| 4:45p |
Классики о русско-украинских газовых переговорах
-- Пятьдесят! -- предложил отец Федор.
-- Мусик! -- сказал инженер. -- Позови Багратиона.
Пусть проводит гражданина!
-- Не корысти ради...
-- Багратион!
Отец Федор в страхе бежал, а инженер пошел в столовую
и сел за гусика. Любимая птица произвела на Брунса
благотворное действие. Он начал успокаиваться.
В тот момент, когда инженер, обмотав косточку папиросной
бумагой, поднес гусиную ножку к розовому рту, в
окне появилось умоляющее лицо отца Федора.
-- Не корысти ради, -- сказал мягкий голос. -- Пятьдесят
пять рублей.
Инженер, не оглядываясь, зарычал. Отец Федор исчез.
Весь день потом фигура отца Федора мелькала во всех
концах дачи. То выбегала она из тени криптомерий, то
возникала она в мандариновой роще, то перелетала через
черный двор и, трепеща, уносилась к Ботаническому саду.
Инженер весь день призывал Мусика, жаловался на
психа и на головную боль. В наступившей тьме время от
времени раздавался голос отца Федора.
-- Сто тридцать восемь! -- кричал он откуда-то с неба.
А через минуту голос его приходил со стороны дачи
Думбасова.
-- Сто сорок один, -- предлагал отец, -- не корысти
ради, господин Брунс, а токмо...
Наконец инженер не выдержал, вышел на середину веранды
и, вглядываясь в темноту, начал размеренно кричать:
-- Черт с вами! Двести рублей! Только отвяжитесь.
Послышался шорох потревоженных бамбуков, тихий
стон и удаляющиеся шаги. Потом все смолкло.
В заливе барахтались звезды. Светляки догоняли отца
Федора, кружились вокруг головы, обливая лицо его зеленоватым,
медицинским светом.
-- Ну и гусики теперь пошли! -- пробормотал инженер,
входя в комнаты.
Между тем отец Федор летел в последнем автобусе вдоль
морского берега к Батуму. Под самым боком, со звуком
перелистываемой книги, набегал легкий прибой, ветер
ударял по лицу, и автомобильной сирене отвечало мяуканье
шакалов.
В этот же вечер отец Федор отправил в город N жене
своей Катерине Александровне такую телеграмму:
"Товар нашел вышли двести тридцать телеграфом продай
что хочешь Федя". |