Below are the 2 most recent journal entries recorded in arsenikum's LiveJournal:

Monday, October 22nd, 2012
11:38 pm	Два мира – две интеллигенции Человек даёт интересную классификацию (делает он это применительно к конкретной политической ситуации, комментировать которую у меня нет ни права, ни желания, потому всю конкретику, я «отрезал»). Не скажу, что ППКС, но «на подумать» – вполне интересно. «Пишет Сергей Корнев (kornev@lj): «Интеллигенцией» я называю всех образованных представителей не-физического, не-силового (охранного) и не-чиновного труда. «Хипстеры» - привилегированная часть молодой интеллигенции, доходы которой выше среднего по Москве, которая каким-то образом научилась зарабатывать (или получать нахаляву) деньги относительно легко, как бы играючи и без особых унижений. Какая-то часть хипстеров - востребованные специалисты в хорошо оплачиваемых областях, какая-то имеет хороших знакомых или «правильных» родителей, какая-то - живет на доходы, производные от перераспределения нефтяной ренты. Хипстеры в основном водятся в столицах и городах-миллионниках. По грубой прикидке, настоящих хипстеров в России не больше 1 миллиона. «Провинциальная русская интеллигенция» (далее сокращенно - рус. ин. или просто «русины») - фрустрированная часть интеллигенции, доходы которой ниже среднего, а профессии - слишком массовые, чтобы быть хорошо оплачиваемыми в современной России (врачи, учителя, специалисты в производственной сфере, журналисты и т.п.). При этом в своих доходах «русин» целиком зависит или от государства (а точнее - от поставленного им самодура-начальника), или от прижимистого регионального работодателя, которые заставят его покрутиться за каждую лишнюю копейку и используют любой повод, чтобы «поиметь» как морально, так и физически. «Русины» массово проживают везде, в том числе и в столицах, но с особенной густотой представлены в «глубинке». Как свидетельствует социология, они составляют примерно четверть работающего населения России. Разница в социальном положении этих двух групп определяет радикальное различие в их менталитете и политической ориентации. Хипстер, как правило, свободен в житейском отношении, не слишком обременен заботами, перепархивает, как птица, из гей-клуба на свингер-пати, со свингер-пати - на Бали, с Бали - в Прагу и т.д. У него много ресурсов свободного времени и энергии, чтобы на досуге заниматься политическим активизмом. Он морально не сломлен, не раздавлен, потому что мир, в целом, всегда относился к нему хорошо. Его способ зарабатывать деньги делает его независимым от хороших отношений с государством и его правящей партией. Хипстер, увлекшийся какой-нибудь идеей, имеет возможность служить ей бесплатно или даже выкладывать ради нее свои кровные. Это делает хипстеров идеальной средой для вербовки политических активистов. Особенно для силы, которая не располагает большим финансовым и административным ресурсом. «Русин», как правило, обременен заботами и обязательствами. Если у него нет выводка малолетних детей, то обязательно найдутся родители-инвалиды, которым приходится помогать из скудной зарплаты. Работа у «русина» часто такая, что психологически изматывает человека и подавляет его волю. Тем более что скудный оклад нередко приходится восполнять подработками за счет вечеров, выходных, отпусков. На окружающий мир он смотрит с глубоким пессимизмом и недоверием, что тоже не прибавляет энтузиазма. Часто у него просто не остается времени на что-то иное, помимо работы и решения неотложных житейских проблем. Кроме того, даже тот скудный доход, что имеет «русин», нередко вынужденно является «серым» или полузаконным, что делает его крайне уязвимым к полицейским репрессиям. Чтобы сделать из «русина» полноценного политического активиста, сравнимого по отдаче со средним хипстером-энтузиастом, его придется взять на зарплату, а кроме того, еще и гарантировать безопасность от административных преследований (ибо выводок детей и родители-инвалиды). Хипстера сам его образ жизни и способ зарабатывать деньги подталкивает к раскрепощенному, космополитическому взгляду на мир. Государство он признает лишь в качестве «ночного сторожа», поскольку оно чаще мешает, чем помогает ему зарабатывать деньги и со вкусом их тратить (облагает налогами, преследует за наркотики, не дает геям жениться и т.п.). «Своих» он видит скорее в хипстерах из других стран, чем в представителях своего собственного народа. А потому теоретический «национализм» нередко сочетается у него с отвращением к практическому этно-лоббизму и к большей части своих «слишком диких» соотечественников. Хипстер обычно не склонен испытывать сентиментальные чувства в отношении русского народа в его нынешнем состоянии, да и вообще не видит в нем никакой особой ценности с точки зрения питания класса хипстеров («элиты»). Отсюда - один шаг к «русофобии» и самой крайней «широпаевщине». Среднему хипстеру труднее удержаться от этого шага, чем не сделать его. Поэтому «Платформа НДА», сочетающая демо-национализм с «либертарианством» и «русофобией», - это не какой-то «казус туссиновых крокодилистов», а весьма перспективная позиция для работы с хипстерами. Напротив, «русин» вполне отчетливо понимает свою крайнюю зависимость от государственной политики и от произвола конкретного работодателя. При этом в частном работодателе он видит такой же пример начальника-самодура, какой хипстер видит в государственном чиновнике. Но если на чиновника есть хоть какая-то управа в лице более старшего чиновника, то частный работодатель в той клетке социального пространства, которая связана с его компанией, это абсолютный царь и бог, и отнюдь не всегда - добрый. Никакого идеализма в отношении «национального бизнеса» «русин» не испытывает. Жизненный опыт безальтернативно делает его левым государственником. И это отнюдь не последствие «совкового зомбирования» или какой-то «внутренней порчи». Это четко мотивированная социальная позиция. В государстве он видит единственную силу, которая способна, с одной стороны, обуздать произвол работодателя, а с другой стороны, перераспределить общественный ресурс в пользу профессий, непосредственно работающих на выживание и совершенствование общества (а это как раз типичные русинские профессии, - врач, учитель, «технарь», научный работник и т.п.). Кроме того, «русин», в отличие от «глобализированного» хипстера, прекрасно сознает свою тесную связь с окружающим социальным ландшафтом. Он не может не любить свой народ (в социальном смысле) уже потому, что если не будет этого народа, то он не сможет никого лечить, в качестве врача, учить, в качестве учителя, и т.д. У него нет возможности в случае чего упорхнуть в эмиграцию, как у хипстера. Да собственно, он и сам есть народ, потому что «трудовая» русская интеллигенция сегодня - это один из самых неустроенных и малооплачиваемых слоев народной массы. Все те социально-экономические проблемы, которые обрушиваются на народ, в первую очередь бьют по провинциальному русскому интеллигенту. Поэтому национал-демократию русин может принять только в связке с левой социальной политикой, обеспечиваемой сильным патерналистским государством. Демократия большинства в этом контексте воспринимается как инструмент контроля низов над элитами, всегда стремящимися «обмануть народ» и «приватизировать государство». Национализм воспринимается как продолжение и усиление этно-лоббизма (а вовсе не как альтернатива ему).» Вообще-то, я полагаю, что интеллигенции не две, а, как минимум, три, но об этом как-нибудь в другой раз… Знаете, что страшно? Что хипстеров может быть и не миллион даже, а тысяч десять. Или пять тысяч. Или пять единиц. Но они – есть. В том самом символическом поле. На завтра их может не стать, но сейчас – есть. Представлены. А «рус.инов» (уж простите, попользуюсь этой терминологией, хотя она мне и не по душе) как бы и нет. Не представлены. Мелькнёт образ «учителки Марьиванны из участковой избирательно комиссии» – и всё. Как «нет», например, русских рабочих. «Растворились», сказал как-то о них Галковский. ЕМПНИ, в РФ из всех работающих рабочие составляют миллионов 40, самая крупная по численности группа, около половины из этих миллионов собственно промышленный пролетариат, но что значат эти цифры, всё равно их – нет. Наверное, так работает «концептуальная власть»? Жутковато как-то… (2 Comments |Comment on this)
Wednesday, February 29th, 2012
9:36 pm	Диалоги об интеллигенции Михаил Берг: Пролетарская, провинциальная, бюджетная Россия ненавидит и не доверяет российской городской интеллигенции и в гробу видит всех этих умников в очках с непонятной речью и противно-трусливой вежливостью. Она ненавидит их и боится как заокеанских пиндосов, как шакалов у заморских посольств, как главных врагов всей своей жизни. Это страх конкуренции, которая изначально проиграна, потому что разным был первоначальный социальный капитал, потому что вся эта противная интеллигентность передается, понятное дело, по наследству, а наследство у всех нас разное. И те, кто должен стартовать с низкого социального старта, не могут полюбить тех, за кого стартовали предки, получавшие образование еще в дореволюционных гимназиях, и потом только умножали и умножали социальный капитал от поколения к поколению. <.....> когда бюджетной России надо выбирать между чиновнической вороватой сворой пропутинского начальства и теми, кто сделал себя сам с помощью дедушек и бабушек, она выбирает погрязшее в коррупции начальство. Потому что начальство с ними готово делиться наворованным, а интеллигенция, креативный класс, рассерженные горожане — самодостаточны, и ничем не могут помочь социальным аутсайдерам. ivanov-petrov@lj: Известное дело: многие люди люто ненавидят интеллигенцию. Как услышат - мимо не проходят, обязательно ругаются, прямо как чешется у них. Я этого понять не мог. <.....> Я считал, что под этими звуками у нас один смысл. При том, что точно определить значение слова мне трудно. Нет, определение прочитать легко, но как оно ходит в языке - трудно. Но понятно. Что-то туманное, думал я. Ну. такие... не хамы. не наглые когда. Много работают, без гонора, тихий голос. Непробивные. Не обязательно интеллектуальный труд, но некоторый аристократизм манер и внутренней формы поведения. Видел и при физическом труде интеллигентов, конечно. Но чаще - в науке. Не столько эрудиция и воля, сколько ум и манеры. Поведение доброжелательное, уступчивое, не напористое и не занудное. И вот, когда уж, считай, и нету их - дошло до меня, о великий царь. Так получилось, что я читаю мемуары, подготавливаю к изданию мемуары одного профессора и интеллигента. И он подробно описывает, через слово говоря, что такого-то он не любит, потому что тот не интеллигентен, а такой-то - интеллигентный, и он его любит. Из нашего круга, говорит, не из нашего круга. И вот, поскольку этот автор анекдотически привержен к этому слову и часто его употребляет, описывает с его помощью людей, до меня дошло, в чем же дело. Мы, конечно, различно понимали слова, и те, ненавидчики интеллигентов, кажется, просто имели тот опыт, который я видеть не хотел. Там главное - что это не совсем замкнутая, но стремящаяся замкнуться прослойка. Люди насквозь знакомые, породненные друг с другом, круг избранных, в который снаружи войти трудно. Все друг другу двоюродные сестры, бывшие любовницы, братья по отцу и прочие такие друзья. Характер может быть любым. Входящие в этот круг могут быть хамами и самодурами, наглецами. пронырами - кем угодно, но по родственникам и знакомым будут именоваться интеллигентами. За своими плохие качества не признаются, это всегда лишь милые чудачества, а вот у других те же качества тут же заставляют обозначть - не интеллигентный человек. <.....> То есть опять же - замкнутость слоя, признание своей особенной иерархии, в ее рамках - подчинение, вне ее - нагловатое высокомерие. Самые неприятные люди, достигая зрелых и преклонных лет, становятся патриархами, "нашими светочами" и образцами - и их, приседая и пришепетывая, слушаются бесчисленные племянники. И вот я это дело в мемуарах разглядел и вспомнил встреченных в разное время хамов в околонаучных кругах. Мне в голову прийти не могло, что эти огрызки следует считать интеллигентами - обычно это были начальники кафедр, всякие там деканы-полуакадемики и прочие начальники. Мне как раз казалось, что к интеллигенции они точно не относятся - уж орать интеллигент не может, хамить не может, это ж ясно. И вот я читаю этого включенного наблюдателя, убежденного интеллигента, профессора и родственника всех кого надо - и вижу эти знакомые типажи. Только это не хамки женского полу, а милые «бабы Нюры» и «бабы Веры», которые конечно очень эмоциональны и склонны покуражиться, но милейшие, интеллигентнейшие женщины, потому что подруги других интеллигентнейших. И вот я узнаю типаж наглого начальника - и вижу, что из этих родственных кругов это всего лишь крутоватый - а что делать. люди такие - свой интеллигент. Ну я и догадываюсь теперь, что просто те персонажи в сети, которые так меня удивляли своими воплями про интеллигентов - при любом случае просто пеной исходящие, как им не нравятся интеллигенты - имели опыт, которого я не имел. То есть я никогда не считал интеллигентами то человеческое дерьмо, которое само себя так называло. А эти люди поверили - раз, мол, те себя интеллигентами называют, то это интеллигенция и есть. Недалекие, нахальные. высокомерные - потому что любая смыкающаяся общность людей кажется высокомерной. От перепостера. Мне кажется, что как-то правильнее, говоря о персонажах с «первоначальным социальным капиталом» из первой процитированной статьи упоминать не условные «дореволюционные гимназии», а скорее ссылаться на «вхутемасы», «пролеткульты» и прочее инферно до «комбедов» включительно. Но это мне так кажется. В некоторой оптике оно и не очень-то существенно, да и время ещё не пришло... Ну, и конечно, выражение «…сделал себя сам с помощью дедушек и бабушек» – это хорошо, это точно сформулировано, возможно, точнее, чем нужно, «они правда так думают». Да, и ещё одна цитата: «Не на Путина идет волна и жажда свободы и социально-политической нормы, а на субъекта русской истории, российского обывателя, которому свобода выборов до лампочки, а патернализм мил и пригож, так как освобождает его от необходимости меняться». Текущий момент – в сторону (хоть и занятно почитать «кто против кого протестует»). Это на свой лад очень личное, но напишу: фразы типа «нужно меняться» всегда (т.е. все 25 лет, что я их в данном значении встречаю, с перестроечного «Огонька» начиная) вызывали у меня смесь бешенства и гадливости. Потому как за словами этими самые страшненькие вопросы и прячутся. Человек – он, простите, в мироздании, ещё раз простите, что? Узловой элемент, главное слово или так, самообразовавшаяся плесень в бесконечном уголке бесконечной вселенной? Потому как если узловой и слово главное – то нельзя с ним так, по свистку, по команде собачьей, по воле «экономики» этой, «меняться» заставлять его нельзя. Даже убивать, в конце концов, «можно», а вот принуждать проституироваться – нельзя. А если плесень – то не надо всей этой шелухи про «достоинство» или про что там ещё; умирать надо, потому что всё ложь, а про «человека» – не надо. Но это так, личные фобии отставного романтика, к слову пришлось… (3 Comments |Comment on this)