10:41a |
Bizet Сходил посмотреть Бизе.
Понравилась сцена в сортире с граффити на белом кафеле, где толпа солдатиков в ХБ и кирзе отливала в писсуары, а потом пришла толпа девочек, которые начали уводить солдатиков ебаться за писсуары. Все прочее время солдатики фотографировали происходящее вокруг них на сотовые телефоны.
Самыми кавайными были парочка человек в прикиде герильяс - черные банданы, берцы, броники и разгрузки, жаль, они ничего не пели.
Но максимальное число аплодисментов сорвала сцена, когда за опущенным занавесом минут пять раздавался шум и невнятные голоса (будто рабочие сцены таскали декорации), и вдруг раздалось отчетливое: "Ёб твою мать!"
Музыка впечатления не произвела, единственными запоминающимися темами были хабанера и тореадор, а их я и так знаю. Зато были кавайные балетные вставки с девочками, катающимися по сцене.
В оркестровой яме увидел мальчика со скрипкой, подумал, что это, наверное, настоящий еврей, тот самый, архетипический, со скрипочкой. У него были очки с толстыми линзами и выдающийся нос, но больше всего меня поразила его география облысения - волосы оставались только на макушке и висках, я впервые такое увидел, поэтому долго на него пялился.
Если сидеть на балконе второго яруса, можно выкручивать лампочки, установленные в изобилии с наружной стороны балкона, и сквозь них пялиться на актеров, их пропорции очень смешно искажаются. Но вообще вниз смотреть страшно, кажется, будто до сцены один шаг, и очень хочется шагнуть с балкона вперед, все представление приходится себя удерживать.
А еще я не понимаю людей, сидящих в середине партера, прямо под люстрой. Она такая огромная, что если рухнет вниз, будет не один десяток пострадавших. С балкона люстра особенно хороша видна, и люди под ней воспринимаются просто как самоубийцы.
Но вообще наш мир удивительно потреблядский, и это ужасно. Билет на оперу стоит двести рублей. Это самый-самый дорогой билет на первый ряд. В опере около пятидесяти мальчиков и пятидесяти девочек танцует и поет на сцене, имея многолетний опыт и образование, еще пятьдесят играет в оркестровой яме - тоже нефиговые специалисты, а еще есть осветители, гримеры, рабочие сцены, билетеры, водители, уборщики, монтажники, художники, производители декораций, строители здания театра, наконец, да еще и композиторы и поэты которые писали музыку и либретто (а, возможно, еше и владельцы авторских прав каких-нибудь); и работа всех этих людей оплачивается посетителями за сто рублей, если сидеть в амфитеатре (или на балконе), и за двести, если ты сидишь в первом ряду.
И ровно эти же двести рублей стоит пятьдесят граммов виски в буфете этого самого театра.
Абсолютно отвратительно.
Но что поразило - нигде я не видел такого быстрого обслуживания, как в этом буфете. Видимо, буфетчики привыкли к ритму антрактов, когда за три звонка люди толпой прибегают набухаться и нажраться, и выработали невероятную скорость обслуживания. Стоило произнести сакральную фразу "пятьдесят граммов виски" - как уже к началу третьего слова буфетчица начала двигаться со скоростью молнии. Меня она обслужила за три движения, первым из которых распахнула дверь холодильника, достала и открыла бутылку, вторым налила в рюмку, подвинула ее мне, закрыла бутылку и поставила обратно в холодильник, а третьим - взяла деньги и дал сдачу.
Но ведь буфет в театре не главное, правда? |
6:47p |
Вчера я напился пьяным и пошел в оперу, залез на балкон второго яруса, откуда весь мир казался маленьким и крохотным, и мне было холодно и одиноко. Вдруг я увидел, что все вокруг обшито красным бархатом, и мне стало мучительно интересно, будет ли видна на нем кровь - я бросился к своему рюкзаку, в котором всегда ношу бритвенное лезвие "Спутник", перерыл рюкзак четыре раза, но лезвия так и не нашел.
А сейчас полез в рюкзак за наушниками и вместе с ними выпало лезвие. А я совершенно трезвый и мне совсем не хочется себя резать, да и красного бархата поблизости нет. |