием все медиа-пространство (портреты президента Вильсона и посла Фрэнсиса оформлены еще круче портретов Керенского, их заявления помещаются в роскошных рамках, сменяют друг друга изображения величественных американских дредноутов, суперпушек, аэропланов и т. д.) Так что любви к стране хоть отбавляй. Только не к своей стране.
У России тоже есть великолепные корабли (пока еще) и классные аэропланы (хоть и мало), но их не видно. На фотографиях – толпы неряшливых солдат. Мы представить себе не можем, насколько немодно, неактуально было до сталинщины любить Родину такой, какой она была и есть. Допускалась лишь любовь к фантазии «светлого цивилизованного прогрессивного будущего». Привычную для нас героическую и возвышенную концепцию Русской истории сформулировали вот когда:
http://www.livejournal.com/users/apophates/32197.html . А еще в 1915 году учебник для гимназий по русскому народному творчеству начинается утверждением, что из всех славянских народов русский народ является наиболее грубым, безграмотным и более всех лишен самой способности к какому либо творчеству, равно как и эстетического чувства. Так что казенный патриотизм не так уж и плох, хотя очевидно, что некоторые товарищи – из понятных теперь уже побуждений – постоянно пытались обезвредить его, доводя до абсурда и безвкусицы.
К сожалению, несмотря на то, что тов. Шолохов в 1939 г. утверждал, что после того, как «мы избавились от шпионов, фашистских разведчиков, врагов всех мастей и расцветок... от мрази и нелюдей... присосавшихся к советской литературе», будут созданы величайшие произведения, на XX съезде партии он утверждал противоположное – а именно то, что тяжелая атмосфера этих двадцати лет не позволила советским писателям создать ничего стоящего. Таким образом, огромный пласт культуры 1935-55 гг был объявлен несуществующим, негодным к употреблению, и нам мало знаком. То, что мы проходили в 1970-80-х как историю советской культуры, включает только те произведения, которые не противоречили восторжествовавшему после XX съезда мировозрению. А об остальном мы можем судить только по тенденциозным подборкам.