Рав Авраам Шмулевич

Мистика и политика. Часть 2, Мистика революции.
Мистика и политика. Часть 2. Мистика революции.
Новое иудейство. В основе нашего движения каббала, мы называем ее «гиперсионистская каббала», «каббала Адама Ришона». Можно сказать, что конечной политической целью движения «Беад Арцейну» является воскрешение мертвых.

Иудаизм может быть и на Марсе, и на Венере, и на Юпитере, и в других галактиках

Юрий Халтурин, ассистент кафедры онтологии и теории познания Екатеринбургского гос. Университета беседует с равом Авраамом Шмулевичем. Часть вторая.

Юрий Халтурин: Давайте вернемся к теме мистики и политики. Мне кажется, что одна из возможных моделей их соотношения — революционная, например, мистический анархизм, т.к. мистика в качестве прорыва к Абсолюту предполагает разрушение относительных социальных, культурных, религиозных, политических рамок.

Авраам Шмулевич: Ни в коем случае. Почему разрушение? Задачей мистики является созидание. Мистика хочет не разрушить связь между человеком и Всевышним, а ее восстановить. И восстановить ее не для каких-то единиц, мистика всегда, даже в самых аскетических формах (отшельничество, христианский исихазм, суфийская мистика), оказывает влияние на общество,занимается обществом, всегда. И мистика хочет, чтобы общество как таковое приблизилось к Всевышнему, человек не может существовать вне общества. Поэтому разрушение это ложный путь. Система, опять же, она всегда работает на самосохранение, и выбрасывает ложные идеи которые уводят в сторону, и одна из них это идея радикализма, разрушения. Ни в коем случае. Мистика является созиданием, в том числе созиданием тех социальных условий, тех социальных рамок, в которых возможно это самое открытие Абсолюта.

Юрий Халтурин: Каким образом система может сохранять себя, выдвигая идеи разрушения себя же самой?

Авраам Шмулевич: Направляя на ложный путь. Выбрасывая «символы-ловушки» (на эту тему у меня есть две статьи, из еще не опубликованного цикла «Азбука революции»: «Че Гевара как символ-ловушка» и «Николай Второй как символ-ловушка»), предлагая пути, которые, якобы, ведут к изменению системы, но на самом деле уводят в сторону.

Юрий Халтурин: Вы сказали: «Мистика является созиданием» — по герметическому принципу «что наверху, то и внизу»?

Авраам Шмулевич: Да, это один из принципов, конечно. Праотец Авраам, Давид, пророки, это все были политические фигуры. И поэтому мистика, повторяю, не противоречит политике, а наоборот лежит в основе политики. Мистика — это вИдение. Вы видите вещи такими, какие они есть, вы видите, в том числе, волю Всевышнего. Мистика — это то, что дает возможность человеку видеть волю Всевышнего в этом мире. Это как бы прочищение внутреннего зрения. А воля Всевышнего состоит в том, чтоб это мир существовал, в том числе и в социальном аспекте — чтобы существовало человечество. Поэтому, еще раз повторю, мистика не уводит от политики, а лежит в основе всей настоящей политики.

Кроме того, в реальности такие идеологии как мистический анархизм не существовали, не были осуществлены, т.е. существовали только в головах тех, кто их придумал, а придумать можно все что угодно — вопрос в том, кому это «придуманное» интересно, и какое значение это имеет. Если мы обратимся к истории, то можно вспомнить тех же суфиев, которые на протяжении столетий являлись государствообразующей силой мусульманского общества. Хотя, казалось бы, суфизм — это полный отрыв от мира. Что уж говорить про иудаизм, который ставит во главу угла именно социальную жизнь.

Юрий Халтурин: Может быть, имеет смысл провести различие между разными типами мистики — индивидуальной и социальной, например? Созерцательной и практической?

Авраам Шмулевич: Провести можно что угодно — вопрос, будет ли такая умозрительная схема иметь отношение к реальности. Так вот, в исторической реальности такого разделения — никогда не было и нет. Как мы уже говорили. самые казалось бы индивидуалистические системы оказывались, выступали движущей, несущей, организационной силой общества, будь то хасидизм, каббала, аскетическое монашество, суфизм, например Янычары — это суфиский орден Бекташийя

Юрий Халтурин: Но если мы возьмем еврейскую мистику, расцвет которой пришелся на средние века, то она не могла быть политическим фактором, ведь у евреев не было государства.

Авраам Шмулевич: Да. Но в рамках той первой идеологемы, о которой мы говорили, она несла крайне сильную функцию, она несла функцию сохранения еврейского народа. Иногда, кстати, это прорывалось и вовне. Скажем, движение субботников, пропаганда иудаизма среди гоев. Менаше бен Исраэль, была такая фигура, он встречался с Кромвелем и так далее. Христианская каббала во время Ренессанса. Еврейские восстания, тот же Шабтай Цви, основная ошибка которого была в том, что он принял ислам, а так его идеи были приняты еврейским миром. Йосеф делла Рейна, была такая фигура. Но мейнстрим еврейской мистики — это именно удержание внутри. В этом смысле мы не то чтобы противоречим, но являемся новой силой и с точки зрения еврейской мистики. В основе нашего движения каббала, мы называем ее «гиперсионистская каббала», «каббала Адама Ришона». Можно сказать, что конечной политической целью движения «Беад Арцейну» является воскрешение мертвых.

Юрий Халтурин: Каким образом? Как это может быть политической целью?

Авраам Шмулевич: Это значит, что это есть результат некоего социального процесса: когда будет еврейское царство, исполнение мицвот, распространение знания Торы среди евреев и народов мира, будет справедливое общество. Это обязательная вещь — справедливое общество, которое разрешит социальные противоречия. В результате этого процесса мир перейдет в новую стадию, и произойдет то, что называется воскрешение мертвых. Это именно политический процесс, результат политического процесса. Это не результат каких-то усилий мистика, который заперся в пещере, обрубил все контакты с миром и так далее

Юрий Халтурин: И что делать с воскресшими? ( Read more... )

Мистика и политика. Часть 1

Мистика и политика. Часть 1

Новый сионизм. Евреи должны вернуться к той роли, которую они и так стихийно уже начали играть в мировой европейской цивилизации, и которая, собственно, является заповедью иудаизма — быть силой, которая направляет человеческую цивилизацию, которая задает стандарты человеческой цивилизации.

Юрий Халтурин, ассистент кафедры онтологии и теории познания Екатеринбургского гос. Университета беседует с равом Авраамом Шмулевичем.

Юрий Халтурин: На первый взгляд мистика и политика противоположны друг другу. Мистика глубоко индивидуальна, интровертна, обращена к трансцендентному. Политика имеет дело с массами, обращена вовне, политическая практика разворачивается по горизонтали, а не по вертикали. Тем не менее, эти две сферы человеческой деятельности каким-то образом взаимодействуют, и мне бы хотелось понять, как возможно такое взаимодействие, особенно в современной ситуации.

Авраам Шмулевич: Во-первых, это не противоположности, это, собственно, одно и то же. Всякая настоящая политика выходит из мистики, она связана с мистикой, она питается мистикой, есть, по сути, воплощение мистики. Мы сейчас находимся в стадии перед сменой мировых формаций, в том числе политических и духовных, поэтому вещи немножко окостеневают и это не видно. Но вся современная так называемая западно-европейская цивилизация выросла исключительно из мистики: мистические движения, будь то английские протестантские секты, либо до этого католичество. Даже российское самодержавие, казалось бы, настолько косная система, тем не менее, оно рассматривало себя как проявление божественной воли на земле. Другое дело, что уже отмирали механизмы, которые это обеспечивали. Скажем, прообразом политических партий являются масонские ложи. Собственно, оттуда они и вышли.

Просто в истории бывает так, что те идеи, которые сначала кажутся революционными, новыми, эзотерическими, они постепенно овладевают массами, становятся обыденностью, окостеневают, и новые поколения революционеров, борются уже против того, что когда-то было революционными идеями.

Юрий Халтурин: Как связаны масонские ложи и партии? Ведь по самому определению, партия — это часть общества, партийная политика — это политика конфликта, масонская же ложа является местом, где конфликты (политические, этнические, религиозные) по идее не должны существовать.

Авраам Шмулевич: Партия, по идее, — это группа людей (одно из значений слова «партия» — это как раз «группа», а также «часть») которая ставит перед собой задачу претворения в жизнь определенных политических целей, задачу заставить общество следовать определенной идеологии. Люди объединяются в масонскую ложу по принципу приверженности к определенной системе ценностей, идеологии. Не разделяющих ту идеологию в ложу не примут. А уже внутри этой идеологической группы конфликты, по идее, не должны существовать. В условиях абсолютистского феодального общества партий в современном виде еще не было, и масонские ложи как раз и были такими идеологически мотивированными группами, и ставили своей целью навязать обществу определенную систему ценностей, по сути это как раз система ценностей современного «либерального» общества. И масоны ставили своей целью распространить эту идеологию на все общество — и действовали для этого теми методами, которые были в распоряжении данной эпохи.

Юрий Халтурин: Означают ли ваши слова, что всякая мистика революционна?

Авраам Шмулевич: Да. Мистика — это связь с Создателем. Бог — отец Революции. Первой и самой главной Революцией в истории мироздания был Акт Творения,

Юрий Халтурин: Что вы понимаете под революцией?

Авраам Шмулевич: Революция — это движение. Революция — это изменение. Революция — это жизнь.

Мистика — это учение о тайной, то есть истинной сути вещей. И поэтому мистика не только не противоречит политике, но просто без этого нет политики. И мы, гиперсионисты, Движение «Беад Арцейну», действительно являемся единственным политическим, во всяком случае, на сцене современного Израиля, движением, которое думает о таких вещах. Все остальные, и политические силы и религиозные силы, в том числе официальный иудаизм, они поддерживают гомеостаз. Есть вообще большая проблема с любой официальной религией, институциональной религией, что духовенство является всегда институтом охранительным, т.е. оно должно охранять традицию. В те немногие, на самом деле, немногие периоды истории, когда нет резких изменений и все идёт как идёт, это работает. Но как только ситуация в действительности меняется, с ней должна меняться духовная традиция. А духовенство по своей природе выступает против любых изменений, и это является причиной кризиса религиозных систем, в то числе того кризиса, который мы переживаем сейчас. Современные религии, в том числе современный иудаизм, они не думают о политическом.

Что такое политика? Политика это жизнь. Аристотель считал политику высшим из искусств. То есть это не просто искусство, а квинтэссенция искусств, это учение об организации человеческой общности, а вне человеческой общности нет ничего. Но традиционные религии, в том числе иудаизм, они перестали думать о воплощении в жизнь постоянно меняющейся божественной истины,

Юрий Халтурин: Как божественная истина может меняться, ведь Бог вечен?

Авраам Шмулевич: Бог, конечно, вечен и неизменен в Своей сущности. Но Своему творению Он открывается — вне Себя, во взаимодействии с миром. И эта Его функция, функция раскрытия Его Вечной Сущности, она все время изменятся вместе с миром. И познать Бога человек (как и вообще тварность) может только в процессе изменения, в процессе движения, в процессе постоянно обновляющегося взаимодействия Бога с сотворенным Им миром. (Вспомните образ Божественной Колесницы из Видения пророка Йехезкиля). Такое постоянное изменение, постоянное обновление — и есть революция. Это — пульс Всевышнего, который бьется в нашем мире

( Read more... )