Особенное время с освобождённым солнцем и талой водой, до первых листьев: начало чего-то большего, чем весна. Теплом считается плюсовая температура, даже самая скромная, и закат в шесть вечера вызывает восхищение; малое благо — облегчение — ценится так, как летом не будут ценить и большого, всякий ясный день или дождь без снега, каждая весенняя реплика синицы* живят и бодрят, превращая ожидание в движенье. Кругом находишь приметы нового, пока не явившего себя здесь, и они складываются в предвосхищение, не называя грядущего события, образуют единый залог — чего? Вот что важно, вот чего не узнать, а надо бы.

Потом оказывается, что пришёл всего лишь май, но это так, отписка, маска, — условность, чтобы глупый человек отстал. Нынешнее время говорит о гораздо большем и нужно, собственно, для него.

= = = = = = =

* «Цы-цы-чи-чи» и «чиж-чиж-чижик». Потом они скажут «ты, ты, цыпень!». Первая же их идея всегда «цы-пинь», яркий звон, две ноты без подробностей.