Below are the 20 most recent journal entries recorded in arsenikum's LiveJournal:

[ << Previous 20 ]

Monday, May 21st, 2012
4:57 pm	«Тёплое общество лицом к лицу» (с) « <...> ...такое же чувство восхищения было мною пережито однажды на троллейбусной остановке. Стоял пьяный и держал в руках три апельсина. Недалеко стояла женщина с мальчиком лет двенадцати. Апельсины были большие, а у мужчины не было ни портфеля, ни сумки. Он пошевелился и уронил один, полез его доставать и уронил другой; сделав массу ненужных движений, он, наконец, уловил на тротуаре их оба и осторожно распрямился, ощущая насмешливую атмосферу вокруг себя, хотя все молчали, только смотрели на его упражнения. Тут подошла женщина с сумкой, по-видимому, торговавшая у метро зеленью: какие-то пучки высовывались из полиэтилена, сбоку торчал букет непроданных ромашек. Пьяный опять уронил апельсин и отправился за ним на мостовую. Вернулся он, прижимая все три апельсина к груди, совершенно обескураженный. Женщина-торговка разбирала сумку и, держа в руках большой пучок укропа с какими-то листьями и стеблями, задумалась, по-видимому, о том, как все это лучше устроить. Женщина-мать подошла к пьяному и, протягивая пакетик, сказала: «Возьмите». Пьяный, по-видимому, все еще переживавший свою смешную возню, ошеломился и сказал недоверчиво: «Зачем? Не надо...» — «Положите апельсины,— убедительно уговаривала его женщина.— Так будет удобно. А то вы их растеряете в троллейбусе». — «Что вы? Не надо... Спасибо...» — сказал пьяный и взял пакетик. И сразу же женщина-торговка решила, что ей делать: она повернулась к матери мальчика и, сунув ей пучок укропа, сказала: «Вот — это тебе... Бери-бери, я ведь даром даю». И чтобы рассеять совсем уж какую-то невозможно предупредительную и сентиментальную атмосферу, вдруг сгустившуюся на остановке, беспечно махнула рукой: «Не везти же мне его домой. А ты посолишь что-нибудь». И отошла далеко, и даже отвернулась в другую сторону, чтобы показать, что она не собирается завязывать какие-то отношения, и вообще, что ей это ни для чего не нужно. Один непосредственный поступок — и сразу же за ним второй, как ответ. И в первом движение души — помощь беспомощному, а во втором — вознаградить это желание. Две женщины сделали как бы движение с двух концов площадки, и сразу же над ней ощутилась отчетливая схема социальных отношений, которой все, включая нас, пассивно наблюдавших этот эпизод, были уже связаны,— и каждый точно знал, что, если последует продолжение, он должен сделать то-то и то-то: сыграть такую или иную роль (в зависимости от развития действия), в общем исполнить свою «партию» в этой песне. Так при первом же толчке извне в нас актуализируются «социальные архетипы», указывающие нам, что мы должны защищать, поощрять, порицать, не допускать и т. д. Как правило, мы о них не рассуждаем. Они существуют в нас на уровне поступка и чувства. Это и есть бессознательные структуры, о которых мы говорили выше, они то и представляют собой наш национальный (точнее было бы сказать этнический) характер. » Ксения Касьянова Я подобных случаев тоже не один и не два припомнить могу. И тоже восхищение, нет, всё же не восхищение, а скорее благоговение что ли (не подберу верного слова) при воспоминании испытываю. Естественно и «чёрствость и равнодушие» встречал, а как же, не о них речь. Тут что интересно – мгновенный эмоциональный контакт. Можно свести всё к реликтам общинного сознания, к такой на секунду возникшей фантомной общности, вызвавшей генетическое воспоминание о мире, где у каждого были «те самые 150 человек, которые, согласно последним исследованиям биологов, помещаются в коре головного мозга, чтобы быть нашими ближними». Но это всё же будет «не вся правда». Здесь ещё что-то есть – какое-то сознание, что вот именно сейчас, именно это сделать хорошо, достойно, и этакая удовлетворенность от того, что и сам поучаствовавший в хорошем деле, правильный, в общем-то, человек… Получается ведь не прямой контакт – «от сердца к сердцу», а через посредничество закопанного где-то в подсознанке (?) идеала хорошего человека и вообще «праведной жизни». Ну, а не возникла бы эта «магия» то ли жалости, то ли симпатии, то ли солидарности случайной, то ли отблеска мечты о «праведном царстве» — и мучился бы мужик с апельсинами. Проформа, этикет без этой «симпатии» не то, что вовсе не действуют, но помогают мало и криво. В сущности, все слёзы на тему «меня злые русские всегда обижали, будьте прокляты», это иллюстрации к теме, но от обратного – нет у человека где-то внутри этого идеала-переходника, делающего возможным эмоциональный контакт, вот и не кому он не брат, даже такой «брат на пять минут», как тот пьяный на остановке. По некой логике фразы в предыдущем предложении я должен был написать не «слёзы», а «слёзы и сопли», знал, что должен, но не смог. Таких-то тоже жалко… (Comment on this)
Wednesday, December 7th, 2011
8:16 pm	«Если так случится, и страна исчезнет …» Из френдленты: thwasa@lj: Если так случится, и страна исчезнет, то куда исчезнете вы? кипр? лазурный? латинская америка? где ваша тихая гавань? magic_garlic@lj: Тихая деревня в Центре России... Сижу, напрягаю память. Вот, например, 1996-й (к чему я именно то время припоминаю объясню ниже). Паршиво было, и кругом засада. Даже не вдаваясь в какие-то банальные глобальные вещи типа «развала экономики», а так же невыплат, голодовок, а просто несколько примет времени. В моём тихом подмосковном посёлке всех работников ЖКХ отправили в неоплачиваемый отпуск, типа «ну, нет денег и не будет, не видете, что в стране творится?», горячую воду отключили, трубы латать некому, всё остальное тоже перебоями, «развал». Или ещё картинка из прошлого: стоят две школьные учительницы, говорят о своей коллеге, которой летом несказанно повезло, она в отпуск устроилась в коммерческую булочную подрабатывать, без выходных, но зато платят (!), удача. Случай вроде бы яйца выеденного не стоит, но в моих глазах в этих незначительных деталях и есть жуть. Ну, и так далее, не буду углубляться. В общем, поводов для пессимизма был вагон. Но меня интересует только один нюанс. Вот я сижу и прикидываю: а тогда разговор на тему, «что ты будешь делать после России?» был возможен, или как? И не помню. Словно потёрли память. Нерв времени как-то не ловится. Припоминаю: много было разговоров, что «всё окончательно развалится и будет ужас-ужас-ужас», это да. Какие-то «реваншистские» беседы с плахами и трибуналами через слово, тоже встречал. «Никому не верим» (в смысле из имеющих власть и влияние, или претендующих на таковое обладание), в ассортименте. И вообще: «мы все умрём». Точно было. А вот «что ты будешь делать после России?», как тема высказывания – не выковыривается. Наверное, просто забыл. Плохая память, плохая. К тому же общался я тогда редко и с немногими, а интернета, скажем, где бы можно было «отлеживать настроения» для меня и вовсе не существовало. Может, в этом всё дело, выборка нерепрезентативная, а так – всё было, хочется верить. (3 Comments |Comment on this)
Friday, July 29th, 2011
3:18 pm	Град обречённый Находясь в хорошей компании, наслушался историй невесёлых. «Вот одна из них». Рассказал мне её экономический беженец из русской провинции (поскольку проверить возможности не имею, то и географические названия опускаю). На востоке европейской части России есть город небольшой, тысяч 60 жителей. Возник в послевоенные годы в лесах и болотах в нескольких десятках километров от областного центра. Посредине города «ящик», что-то для ПВО делали и делают, ради того город в негостеприимных местах и построен. Статус – ЗАТО (закрытое административно-территориальное образование). В 90-е город умирал, в начале нулевых умирание подморозили, выплатили кое-какие долги по госзаказам, началось «возрождение». Нет, не подумайте, горожане без дела не сидели. В городе появилось своё мебельное, пищевое, промтоварное производство. Новые промышленники даже сумели выйти на московский рынок со своими колбасами и кухонной мебелью. К слову экономические особенности региона мой собеседник описал так: в регионе (можно, наверное, смело сказать «в регионах») настолько слаб обеспеченный деньгами потребительский спрос, что даже самый небольшой заводик мороженного начинает задыхаться без рынков сбыта, прорвёшься со своим товаром в оазисы благополучия – молодец, нет – банкрот; и при этом у власти обожают трепаться о малом бизнесе. Общество, которое только и занято оказанием услуг друг другу, при таких раскладах у нас точно не реализуемо. Просто мало той «крови», которая бегала бы по всем этим трубочкам, связывающим потребителей с кафе, химчистками, магазинчиками, бюро услуг и т.д. В общем, всё просто: выплачивают на большом заводе заплату в 15 000 рублей – город живёт, работают универсамы, парикмахерские, строительный рынок и даже ночной клуб. Выплатили 7000 – процветает торговля дешёвыми макаронами, в подъездах появляются судебные приставы, квартплату выколачивать. Не выплатили ничего – коллапс. Даже те, кто не потерял работу, попадают в ситуацию паршивую, т.к. начинает рушиться инфраструктура, в кране не всегда бывает вода, а на бывшей булочной за углом появляется надпись «сдаётся в аренду». Понятно, что многие жители городка, как мой знакомец устремляются в Нерезиновую. Тут отдельная тема, ряд историй как у кого-то на почве длительной разлуки рушатся семьи, как растут без родителей дети и т.д. Это мы опустим Итак. Как бы хорошие времена закончились. Государство те штуки для ПВО закупает вяло или не закупает вовсе, а арабские заказы нынче под вопросом или вовсе сорвались. Жену моего собеседника с завода уволили. Он устроился было на третью работу (в Москве), но неудачно, а у него дети, а старшему в сентябре в школу, а школа должна быть приличной, а это деньги, и не малые и т.п. К тому же недавно в городок приезжала некая комиссия, по слухам её вердикт: статус ЗАТО нужно с поселения снимать. «Баста, карапузики, кончилися танцы» – цитирую я рассказчика. План на ближайшее будущее у него такой: они продают свою квартиру, где проживают с родителями (пока она хоть что-то стоит), продают квартиру тёщи, берут кредит, и на вырученные деньги покупают полуторку (даже однушка подойдёт) в не самом ближнем Подмосковье (что б хотя бы за 2 часа до Москвы добираться). В ввосьмером. План самому автору не нравится, но «куда деваться», в глазах тоска. При этом деньги за приличную школу он уже внёс, ибо «кто знает, как всё обернётся». Это к слову у многих так: при скудных ресурсах человек по инерции поддерживает несколько «сценариев выживания», впрочем, и в этом своя логика есть, не всё же складывать в одну корзину и т.д. Выслушал я этот рассказ, и представилось мне. Прошло 10 лет, мимо руинированных бетонных коробок бывшего оборонного центра в авто проезжают, скажем, два благонамеренных господина. - Безлюдит Россия – говорит один. - Да, это потому, что мало рожают – высказывается другой. - Не могу с Вами не согласиться – поддакивает первый. - А всё оттого, что распустился народ, слишком хорошо живут. - Да, гедонисты сплошь, трудностей боятся. - Нравственное разложение налицо… И сколько во всём этой будет абстрактной правды, и сколько конкретной лжи… *** Баста карапузики Кончилися танцы Помирать так с музыкой Наливайте, братцы… фото позаимствовано из журнала krig42@lj (Comment on this)
Thursday, June 2nd, 2011
10:43 pm	Первая Мировая в лицах Фото только что найдено, вот здесь. Может показаться, что я несколько не ко времени его публикую, но пусть будет, уж больно хорошо. (Comment on this)
Monday, January 18th, 2010
3:14 pm	«придумай себе страну» Пишет krylov@lj: Так вот, вопрос. Куда бы Вы захотели переместиться, чтобы больше не ненавидеть «это проклятое место и этот народ», или хотя бы ненавидеть всё это заметно меньше? В том же климате, с тем же примерно народом и за те же деньги? В КАКОЙ СТРАНЕ ВЫ ХОТЕЛИ БЫ ЖИТЬ – с указанными ограничениями? Ответы принимаются как в виде перечисления пунктов (типа «хочу жить в стране с нулевой коррупцией, честными чиновниками, федеративной системой наподобие США, толерантностью и тяжёлыми наркотиками»), так и в виде описаний («хочу проснуться, позвонить по мобильнику «Смена-3Д» отечественного производства к себе на работу и сказать, что не приду, потому что нет настроения и собрался в библиотеку на лекцию о Шекспире, потом я заварю себе чай с травами и вызову к подъезду двухэтажного домика с эркером пароконную коляску, потому что автомобили в городе запрещены» и т.п.) Да, ответы системы «меня интересуют только деньги, я ненавижу Россию только за нищету», или там «я русские рожи люто, бешено не перевариваю» тоже принимается. Для полноты картины. Ответ «меня устраивает абсолютно всё, включая партию Единая Россия» принимается тоже, из тех же соображений. Вообще, разговор может получится презанятнейший, но вот результаты подытоживать в этом случае затруднительно, а хотелось бы что-то такое увидеть со столбиками и диаграммами (примерно так), «32,5% предпочитающих вот это выступают за то» и т.д. (3 Comments |Comment on this)
Monday, January 11th, 2010
1:01 pm	Из записок «пикейного жилета» СРЕДИ ВРАГОВ Любопытная особенность имеется у наших эээ... «политико-идеологических направлений» (термин корявый, но надо же как-то разграничить «силы», объединённые идеологией, от «властных группировок» и «кремлёвских проектов»). Так вот, насчёт особенности. Любая (абсолютно любая) идеологическая группа, оценивая свои позиции в обществе, чувствует себя проигравшей, а (и это самое специфическое) своих принципиальных оппонентов - победителями. Нет, конечно, приступы оптимизма иногда встречаются («всё больше людей делают выбор в пользу свободы», «народ уже прозрел, и завтра позреет ещё больше», «трудящиеся не ведутся на приманку капиталистической пропаганды», ну, и так далее, в зависимости от партбилета), но это не часто: порой надо взбодрить себя и товарищей, продемонстрировать уверенность в победе, прокричать своему электорату «мы вместе, мы сильны», надежды опять же питают и т.д. Куда шире распространена убеждённость в том, что любая политика-идеология интересна только активному меньшинству, а большинство пассивно, аполитично и вообще - «болото». Но эта картина мира, будучи вполне логичной, не отражает самоощущение «политикума», для него «болото» не нейтрально, оно - враждебно. При взгляде на социум, едва ли не всякий человек «с идеями» свои ценности зрит униженными, а ценности своих непосредственных супротивников неприлично, безнадёжно торжествующими. Коммунисту представляется, что экс-советские люди продали такие сокровища как отсутсвие эксплуатации человека человеком и социальная справедливость за 100 сортов коласы и призрачный шанс прикупить иномарку. - Рыночник с негодованием видит общество «страшное мизерностью своих потребностей», с нулевой деловой активностью, в котором никто не будет возражать, есть завтра частное предпринимательство снова станет статьёй УК, а единственным работодателем вновь будет государство. Националист наблюдает «овощей» с мозгами, промытыми советским интернационализмом и западной политкорректностью, дражащих за свою шкуру, пугающихся даже тени очищающего насилия и неспособных дать отпор чужакам. - Защитник мультикультурности в ужасе лицизреет агрессивное стадо, не ценящее ни свою, ни чужую жизнь, уничтожающее всех непохожих, аплодирующее скинхедам, скандирующее «Россия - для Русских!», в общем, спасти «стигматизированные меньшинства» от этих извергов можно только пулемётами. Антисталинист видит быдло, готовое в любой момент снова вернуться в казарму под портретами очередного вождя. - Сталинист видит быдло, променявшее строгий и чистый мир дисциплины и самопожертвования на «свободы» капиталистического борделе-балагана. Стороннику всяческих прогрессов и современностей наше общество предствляется напрочь лишённым всякой динамики, всякого вкуса к переменам, наполненным предрассудками и живущим архаичными ценностями. - Взгляду традиционалиста открывается мир, открытый любым, самым гнилостным ветрам и поветриям. Антиклерикал видит наступление на свободу совести, вмешательство Церкви в жизнь общества, повсеместное распространение средневекового мракобесия и толпы опасных безумцев, заполняющих храмы каждую Пасху. - Религиозный консерватор видит насквозь светский, гедонистический, разложившийся социум, в котором забыта аскеза, легализованы аборты, число воцерковленных мизерно, мясные лавки бойко торгуют в пост, а ночные клубы и стриптиз-бары полны даже на страстной седмице. Ну, и так далее... Поскольку, зрелище победы вражьих принципов входит в некоторый диссонанс с жалким (подчас) положением их адептов, в ход идут разные предположения наподобие «криптокоммунизма правящей верхушки» или «Путин - фюрер всех скинхедов». Впрочем, это отдельная тема. Иногда всё это кажется забавным. Вот так представишь, что люди с противоположными взглядами по воле какого-нибудь шутника-волшебника в одну ночь обменяются «картинками ситуации» - то-то будет праздник на всех «улицах»... Иногда это подвигает на довольно оптимистическое философствование. Что-то вроде: не только западные идеологические системы не прижились на русской почве, но и сам феномен идеологии с его жёсткой, «логичной» механикой вошёл в конфликт с органикой славянского миросозерцания, и потому-то идеологизированные меньшинства не могут понять... (и прочее в этом духе). Иногда от всей этой картины становится не то, что бы страшно, а как-то паскудно на душе. То обстоятельство, что почти всякая группа, объединённая сколько-нибудь твёрдыми убеждениями, привыкает смотреть на сограждан как на (относительно пассивных) врагов, ничего хорошего не сулит. У нас ведь к идейным противникам принято относиться не то, что бы с лютой ненавистью (с ними даже фуршетиться не зазорно, теплохладное времечко), а как к нелюдям или генетическому мусору («большевики уничтожили всё талантливое, остались одни шариковы», «только вырожденец может желать западных педерастических свобод», «лишь человек без совести станет мириться с социальным неравенством», «социализм - рай для ленивых дегенератов», «национализм - это невежество и безнадёжная тупость» и т.п.). Эти позиции не всегда манифестируются, но всегда присудствуют и сплачивают «своих» лучше любых «положительных программ». В общем, кого не возьми, хоть анархо-пацифистов, хоть социал-кришнаитов, хоть народосберегателей - все «морально готовы к массовым растрелам», во всяком случае на хруст русских косточек под гусеницами очередного исторического процесса при определённых обстоятельствах посмотрят скорее одобрительно - «очищение», а как же, и «справедливый суд истории», да... P.S.: Всё написаное субъективно, автор сам такой. (1 Comment |Comment on this)
Monday, December 28th, 2009
9:52 pm	Из записок «пикейного жилета» ТЮРЬМА ЦИВИЛИЗАЦИЙ или ПОЧЕМУ ТАК ТРУДНО БЫТЬ РУССКИМ ПАТРИОТОМ Утверждение о том, что Россия есть самостоятельная цивилизация, часто встречает то возражение, что одна страна («тем более не самая развитая») цивилизацией, «миром», «континентом» быть не может («эдак и Бельгия – самобытная цивилизация»). Сразу идёт ссылка на множественность значительных держав внутри «самой настоящей» из цивилизаций» – Европейской. Меж тем «русское» («имперское») устройство цивилизации (одно доминирующее государственное образование плюс более или менее зависимые периферийные центры и территории) скорее норма, чем исключение и встречается во времени и пространстве повсюду от Вавилона до Китая, от Древнего Рима до доколумбовой Америки. Европейский же «полицентричный» вариант, который предполагает сосуществование в одном экономическом, ценностном, духовным и т.д. пространстве нескольких конкурирующих и весьма могущественных держав (центров силы) относительно редок. С ходу и примеров подобного рода систем подыскать нелегко, разве что Древняя Греция до Александра Македонского (и то есть исследователи, которые говорят о доминировании «империи Афин»), ну, и некоторые, по сути протоцивилизационные, образования, существовавшие, по определённым сведениям, в Азии, Океании и даже в Африке. Таковое европейское державное, культурное и прочее многообразие способно восхищать, но не стоит забывать, что пестрота варварских королевств (праматерия современной Европы) создана была во многом выходцами из диковатых степей. Так что Европа – это, в некотором смысле, коллективный проект в реализацию которого «вложилось» (на самом раннем этапе) население куда более обширных территорий, чем сам Старый Континент (быть может, в этом причина странной терпимости к миграции). До известной степени можно утверждать, что вся история Европы – это история выбора (и борьбы) между «нормальной» (имперской) моделью цивилизационного устройства и самобытным «полицентричным» европейским вариантом. И, если угодно, история неудачных попыток вернуться «в норму». Среди таких попыток достаточно вспомнить папские претензии на абсолютную гегемонию, деятельность Карла V, наполеоновскую Францию, отдельной главой все три германских Рейха (что иногда позволяет говорить о немцах как о носителях неевропейского начала в Европе). Похоронами Европы как целостности могла обернуться лютерова Реформация, грозившая разорвать цивилизацию на два несходных и враждебных мира. Но случилось так, что когда Лютер вырывал церковные скрепы континента, во вряд ли любимой им католической Италии уже сплели новые канаты для Старого Света – кредитно-финансовая система, философия, гуманизм, искусство. Великие державы, заключенные в ограниченном пространстве «западного полуострова Азиатского континента», ставшего настоящей «тюрьмой цивилизаций», нашли выход своему потенциалу в создании колониальных империй. Оставаясь частью одного целого в рамках Запада, вне его они творили совершенно непохожие друг на друга «континенты». Наибольших успехов на этом поприще добилась Великобритания, став основательницей огромного и влиятельного «мира, говорящего по-английски», во главе со своим флагманом – США. Матерью гигантской, хотя и не столь успешной цивилизации стала Испания (в сотрудничестве со своей сестрой-соперницей Португалией). Впрочем, неуспешность – штука относительная, думаю можно не сомневаться, что гремучая смесь из католицизма, кокаина, левацких теорий и превосходной литературы себя ещё покажет. Заметим, что эти огромные «детища» мирно сосуществующих «матерей» довольно плохо ладят друг с другом, и это не сулит безмятежного будущего. Колониальная империя Франции не оставила по себе мира столь же выразительного и целостного, зато в её активе обширные зоны влияния в Африке, одна из самых впечатляющих попыток силового объединения Европейского континента и долговременное доминирование в гуманитарной сфере. А теперь – к чему пересказ всех этих банальностей. Первое. В «нормальной», имперской системе (особенно для представителей основного этноса), понятия собственно «цивилизации», «родины» и «народа» слиты воедино. Отсюда «избыточная» тяжесть, неудобоносимость, «неэргономичность» национального и патриотического сознания империи. В нём (в разных пропорциях) слито всё: сантименты к родным берёзкам (пальмам, секвойям, саксаулам), приверженность к определённым жизненным укладам, сердечное переживание кровно-душевного родства и памяти прошлого, признание над собой власти своих правителей, верность (искренняя, сущностная) ценностям и святыням, да ещё и религиозная принадлежность. Оно подобно двуручному мечу – громоздкое, требует большой силы, выносливости и тренировки и «заточено» для битвы. Картинку истерически-острого восприятия «маленьким человеком» опасности и некомфортности этого сознания нарисовал в давние времена В. Сорокин: «…Ведь ты же русский? Ты родился в России? … Ты ездил в Бобруйск? ….Чего молчишь? … Ездил, падло? … Чего ноешь? Чего сопишь, падло?» (При этом, причиной, по которой тот или иной человек становится враждебен русскому национальному и/или патриотическому сознанию является, конечно, не столько его «перегруженность», сколько отвержение самих ценностных основ). В европейской же ситуации «родина» и «цивилизация» находятся на разных этажах. Всё это делает для европейца патриотизм в узком смысле («любовь к родной стране») с одной стороны лёгким, поэтичным (симпатия к определённым ландшафтам, кухне, «особой атмосфере»), а с другой факультативным, необязательным, а, в той части, в которой он может выступать конкурентом осознания общезападных ценностей, и избыточным, даже враждебным. В этом случае, никакое «предательство родной земли» верность ценностям и смыслам современного Запада под вопрос не ставит. Это нужно иметь виду всем, от обличителей западной бездуховности, до певцов западной же «незашоренной» свободы, пытаясь «замерять патриотизм» европейцев (или кого-либо ещё), нельзя забывать про «цивилизационный шовинизм». Напротив, для русского «отказ от химеры отечества» означает одновременно разрыв с родом и базовыми основами цивилизации. Он остаётся либо наедине с «полным ничто», либо делает выбор в пользу чужой цивилизации. Иллюстрацией это обстоятельства могут послужить многочисленные примеры «антипатриотической» агитации: начинается всё, как правило, с призывов «освободиться из под гнёта предрассудков», «порвать с толпой так называемых соотечественников» и «стать, наконец, свободным», а уже в следующий момент выясняется, что говорящий нежно лелеет в душе свою персональную принадлежность сразу к двум разноуровневым «толпам»: европейской цивилизации во-первых, и виртуальному сословию продвинутых (прогрессивных, умных, образованных, et cetera) во-вторых. В-третьих, часто всплывает тема тщательно пестуемой иноэтничности, но это уже за рамками повествования. Второе. «Полицентричная» и полиэтничная Европа, покуда она остаётся таковой хотя бы по видимости, неизбежно будет служить соблазном. Если другие цивилизации имеют столь очевидные религиозные, национальные, социальные рамки, втиснуться в которые представляется невозможным или затруднительным (попробуйте массово «стать китайцами» или принять ислам целой страной), то случай Европы всегда будет порождать надежды войти в этот элитарный клуб без особой «перековки» («сохранив всё самое дорогое»), «вон они какие разные и ничего» (надежды пустые, но открывающие возможности для манипуляций). Третье. Национальное (именно национальное) сознание европейца принципиально не автаркическое. Любая тамошняя держава, прежде всего, часть своей цивилизации, не имеющая «контрольного пакета» в целом. При этом едва ли не каждая сколько-либо заметная «земелька» в Европе может похвастаться общепризнанным и прославленным «эксклюзивом» в какой-нибудь специальной области, «все знают наше пиво», «кто не слышал нашего знаменитого пианиста», «слава о нашем шоколаде разнеслась по миру», «наш город годиться этим знаменитым кутюрье» и т.д. Потому свидомость европейца, даже если он паче чаяния, патриот, не отрывает, а крепче пришпиливает его к той (европейской) арене, на которой его нации посчастливилось прославиться. Многовековое сосуществование образует такое поле взаимозависимости и взаимодоверия, в котором национальная автаркия становится избыточной, невозможной и нелепой. По отношению же к внешним акторам Запад выступает как партнёр недоверчивый, осторожный и предпочитающий вести дело с доминирующих позиций (стремление избавиться «неприемлемой зависимости» от российского газа, торговые войны с Китаем и т.д.). Россия же не просто вынуждена, в силу своего цивилизационного модуса, быть более автаркичной, чем любая европейская держава, в русском сознании практически отсутствует сама ниша, в которую можно поместить этот конструкт «мы – часть чего-то». Возможно, до уничтожения Византии турками (а скорее, до взятия Константинополя крестоносцами) такая ниша ещё существовала. Вполне вероятно, что было это ощущение самой себя как важной, но всё же части Православной цивилизации. С тех пор, как границы распространения Православия совпали вчерне с границами Московского царства, самосознание себя как «целого» стало абсолютным. Не исчезло оно и после упразднения Союза – самая крупная его часть, включающая коренные «заветные» земли, унаследовала этот взгляд на вещи в полной мере. Кстати именно поэтому европейский проект для Украины теоретически есть вещь не безнадёжная (хотя я горячо желаю его окончательного провала) – то, что видит себя бывшей частью одного, можно попытаться сделать частью другого. А вот «европейский шлях» для России уже садистский абсурд. Поэтому, обличительные замечания насчёт того, что нынешние «антизападные» настроения в обществе следствие «оболванивания людей путинскими СМИ» или национальными «комплексами неполноценности», являются, как минимум, проявлением непонимания настоящего генезиса. Никакой другой концепции России, кроме концепции целостной независимой суверенной державы-цивилизации русское сознании очень давно не знает. Либо оно, либо полной отказ от любой (сколь угодно антиимперской) России и «готовность к переменам», желательно с билетом в благополучные страны в кармане (на всякий случай). Автаркия, к слову, это не обязательно изоляция (хотя и последняя в отдельных случаях не исключена), ей чуждо надсадное стремление к самобытности любой ценой, в том числе ценой отказа от необходимых и полезных заимствований. Скорее это взгляд крестьянина-единоличника, который, узрев у соседа понравившуюся вещь, не предложит ему деньги, а вернётся домой и постарается сделать подобное или лучше (что, впрочем, не мешает ему заниматься и собственным творчеством). С этой точки зрения Ту-4, «Жигули-копейка» и русский рок явления одного порядка. (2 Comments |Comment on this)
Friday, December 18th, 2009
12:40 pm	из избы-читальни smirnoff-v@lj: О русском политическом идеале (часть 1, часть 2, продолжение, похоже следует) На мой взгляд, работа обещает быть крайне интересной, не то, что бы всякое слово в ней ново, но изложение сжатое, цельное, осмысленное вызывает уважение. Несколько цитат навскидку. На западе, в среде варварских королевств сильная центральная власть практически отсутствовала. Неспособность этой власти обеспечить защиту права людей не богатых и не могущественных определила необходимость каждого искать себе индивидуального покровителя из богатых и могущественных. «Каждый, – говорится в одном распоряжении Карла Великого, – имеет право после смерти своего господина рекомендовать себя другому». И еще: «Всем дозволяется держать в своей коммендации свободных людей». Эта система зависимости слабейших постепенно, развиваясь, пришла ко всеобщей системе индивидуальной зависимости по иерархии. …. Т.о. общество сложилось как совокупность индивидуальных договоров. Надо заметить, что в подобном договорном отношении скрупулезная фиксация прав и обязанностей договаривающихся сторон играла важнейшую роль. …. Не нарушение каких-либо прав подданных, а измена «литургии» всего народа по святому служению было тем нарушением, которое определенно предоставляло подданным право на сопротивление такой «диавольской» власти. Уже здесь мы видим источник необыкновенной силы, и в тоже время удивительной хрупкости нашего общества. …. В 16-ом веке в московском царстве происходят глубокие реформы на уровне местного самоуправления. Были отменены кормления и введена губная и земская системы. Формально многие свойства органов самоуправления напоминают аналогичные органы, развивавшиеся в то же время в странах западной Европы. Тем показательнее сущностные отличия отечественных земств от западных представительских учреждений. В.О. Ключевский решительно отказывает земским учреждениям московского государства в праве называться самоуправлением в привычном, известном с запада смысле этого понятия. «Местное самоуправление в настоящем смысле слова есть более или менее самостоятельное ведение местных дел представителями местных обществ с правом облагать население, распоряжаться общественным имуществом, местными доходами и т. п. Как нет настоящей централизации там, где местные органы центральной власти, ею назначаемые, действуют самостоятельно и безотчетно, так нет и настоящего самоуправления там, где выборные местные власти ведут не местные, а общегосударственные дела по указаниям и под надзором центрального правительства». «Дело не столько в выборе или в назначении местных властей, сколько в свойстве самых функций, ими отправляемых, и в степени их зависимости от центральной власти. Рассматривая круг дел губных и излюбленных земских старост, сбор государственных податей, суд и полицию, видим, что это были все дела не местные, земские в собственном смысле, а общегосударственные, которые прежде ведались местными органами центрального правительства, наместниками и волостелями. Следовательно, сущность земского самоуправления XVI в. состояла не столько в праве обществ ведать свои местные земские дела, сколько в обязанности исполнять известные общегосударственные, приказные поручения, выбирать из своей среды ответственных исполнителей "к государеву делу". Это была новая земская повинность, особый род государственной службы, возложенной на тяглое население», добавляет он. (лекция 39). В этом выразилось принципиальное отличие государства и общества в отечественной традиции. В определенном смысле развитие того же принципа «симфонии». Власть и общество не имеют четкой границы, не противостоят, а взаимно проникают друг в друга. Общее дело одновременно становилось и частным, поскольку в рамках представлений о коллективном спасении, как сути и цели царства, спасение одновременно и высшая частная, и высшая общая цель. …. «Общественность» бурно развивалась, так как количество готовых к политической трепотне росло геометрическими темпами, а тут еще, в эпоху реформ Александра II открыли независимые коммерческие журналы, и "Общественность" стала прочно ассоциировать с общественным мнением, с критически настроенной пишущей и читающей публикой. Вот это, хорошо известное нам явление и выставляют аналогом западного общественного института, и более того, практически «гражданским обществом» в России. Однако, если мы присмотримся к явлению, нам станет ясной сугубая его «ориентальность». Дело в том, что элементы гражданского общества на Западе в принципе ориентированы на частный (групповой) интерес и гражданская сфера, в этом смысле, есть место торга всевозможных групп, по результатам которого и выстраиваются компромиссы. Но компромисс, это (хе!) не русское слово. С самого начала «общественность» встала в жесткую оппозицию центральной власти, и ни о каком компромиссе речи не шло. Суть в том, что «Общественность» выражала не частный интерес какой-либо группы, а общий интерес, в представлении его «прогрессивных» людей. Т.е. оппозиция общественности была не столкновением разноуровневых интересов, а конфликтом парадигм общественного развития, где компромисс, естественно, невозможен, но на который царизм, по недомыслию пошел, и естественно проиграл. …. В противоположность западному «гражданскому обществу», ориентированному на защиту частного интереса, исходящему из частного интереса граждан, русская «общественность» ориентировалась на общий интерес, в самом идеальном смысле этого слова. ….. В таком контексте «общественность» должна быть рассмотрена не как совокупность гражданских ассоциаций на пространстве политического торга, а как религиозный орден, секта, конкурирующая с господствующим вероисповеданием. И как следствие, отношения «общественности» и властного центра могут состоять только в репрессиях или революции, не менее. Что мы и наблюдали в нашей истории. Таким образом «общественность» (а она существует и по сей день, в том числе и в ЖЖ) не имеет никакого отношения к западным формам общественных отношений может быть определена как типично русское явление. (Comment on this)
Monday, November 16th, 2009
3:58 pm	Миссиофильско-миссиофобское Несколько заметок по поводу «тотальной миссии»/«миссиофобии». Экспертом в этой области себя не считаю, наблюдения мои отчасти противоречивые, мнение сугубо частное, мысли несвоевременные, т.е. некоторым образом запоздавшие. ( далее ) «Церковь, идущая к людям», повторюсь, «придти» в нашем обществе может (за малым исключением) только к меньшинствам, у них «есть куда». Церковь большинства (Церковь для большинства) – это «стоять и ждать», увы, но так. Стоять на холме над городом и держать двери открытыми. И ждать, да. Ждать хмурого мужика, когда он приведёт за руку своего маленького сына в церковно-приходскую школу и неумело объяснит, что хоть попов не очень-то жалует, но уж больно много в мире паскудства всякого и паренька нужно как-то от этого защищать и потому он здесь. Ждать военного пенсионера из политруков, который не далее как вчера сформулировал, как надо жить человечеству, и сегодня пришёл побеседовать об этом с батюшкой, призвать последнего в ряды своих адептов. Ждать богатую и праздную домохозяйку, у которой «всё есть», но почему-то на душе неспокойно и тревога какая-то всё время, «уж не сглазил ли кто, надо в церковь сходить». Ждать очкарика, которому скоро тридцать лет, у которого нет девушки, но есть строгая и больная мама. Ждать рубаху-парня, которого «девки любят», и вообще «всё в шоколаде», но который начал захаживать в храм после похорон друга. Ждать какую-нибудь Клавдию Петровну сорока с лишним небезгрешных лет от роду, которая вчера орала на мужа, за то, что у него маленькая заплата, а потом всю ночь плакала, прощаясь со своими бабьими (а равно и девичьими) мечтами о «красивой жизни», а утром вышла из дома не накрасившись (чего за ней сроду не водилось) и пошла в церковь, руководствуясь тем безошибочным чутьём, с каким ищут целебные травы раненные собаки. Ждать шестнадцатилетнего умника, который ветер в своей голове важно именует «философскими поисками», и который уже неделя как собрался в монахи. Ждать робкую и претворяющуюся скептичной «филологиню» с кандидатской степенью и неудачной любовью. Ждать смертельно усталую и злобившуюся многодетную мать. Ждать пожилого инженера, у которого в автокатастрофе погибла единственная дочь, и у него есть страшные вопросы к Творцу. Ждать, конечно же, пенсионерку Октябрину Матвеевну, в прошлом комсомольскую активистку и ударницу, а в будущем хозяйку свечного ящика. «Придти» к ним нельзя, их можно только дождаться. ( далее ) (Comment on this)
Monday, September 7th, 2009
7:51 pm	Окололитературное. Чеховское Почему-то принято сейчас (кое-где, кажется) Чехова нелюбить. Ну не просто не любить, а так «с позицией», вроде опознавательного знака на себя вешать, «для тех, кто в теме»… Впрочем, откуда у явленьяца ноги растут, я сам пока не разобрался, а потому насчёт нелюбви помолчу… Сам я к Чехову с почтением. За «атмосферу» (и вовсе она не «душная»!), за отстранённость, «хорошую», «правильную», а не как у позднейших социопатов, за профессионализм наконец (хотя, применительно к великой русской литературе так говорить – это ж вроде «снижение лексики»). Точнее вряд ли смогу изложить… Но есть ещё один момент. Лет пятнадцать-двадцать назад у меня некоторые чеховские сцены и диалоги воспринимались мною аллюзии политических реалий (не сиюминутных, а базовых), и отделаться от этих ассоциаций я никак не мог. Вроде бы понимал, что это «даже стыдно как-то» «вот так всё примитивно толковать», а всё одно – толковалось. Пример приведу. Просто потому, что очень мне эта сцена нравиться. Вот «некрасивая» она, если её попытаться изнутри пережить, но хорошо сделано. Войницкий. Двадцать пять лет я вот с этою матерью, как крот, сидел в четырех стенах... Все наши мысли и чувства принадлежали тебе одному. Днем мы говорили о тебе, о твоих работах, гордились тобою, с благоговением произносили твое имя; ночи мы губили на то, что читали журналы и книги, которые я теперь глубоко презираю! Телегин. Не надо, Ваня, не надо... Не могу... Серебряков (гневно). Не понимаю, что тебе нужно? Войницкий. Ты для нас был существом высшего порядка, а твои статьи мы знали наизусть... Но теперь у меня открылись глаза! Я все вижу! Пишешь ты об искусстве, но ничего не понимаешь в искусстве! Все твои работы, которые я любил, не стоят гроша медного! Ты морочил нас! Серебряков. Господа! Да уймите же его, наконец! Я уйду! Елена Андреевна. Иван Петрович, я требую, чтобы вы замолчали! Слышите? Войницкий. Не замолчу! (Загораживая Серебрякову дорогу.) Постой, я не кончил! Ты погубил мою жизнь! Я не жил, не жил! По твоей милости я истребил, уничтожил учшие годы своей жизни! Ты мой злейший враг! Телегин. Я не могу... не могу... Я уйду... (В сильном волнении уходит.) Серебряков. Что ты хочешь от меня? И какое ты имеешь право говорить со мною таким тоном? Ничтожество! Если имение твое, то бери его, я не нуждаюсь в нем! Елена Андреевна. Я сию же минуту уезжаю из этого ада! (Кричит.) Я не могу дольше выносить! Войницкий. Пропала жизнь! Я талантлив, умен, смел... Если бы я жил нормально, то из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский... Я зарапортовался! Я с ума схожу... Матушка, я в отчаянии! Матушка! Мария Васильевна (строго). Слушайся Александра! Соня (становится перед няней на колени и прижимается к ней). Нянечка! Нянечка! Войницкий. Матушка! Что мне делать? Не нужно, не говорите! Я сам знаю, что мне делать! (Серебрякову.) Будешь ты меня помнить! (Уходит в среднюю дверь.) Как мне это виделось. Войницкий – «патриотическая интеллигенция», не в смысле «убеждённый государственник», «националист» или другой какой «идейный», просто эта страна имение это – его, он к нему «руки приложил», голову, он всё здесь ценить научился. Он, конечно, ещё недавно «как все образованные люди разделял ценности» и прочая в этом духе, но у него уже за душой есть нечто другое. Серебряков – Запад, не такой какой есть, эти глаза оловянные и ухмылочку мы у Чехова не увидим, а та грань, какой он к Войницкому обращается, с полным осознанием своей самоценности и моральной истерикой, «ресурсы должны принадлежать всему человечеству, и я знаю как ими правильно распорядиться». Телегин – этот за всё хорошее, против всего плохого и за прочую «дружбу и жвачку народов», очень страдает оттого, что утопия рушится на глазах, ностальгирует по времени когда «всё было хорошо»… Мария Васильевна – западническая интеллигенция, собственно, чего греха таить, самая настоящая именно она и есть, ибо Мария Васильевна – среда, а Ломоносовы, Менделеевы и прочие – «выдающие личности», единицы. При этом она – мама, взбалмошная, фанатичная, деспотичная, запретившая даже вспоминать «отца-подлеца», оклеветавшая все, в чём он был велик и славен, и, наконец, впавшая в совершенный маразм («Слушайся Александра!»), но матушка. Мы же читать-писать, ложку-вилку держать у неё учились, ни в стенах монастырских, ни у наследников Нестора и автора «Слова о полку Игореве», а у неё, ничего не поделаешь. Отсюда и «Матушка, я в отчаянии! Матушка!», детство всё-таки, сантименты. На самом деле «воссоединиться» с интеллигенцией, мечта затаённая многих «патриотов» (в самом широком смысле слова), не всех, конечно, но многих. Направления здесь два. Первое – отобрать у «либерастов» «бренд» (а им оставить кличку вроде солженицынской «образованщины»), так сказать «наследства лишить». Второе – обратить интеллигенцию. Самый яркий пример – Севастьянов, который с донкихотским упорством пытается «вонационализировать» и даже «воюдофобить» интеллигенцию. Он, к слову, мог бы сыграть дядю Ваню, я не шучу (ну, почти). Прочтение было бы интересным. Ну и естественно: Войницкий. Будешь ты меня помнить! …. Серебряков (вбегает, пошатываясь от испуга). Удержите его! Удержите! Он сошел с ума! …. Войницкий. Не попал? Опять промах?! (С гневом.) А, черт, черт... черт бы побрал... Никого не убил дядя Ваня, да и не хотел убивать, но кому это в международном трибунале из прогрессивной общественности будет интересно? У Серебрякова же травма. Моральная. Этим мужланом и пьяницей нанесённая. Ужас-ужас, историческое злодеяние, «платить и каяться»… Ну, и т.д. Сейчас стал поосторожнее и поздравомысленнее, мне всё видется иначе, без «примитивных аналогий», просто вечер сегодня такой – вспомнилось. (1 Comment |Comment on this)
Thursday, August 20th, 2009
6:12 pm	А вот это, право, хорошо... В Центральном музее Вооруженных Сил открылась выставка «Великая война: 1914-1918 гг.» Выставка создана к 95-летию начала Первой Мировой войны. В годы Советской власти война эта была предана забвению, закрыты посвященные ей музеи и выставки, погибли многие связанные с ней реликвии. Только в нескольких центральных музеях страны сохранились небольшие экспозиции и то, больше о роли революционеров в разложении армии. Впервые в ЦМВС открывается весьма значительная экспозиция, посвященная тем далеким событиям. Выставка занимает большую площадь и отражает участие в войне России на всех фронтах против Германии, Австро-Венгрии, Турции. Показаны боевые действия русских бригад во Франции. Кроме того, весьма подробно представлены как противник, так и союзники в этой войне. (Comment on this)
Friday, August 14th, 2009
3:56 pm	О покаянии Несколько расхожих цитат и банальных замечаний. Вандея, год 1794-й. В начале 1794 AD командующий Западной армией генерал Тюрро приступил к исполнению декрета от 1 августа 1793 AD, решив покарать мирное население, поддерживавшее защитников престола и алтаря. «Вандея должна стать национальным кладбищем», - заявил он. […] Десятки тысяч были застрелены, гильотинированы, сожжены заживо в своих амбарах и церквях. В порту Рошфор несколько тысяч священников, отказавшихся присягнуть новой власти (неприсягнувших), были замучены голодом, на баржах, где их держали в заключении. В Анже несколько тысяч заключённых были расстреляны прямо на месте. […] Каррье, прозванный «нантским утопителем» отличился особо. Прибыв в Нант, он по-своему решил проблему перенасыщенности городских тюрем. Вот некоторые из эпизодов его деятельности. В ночь с 16 на 17-ое ноября, его помощники погрузили около сотни священнослужителей на борт noyades. Связанные попарно, клирики подчинились, ничего не подозревая, хотя у них предварительно отобрали деньги и часы. Затем подручные Каррье пустили судно в дрейф по Луаре. Вдруг, один из пленников, Эрве, кюре из Машекуля, заметил, что баржа была продырявлена во многих местах, немного ниже ватерлинии. Священники, поняв какая участь им уготовлена, упали на колени и стали исповедовать друг друга. Через четверть часа, река поглотила всех несчастных узников, за исключением четырёх. Трое среди них были обнаружены и убиты. Последний был подобран рыбаками, которые помогли ему скрыться. Каррье также ввёл в моду так называемые "республиканские свадьбы". Мужчин и женщин разного возраста раздевали донага, связывали попарно и топили. Беременных женщин обнаженными складывали лицом к лицу с дряхлыми стариками, мальчиков со старухами, священников с юными девушками. Экзекуции часто проводились по ночам, при мерцающем свете факелов. Сам «нантский палач» любил наблюдать за их ходом: реквизировав себе изящное судёнышко, под предлогом надзора за берегами он раскатывал на нём по Луаре вместе со своими подручными и бл#дями... Парижские мясники занялись и другими преобразованиями. Они поощряли политику дехристианизации: разгром соборов Нанта и Кемпера. Ну, и так далее. Рутина революции. Трудная работа по созданию нового человека. Я, собственно, не про Францию… Не могу сказать, что я «вообще не понимаю» (не люблю эту «позу недоумения») почему и как у многих людей осуждение зверств революции 1917 года «рифмуется» с темой «изгнания России из цивилизованного мира», а покаяние за цареубийство и другие грехи Октября, соответственно с темой «возвращения» в этот самый мир. Отчего ж бы не понять – у этой позиции и внутренняя психологическая цельность имеется, и интересы определённые она обеспечивает, и полем для консенсуса нескольких разнородных течений является, да и привыкли уже все, «как же иначе-то». И всё же: убить своего монарха, обрушить на Церковь репрессии и маргинализировать её, сломать хребет патриархальному крестьянству – к концу XIX века всё это не преступления перед «Цивилизацией», а минимальные требования на соответствие ей. Возьмите едва ли не любого «либерала», «запакуйте» этот посыл в абстрактные формулировки – и он согласиться, да, так и надо действовать, вопрос только в том, что же дальше. Понятно, что эти меры вовсе не обязательно осуществлять одномоментно и в рамках одной революции (особенно если время не считается «упущенным»). И способы могут быть различны, ибо убить идею сакрализованной монархии куда важнее, чем обезглавить короля (в Голландии есть королева, ха-ха), от Церкви лучше отваживать постепенно, а «огораживание» и «работный дом» для кого-то звучит симпатичнее, чем «раскрестьянивание» и «ГУЛАГ». А в целом – не за это Россию откуда-то изгнали, либо преступлением оказалось что-то другое, либо она в этом клубе не состояла. Второе, кстати, имхо, близко к истине. Прежде всего надо заметить, что деление на «миры» с разными экономическими моделями и гегемонизмом планетарных сверхдержавам, в том виде, в котором мы его знаем, это «ноу-хау» ХХ века. Запад как хозяйственное, политическое и военное единство только складывался, но Россия частью этого процесса была лишь в незначительной мере. Даже либеральнейший Александр II чувствовал себя на мушке у Европы. А ко времени Александра III царистская модель государственного, общественного и экономического уклада уже находилась в глубоком противоречии и с англофранцузскими представлениями о должном и приемлемом. Разворачивалось идеологическое противоборство волне сопоставимое с позднесоветским. Этим делом плотно занялась европейская печать и широкие круги «прогрессивной общественности». «…Они чувствовали, как в них самих растет любовь к Толстому и как их неудержимо влечет на борьбу с царизмом» (Марсель Пруст «У Германтов»). Знаменитое «у России только два союзника – армия и флот» сказано не от хорошей жизни. Цивилизованной Российская империя была не в смысле членства в соответствующем «клубе», а просто в силу того, что имела развитую систему государственных, социальных, культурных и т.д. институций, тут «было с кем дела вести». Рискну сказать, что едва ли не любое другое определение «цивилизованности» является тенденциозным и дискриминационным (имхо). Кстати, для собственно Запада преступления большевиков показались не такими уж омерзительными. Выждав, пока вектор развития Советов станет определённее, поняв, что никакой «варварской» альтерцивилизационной экзотики типа «скифского мужицкого царства» или «страны крестьянской утопии» ждать не следует, а, напротив, есть линия на построение урбанизированного индустриального государства, к тому же, способного быть надёжным торговым партнёром – европейские страны начали «полосу признаний СССР». «Большой Грех перед Цивилизацией» случился, по моему скромнейшему из мнений, несколько позднее. Или намного раньше. А то, что либералы охотно обращаются к скорбному списку русских потерь, вроде «уничтожения трудового крестьянства», в общем-то, понятно; и дело не только в пропаганде или откровенном лицемерии. Во-первых, эстетически условный 1913-й всё же в чём-то симпатичнее 1937-го или даже 1964-го. А во-вторых, а чем ещё клеймить Советскую систему «на широкой публике»? В стране наёмных работников, никогда не пытавшихся открыть своё дело или хотя бы сыграть на бирже, тезис о том, что сам по себе отказ от рыночной экономики и свободы предпринимательства является страшнейшим преступлением перед человечеством, будет выглядеть как-то не совсем убедительным. Вот и приходится гневным перстом указывать на могилы русских мужиков, чей мир при торжестве либерализма был бы столь же обречён на уничтожение, что и при большевиках. Впрочем, это справедливо только для тех, кто всё ещё пытается «работать с массовым электоратом», о прочих умолчим (они давно приравняли царизм к коммунизму, коммунизм к нацизму и ждут наступления «полного П», а следом маршевых колон «освободителей»). Императора, к слову, в малопредставимом случае устойчивого существования послефевральского режима, тоже убили бы (имхо). Не сразу, через несколько лет. Устроили бы показательный процесс, где «народные обвинители» из числа присяжных поверенных и газетных трибунов с золотыми цепочками на круглых животиках, клеймили бы гражданина Романова. А потом бы приговорили, например, за «кровавое воскресенье», «потворство еврейским погромам», казацкие нагайки на студенческих манифестациях и «развязывание преступных войн». Было бы знатное торжество маленького человека с капитальцем над мрачными средневековыми пережитками. И «покаяние» выглядело бы совершенно по-европейски, то есть примерно так: Парад в честь Дня взятия Бастилии (2 Comments |Comment on this)
Friday, August 7th, 2009
5:26 pm	Первая Мировая в лицах Позволю себе вернуться к теме Великой войны (ещё, наверное, не раз позволю). Андрей Родионович Мушта (фото позаимствовано с сайта «Русская армия в Великой войне») Из его автобиографии: «... При мобилизации войны 1914 года, призван в 1-ю батарею Кавказской [гренадерской] артиллерийской бригады г. Тифлис, действовавшей на фронте против Германии, где находился до оставления фронта старой армией после Октябрьской революции. За двукратный побег из плена и ранения в боях, был награжден четырьмя георгиевскими крестами и тремя медалями с производством в чин прапорщика» (Comment on this)
Monday, July 27th, 2009
3:22 pm	Была Война… 95 лет назад. 26 июля 1914. Австро-Венгрия объявляет всеобщую мобилизацию и сосредоточивает войска на границе с Россией. 30 июля 1914. В России объявлена мобилизация в армию. 1 августа 1914. Германия объявляет войну России. Начинается первая мировая война. Некогда я был уверен, что о Первой Мировой непременно нужно рассказывать. И не так «концептуально», как принято о ней говорить в наше время: либо «сорванный триумф», либо «бездарная авантюра», с переходом к революции, геополитике, «тектоническим процессам» и прочему. А рассказывать о людях той войны. «Поручик имярек совершил вылет», «штаб-капитан такой-то отличился в бою», да и просто «забавный случай в N-ском полку». Не надо покаяний перед одними предками, раз уж не можем без проклятий в адрес других, и не надо «поклонимся великим тем годам» (оставим это «эксклюзивом»). Лучше десяток добротных фильмов с хорошими актёрами и минимумом «идеологии» (любой), просто о смелых русских людях, могли же когда-то неплохо снимать о 1812-ом. Ибо неправильно это, когда нет к этим событиям человеческого интереса, червоточину показывает довольно нехорошую национального сознания, точнее, его текущего состояния. Не смертельную, но удручающую. Великая война – это почти «белое пятно», прежде всего в массовом эмоциональном восприятии. Есть «пучок» наиболее характерных образов и эмоций, связанных с Революцией, есть – с Гражданской, и у условного «1913-го года» своя ниша (с примитивной, но детализацией, «со вкусом и запахом»). А от «Второй Отечественной» – только картинка расхристанного рядового бредущего по мартовскому снегу в 17-м году, «долой войну!», «швобода!». А ведь это целый «материк» смыслов, образов, событий; всплыл бы он, или хотя бы приподнялся из-под тёмных вод забвения – другим бы стал весь «глобус» национального сознания, не радикально, но другим. Где-то я встретил совсем уж провокационную формулировку «1914-1945: Одна Страна, один Народ, одна Война». Но, это конечно, слишком спорно, и уж точно «никому не надо»: а как же наши нынешние идейные «непримиримости», а «принципы» как же?! Я сейчас не про спорное. Я просто несколько фотографий хочу показать. Довольно случайно подобранных, большей частью не «самолётики» – лица. Русская авиация Первой мировой. (неизвестный лётчик, источник – журнал «Цейхгауз») Георгий Георгиевич Горшков, командир эскадры тяжёлых воздушных кораблей «Илья Муромец» (фото позаимствовано) ( далее ) (2 Comments |Comment on this)
Wednesday, July 22nd, 2009
3:21 pm	Пятиминутка статистики фото позаимствовано Уровень обеспеченности жильём в США – 65 кв. метров жилой площади на человека (где-то слышал, что 70, ну да не так важно). При существующих темпах строительства, например, в Москве этот уровень будет достигнут всего через 103 года, но это так, случайно вспомнилось. При этом, всё неоднозначно, да. И фото тому свидетельство. (4 Comments |Comment on this)
Thursday, July 2nd, 2009
4:36 pm	Нечто к решению «загадки русской души» (?) А вот интересно существуют ли исследования социально-экономической истории России и стран Европы времён Средневековья (до эпохи мануфактур), раскрывающие темы централизации/децентрализации основной массы производителей ремесленных товаров и услуг и их удалённости от наиболее массового (как я понимаю) потребителя того времени – крестьянства? Мыслимыми представляются две модели: 1. «Централизация невысока – расстояния короткие». Например, в каждом, сколько-нибудь немаленьком поселении есть свои горшечники, плотники, сапожники и т.д. По соседству, это важно. 2. Ремесленники сосредоточены в нескольких относительно крупных центрах, что бы «разжиться» их продукцией нужно либо ехать «в большой город на ярмарку» либо пользоваться услугами посредника (купца, офени). Что из этого следует, в общем-то, понятно. В первом случае, производитель товаров и услуг – твой сосед, товарно-денежные отношения вплетены в ткань обыденной жизни, в межличностных отношениях значительную роль играют соображения выгоды («не стану я сориться с бакалейщиком, будь он трижды негодяй») и профессиональной репутации («не так важно хороший ли ты парень, как хорош ли товар в твоей лавке»). Наверняка, такое положение дел подстёгивало переход от натурального к товарному хозяйству, но это уже к делу не относиться. Во втором случае, товарно-денежные отношения – это то, что происходит довольно редко и почти исключительно между чужими. За горшком надо ехать на базар, а скамью разумнее сколотить самому, а не заказывать у далёкого плотника. Причём, такое положение дел, в определённом аспекте, будет доминирующим не только для поселян, но и для горожан. Компактное жительство людей одной профессии в городах (гончарные слободы, лучниковы переулки, литейные улицы и т.д.) приводило к тому, что внутри соседской (квартальной) общины товарно-денежным отношениям простору не было. Взаимопомощь и/или конкуренция возможны, а вот купля-продажа – это к «чужим» и с «чужими». Естественно, на первый план в межличностных контактах в этом случае выходят совсем не те вещи, что в первой модели (психологическая совместимость, например). Вчерне это ясно, развивать не стану, влияние этих моделей на менталитет, имхо, очевидно (если вспомнить, что это многовековая практика). А интересно другое. Правильно ли я понимаю, что первая модель довольно характерна для Европы (всей?), а вторая – для России? И во все ли периоды? И что послужило причиной установления или доминирования определённого порядка на той или иной «почве»? Особенности социально-государственной организации? Величина территории? Транспортная связность (для того, что бы горшечник жил не около карьера, а в каждой деревне, ему кто-то должен глину привезти)? Доступность ресурсов? Военно-политические причины (разница между феодальной междоусобицей и степным набегом и прочее)? Правовая система? Климат, плодородие (например, избыток плодов земли мог подстегнуть к товарному хозяйству, а дальше «само пошло»)? Другие природные факторы (скажем, доступность древесины может сильно влиять)? Что-то ещё? «Вопросы, вопросы…» (Comment on this)
Tuesday, June 23rd, 2009
2:00 pm	К теме «русского клана» Цитата: «С некоторых пор я отказываюсь помогать родне и друзьям куда-либо пристроиться. Несколько лет назад я собрал в своей команде только знакомых и знакомых знакомых. В результате получился кошмарный балаган — прогулы с невнятными оправданиями в стиле «ну сам понимаешь, брат, приболела». Срывались денежные проекты. В конце концов я всех поувольнял и заменил друзей на сотрудников, с которыми никогда не пил и не спал. Было непросто: праведный гнев, проклятия, просьбы дать последний шанс и прочее. С тех пор ничего личного», - рассказывает Кирилл Степаненко, директор кадрового агентства CPS. Единственная форма помощи, которую оказывает Степаненко знакомым, — профессиональная экспертиза и указание направлений поиска. («Элитный персонал», №4, 2009) С одной стороны, позиция «с гнильцой», к тому же, чётко показывает, что знакомых-то человек собрал, а лидером и авторитетом для данной среды стать не смог (частичная управленческая некомпетентность, как минимум, это дело обычное). А с другой – все концепции «русского клана» начисто игнорируют то обстоятельство, что кланом воровать хорошо, «бабло пилить», паразитировать, когда есть на чём, рекетировать, когда есть кого, может, торговать, ну ещё на «махач» очень хорошо всем кланом ходить, а вот делать, что-то сколько-либо большое и сложное уже затруднительно. Представляете себе, например, средних размеров авиазаводик кланом построенный, им руководимый (в т.ч. и в научно-технологическом плане) и «родичами» же, наполненный, с иерархией выстроенной по принципу старшинства и «уважаемости»? Далеко полетят самолётики? Квалификация для таких дел нужна, ну, и Система, способная заставить всё, кроме нужного ей, Системе, выкинуть из головы или хотя бы из ценностно-поведенческих установок. (Впрочем, окончательных выводов не делаю, «продолжение следует»…) (1 Comment |Comment on this)
Thursday, January 29th, 2009
2:41 pm	Нечто о «веществах» Сижу вот, читаю разное по теме мне не особо знакомой, но слегка заинтересовавшей. Препараты, применяемые в борьбе с депрессией, стали наиболее потребляемыми в США рецептурными лекарствами, говорится в новом американском правительственном исследовании… В 2005 году из 2,4 миллиарда рецептов 118 миллионов приходились на лекарства от депрессии... Многие психиатры рассматривают это явление как положительное, сообщает РИА Новости… 118 миллионов рецептов. Для справки: в США проживают около 305 миллионов человек Количество рецептов на антидепрессанты, выписанных в Великобритании в 2006 году, достигло 31 миллиона… Точное число британцев, регулярно принимающих антидепрессанты, остается неизвестным, однако, по мнению специалистов, таких людей в стране насчитывается несколько миллионов. У этих ещё круче - 31 миллион рецептов на примерно 61 миллион населения. ( далее ) Для интересующихся есть сводная схемка (кликабельная), что как действует, применительно к нуждам плодотворной работы и карьерного успеха. От чая и витаминов до амфететаминов и опиатов. Прошу прощения за качество снимка. Как видим, на антидепрессантах и транквилизаторах «карьеристы» не останавливаются. ( далее ) (Comment on this)
Monday, October 13th, 2008
2:11 pm	Из записок «пикейного жилета» «О лозунге Соединённых Штатов Европы» и двуполярном мире Меланхолично: на Сардинии вновь неспокойно (типа «Гондурас в огне, Гондурас в огне…») Мне вот что подумалось (без претензий на новизну). В принципе, демонтаж стран Старой Европы вещь не только не невозможная, а даже, на свой лад, разумная. Пока существуют такие исторические, культурные, духовные галактики как Франция, Германия или Британия – у Единой Европы нет внятного будущего. «Компромиссные модели», «совместное ведение» – это всё хорошо, но до поры - до времени. ЕС стоится практически со дня завершения Второй Мировой (а можно сказать, что и гораздо раньше), но и сейчас его окончательный облик не ясен, а собственный «каркас безопасности» не создан. Кругом «разноскоростные процессы», «процедуры поэтапного согласования», «постепенные шаги к дальнейшему взаимодействию» и т.д. Фактически, Европа – незащищенная стройплощадка, если бы не США/НАТО мы бы, пожалуй, стали бы свидетелями пиратских налётов на европейские побережья, а то и варварских набегов на крупные города с целью получения дани (смайл). Постепенного отмирания внутриевропейской государственности можно ждать долго, а для ускорения процессов построения по-настоящему дееспособного Евросоюза переступить именно через трупы «старых» европейских держав (новые и без того – «не совсем государства») – вполне логично, тем паче, что собственное ценностное наполнение из них выпотрошено, заменено единообразными, пластиковыми «общеевропейскими ценностями». Так зачем же длить это, лишённое актуального смысла, существование? Правда, считается, что с любыми крутыми переменами «возникают риски». Но велики ли они в данном случае? Что на кону? Послевоенная система? Она давно нарушена. Принцип территориальной целостности? Вообще-то, территориальная целостность в корпусе либеральных ценностей смотрится некоторым чужаком, беглецом едва ли не из Средневековья, от неё нестерпимо для десакрализованного (точнее, ложно-сакрализованного) «общечеловеческого сознания» пахнет «священными рубежами» и прочим рыцарско-тоталитарным реквизитом. Держатся за неё потому, что пока мировой опыт демонтажа государств скорее трагичен. Как правило, распад держав приводит к тому, что: 1) начинается война (новообразованные государства воюют между собой или «Центр» давит сепаратистов); 2) идёт взаимный геноцид и изгнание «чужаков»; 3) новые государства вынуждены искать союзников во вне, меняя внешнеполитическую ориентацию и даже (иногда, сколь возможно) цивилизационную принадлежность (что естественно нарушает сложившиеся балансы и порождает новые разделительные линии); 4) уничтожается экономический потенциал, рушатся торгово-производственные связи. Но в рамках единого Европейского сверх-государства вполне реально не допустить этих процессов. Европа уже имеет не только страшный Балканский опыт, но и по-настоящему удачный опыт демонтажа Чехословакии. Теперь детали отработать на Бельгии – и в путь. Теоретическая база на уровне «мы все европейцы, у нас общие ценности» уже подведена. Практически же решаются следующие проблемы: ( далее ) (2 Comments |Comment on this)
Tuesday, August 26th, 2008
2:20 pm	Из избы-читальни Владимир Карпец (karpets@lj): Императивом новой – военной ли, предвоенной или «возле-военной», пока до конца не ясно – жизни должны стать аскетизм и самоограничение. Те самые, к которым даже в советские, относительно аскетичные по сравнению с нынешними, годы призывали самые разные люди, представлявшие самые разные социально-политические слои – от Суслова и Лигачева до Солженицына, Валентина Распутина и Леонида Бородина. И эта «всеобщая повинность», или, как говорили в старину, «государево тягло и служба», должны стать в стране всеобщими, «всеобдержными». Норма жизни — разделение всех нас на обороняющих Россию и создающих необходимые условия для ее обороны: в зависимости от способностей и сил каждого. Тунеядство вновь должно оказаться вне закона. Для тех, кому это не нравится, – границы пока что открыты. Хотят «выбирать свободу» – пусть выбирают. Многие «ценности», искусственно пересаженные на российскую почву после крушения СССР, следует пересмотреть. Это касается, прежде всего, так называемых «прав человека как высшей ценности». Мы должны вспомнить историю: само это понятие было выдвинуто антимонархическими революциями XVIII века на Западе, имеет сугубо историческое значение и к сегодняшней постиндустриальной цивилизации неприменимо: провозглашая их, евроатлантический мир первый их же не соблюдает. Кстати, с точки зрения свободы мысли, философии, науки, искусства, книгопечатания и т.д. Россия сегодня – первая страна в мире. За то, что можно у нас, Запад карает тюрьмой, непосильными штрафами, остракизмом – в лучшем случае. Речь даже и сегодня, когда «говорят пушки», идет не о том, чтобы ограничивать свободу мысли. Речь идет об отказе от искусственных шор, наложенных на Россию реформаторами и «международными обязательствами». Не «свобода от», но «свобода для». «Правообязанность», как говорил русский юрист Николай Алексеев. Совершенно не собираюсь отстаивать или оспаривать вышеприведённые высказывания, замечу только, что особого отторжения они у меня не вызывают, разве что сомнения (если интересно моё отношение – здесь). Я просто рад, что такое пишется и хотя бы где-то публикуется. Совершенно необходимая (имхо) деталь «интеллектуального ландшафта» (о прочем пока помолчим). И что важно: автора никак нельзя упрекнуть в том, что он ангажирован и «разогревает изоляционистские настроения на деньги Кремля», он «всю дорогу об этом» и «смелость к тому имеет». (Comment on this)