Аспирантский семинар: "Художественная речь и желание" - Post a comment

Что касается верификации литературной теории, то тут в лекции Хиллиса Миллера для меня прозвучало много нового, о чем я даже, признаюсь, никогда не задумывался. Когда на первых курсах мы разбирали специфику гуманитарных наук, то пришли к выводу, что последние больше имеют отношения к человеку, чем к внешней реальности, а следовательно проблема верификации для них не должна стоять так остро. Кроме того, понимание того, насколько болезненно происходила борьба гуманитарных наук за освобождение из-под гнета аналогии с науками естественными, от так называемого натурализма, создавало впечатление, что вообще ничего общего между ними быть не должно. Поэтому фраза Хиллиса Миллера о верификации (я сейчас не припомню, говорил ли он о фальсификации, впрочем, это не важно) были для меня неожиданными. Но это удивление заставило меня задуматься о том, о чем я никогда не думал ранее – о том, для чего существуют литературные теории. В своем сознании я нашел свое бессознательно сформировавшееся убеждение о том, что литературные теории существуют только для того, чтобы показать нам, как можно проинтерпретировать то или иное литературное произведение, как можно интерпретировать литературу в принципе. То есть литературные теории, согласно моему пред-убеждению, выполняют парадигмальную функцию. Они демонстрируют нам наши возможности. Можно ли в этом случае говорить о ложности или истинности той или иной литературной теории, проверяя ее по критерию верификации? Мне представляется, что даже если бы не существовало ни одного литературного произведения, к которому могла бы быть примененной «Поэтика» Аристотеля, последняя не потеряла бы от этого никакой ценности, она была бы памятником тому, на что способно человеческое мышление.

На этом я прервусь, иначе не прервусь никогда:)