3:29a |
Кора смешная вспомнилась. Когда пьянствовали у мальчика Транькова на дне рождения, мальчик Юшков что-то рассказывал, в свойственной ему повествовательной манере, и один из абзацев начал так:
- В это трудно поверить, но..
И пока он переводил дыхание, чтобы продолжить фразу, сидящие за столом в единодушном порыве заорали:
- Надо признаться, что мне насрать на мое лицо!
Мальчик Юшков опешил и с удивлением оглядывал сидящих за столом. Оказалось, что он не знает текстов Гражданки. Все были ф шоке. |
3:43a |
Я никогда раньше и предположить не мог, что может существовать человек по фамилии Валторнист.
А сейчас он прочно вошел в мою жизнь и каждый день я слышу про него что-то новое. Он и не подозревает о моем существовании, а я уже знаю про него очень много - что его фамилия Валторнист, живет он в Тюмени и никогда не берет трубку, и поэтому многие люди из самых разных регионов России мечтают его убить, или, хотя бы, дать пизды - и даже неоднократно собирались это сделать, и лишь просьбы юных и кавайных девочек пока этого не делать уберегли Валторниста от неминуемой участи.
И хотя я знаю с первого же момента, что Валторнист - это фамилия, все равно при каждом его упоминании мне упорно кажется, что его должны звать Валторнист Данилов. |
3:57a |
Кризис это чудесное время. Минут тридцать обыскивать все карманы, не брезгуя дырками в подкладке, в поисках лишней монетки, перетряхивать все книжки в шкафу, где опять же валялись монетки, и так далее, чтобы наконец насобирать денег на две бутылки пива и несколько мегабайт интернета.
Не менее увлекательный квест - искать среди ночи, кто поменяет четыре пятачка на две бумажки по десять рублей, чтобы можно было сунуть их в жадную пасть терминала оплаты. Лишь в местном кафе "Велта" скучающая девочка-бармен в обтягивающей белой водолазке быстро бросилась к кассе и принесла мне две серых бумажки с картинкой Красноярска.
В кафе "Велта" был танцпол, освещенный вспышками стробоскопа и удручающе пустой, а в углу примостилось несколько игровых автоматов, где ребята с короткой прической в черных кожаных куртках лениво совали пятачки в щели (я тоже пытался поменять у них денег, ведь на мне тоже были черная кожаная куртка и короткая прическа - но, увы, бумажки дала мне лишь девочка-бармен).
Девочка-бармен в этом ночном вертепе была юной блондинкой с волосами до плеч и выглядела столь свежо и невинно, и отреагировала на просьбу аспера столь искренне и тепло, несмотря на то, что аспер был в домашних тапочках и грязной куртке с расстегнутой молнией, из под которой виднелась майка с картинками персонажей Евангелиона, что асперу захотелось срочно сделать девочке что-то приятное: предложить выйти за себя замуж, например, или небрежным жестом выхватить крупную купюру и заорать что-нибудь вроде: "Маргариту со льдом! Двойную!" - или что там еще принято орать в разных пафосных заведениях, но в кармане у аспера была только гора мелочи на две бутылки пива и несколько мегабайт интернета, и поэтому аспер ссутулился и вышел на улицу, тихо сказав: "Спасибо, девушка, дай вам господь здоровья!" - а может быть, даже, не сказав, а подумав.
А на улице наконец-то выпал такой чистый и кавайный и пушистый и девственный снег, тут же грубо дефлорируемый грубыми подошвами ботинок, оставляющих на нем неустранимые следы. И ветер прекратился и стало тепло-тепло, и звезды повысыпали, и можно было идти по улице и слышать, как стоящие у кафе девочки смеются над тобой, когда ты попытался сунуться за пивом в киоск рядом и обнаружил, что он закрыт - и можно было чувствовать себя от всего этого настоящим алкоголиком, русским мужиком с горящими трубами, который ищет пива в три часа ночи, вызывая насмешки, и идти к следующему киоску, оставляя следы на свежевыпавшем снегу, по которому еще никто до тебя не прошелся, и смотреть на звезды и вдыхать теплый воздух минус два по цельсию, и чувствовать, как пьяные слезы катятся по щекам, и думать о том, как ты ненавидишь этот город и эту страну, и понимать, что это и есть настоящий патриотизм. |