Записки Бакенщика

Побег из круга
Против довольно распространённого (причём среди людей люто антагонистских взглядов) убеждения, что советский «коммунизм» это что-то перелицованное крестьянско-общинное, есть такое относительно существенное возражение (не одно, впрочем).
«Крестьянское» время (и реальном и в этаком «метафизическом» смысле) подчеркнуто циклично, весна-лето-осень-зима – снова весна, всё по новой начинай, природные циклы, севооборот. Русское время по некоторым обстоятельствам ещё более циклично, если под «циклом» понимать вариации на тему «на колу мочало – начинай сначала». Лев Тихомиров писал где-то примерно следующее: у нас никто не живёт в доме своего деда, потому, что ещё при жизни этого деда, дом горел три раза. Вот вам ещё один цикл поверх годового. В скобках заметим, что циклическое время укоренено в традиции, сакрально, а вот линейное многими почитается как сугубо профанное и модерное.
«Коммунизм» же – это прорыв к линейности, побег из «дурной бесконечности», к делу, которое вершится по принципу «задача выполнена – переходим к следующему этапу», как возведение одного этажа предполагает, что это уже «навсегда», и впереди новый, другой, без повторения пройденного. Отсюда и навязчивая метафора стройки («строительство новой жизни», «строители коммунизма» и т.д.).
«Циклическими» делами соввласть неосознанно, но зримо тяготилась, не игнорировала их, не избегала – не будем клеветниками – но тяготилась. В «циклах» не происходит зримого и эффектного накопления результата, прибавления, возведения. Вырастили – съели, пошили – износили, обслужили – снова пришли; тоска, «всё как в прорву». И ощущение, что должен быть какой-нибудь выход из этой «старорежимной» бесконечности, научный такой выход. «Доктор, помогите, я пахну! – Мыться не пробовали? – Пробовал, не помогает, через месяц опять пахну».
Можно как бы сострить, что всё это «строительство социализма» было таким большим авралом, что бы «сделать всё» и больше не работать, но, наверное, не стОит так плоско. Тут скорее родовое пятно любой утопии проявляется.
К таким тягостным «цикличным» делам относилось, понятное дело, снабжение населения едой и ширпотребом (это я пишу не взамен аргументов насчёт товаров группы «А» и «Б», тяжёлого послевоенного восстановления и т.д., а в дополнение). Плюс: поддержание порядка в самом простом смысле – чистоты. Вся дурь насчёт «чисто не там, где убирают, а там где не сорят», и одна бабушка-пенсионерка на четверть мизерной ставки на все клозеты (ситуация в реале ровно обратная – не сорят, где вылизано так, что уже и не удобно свинячить, да и урны ровно там где надо и не переполнены) (см. «теория разбитых окон»).
А третья «дурная бесконечность», относительно которой чувствовалось этакое внутреннее напряжение – с «несознательностью бороться», мотивировать, объяснять, отслеживать. Он же вот-вот должен быть появиться – «человек нового общества», сознательный 24 часа в сутки 7 дней в неделю, которому ничего объяснять не надо, для которого не существует нравится-не нравится, вдохновляет-не вдохновляет, который всегда дисциплинирован и бодр, который…
А что вместо него?
Я когда-то прочёл у Галковского:

«Большинство советских лозунгов это вопли через матюгальник. Если вспомнить все эти бесчисленные «поел – убери посуду!», «не прислоняться!», «стране нужен уголь!» (а кто жил – помнит), то, чтобы адекватно воспринимать мысль, надо дописывать слово-уточнение: «уррод». Тогда ни что при изложении не исчезнет:
«Поел - убери посуду, уррод!»
«Не прислоняться, уррод!»
«Стране нужен уголь, уррод!»

и подумал: ну, ведь клевещет же Д.Е.Г., накручивает какие-то интеллигентские фобии. А он, пожалуй, поймал, что-то из того воздуха.
Ну, правда же – уррроды… Сколько можно объяснять – посуду убери…