В.Шекспир для всех

Почему сделать человека философом легче, чем философа человеком
Смысл всякой философской деятельности заключается в том,
чтобы сделать философа человеком, а человека философом.

Л.Фейербах

Сделать любого человека философом очень легко и просто. Естественно, только при одном непременном условии — этот человек должен быть человеком здравомыслящим.
Тест на здравомыслие уже совсем немудрен. Человек, способный стать философом, должен ясно и точно понимать уже из личного опыта каждого человека вытекающее и со времен царя Гороха людям известное правило: «Добром не кончишь, если начал худо» (В.Шекспир). При этом истинно, в общем и целом здравомыслящий человек выделяется именно тем, что он не допускает для этого правила никаких исключений: «Из дерьма невозможно сделать конфетку» (Фольклор). «У кого не уяснены принципы во всей логической полноте и последовательности, у того не только в голове сумбур, но и в делах чепуха» (Н.Г.Чернышевский). Проще о всех других, в частностях здравомыслящих людях отзывается пословица: «И толк -то есть, да не втолкан весь».
Без сомнения, в частностях здравомыслящий человек может заметить, что и «фольклорной» «конфеткой» можно все-таки какое-то время и для каких-то целей попользоваться. Но в том то и дело, что истинное, в общем и целом здравомыслие является таковым именно потому, что оно у человека не на время, а навсегда, на века, навечно.
Но я клянусь, навеки с этих пор
Себе я буду верен, временам наперекор.
(Перевод автора)
Эти слова написал В.Шекспир в ключе сонета 123. И после нас пройдут века и века, но Шекспир останется на века многие века единственным, неповторимым и незаменимым здравомыслящим Человеком в целом мире. При этом слово «навеки» автор перевода написал только для того, чтобы была более заметна связь этих слов этого сонета со словами Гамлета в последних строках первого акта великой трагедии Шекспира. И окончательно стал он таким человеком, полностью уяснив смысл слов Гомера:
Вы, деревенщина грубая, только одним ежедневным занят ваш ум!
(«Одиссея». XXI,85, перевод В.А.Жуковского)
То есть, опять же, у подавляющего большинства людей «И толк -то есть, да не втолкан весь».
Другое дело, что можно «начать за здравие, а кончить за упокой». Но тут уж все должно быть понятно и в частностях здравомыслящим людям. Смысл там — где связь. «В огороде бузина, в Киеве дядька». «Я ему про Фому, а он мне про Ерему». И остается только надеяться, что определенную связь с уже сказанным можно разглядеть и в пословице, по которой, к сожалению, живут многие самодовольно считающие себя здравомыслящими люди: «Хоть гнило, да нам мило».
Впрочем, даже не самый здравомыслящий человек может согласиться, что в основе, начале всех представлений, помышлений и действий всех людей является окружающая нас действительность, проще говоря, жизнь, наблюдая которую люди делают для себя соответствующие выводы, в том числе принципы, о которых говорил Н.Г.Чернышевский. При этом даже не самый здравомыслящий человек может согласиться что для подавляющего большинства людей, как отметил В.Шекспир в «Макбете»:
Жизнь — это повесть,
Которую пересказал дурак.
В ней много слов и страсти,
Нет лишь смысла.
(V,5, перевод Ю.Корнеева)
Сразу же необходимо отметить, что свое понимание жизни Шекспир изложил задолго до написания «Макбета» во второй части хроники «Генрих IV» (III,1):

Есть в жизни всех людей порядок некий,
Что прошлых дней природу раскрывает.
Поняв его, ПРЕДВИДЕТЬ МОЖЕТ КАЖДЫЙ,
С БЛИЖАЙШЕЙ ЦЕЛЬЮ, грядущий ход
Событий, что еще не родились,
Но в недрах настоящего таяться.
Как семена, зародыши вещей.
Их высидит и вырастит их время.
И непреложность этого закона…

Выделения в тексте этого фрагмента представляют собой уточнение автора, внесенные им в перевод Е.Бируковой, поскольку последний не учитывал существенную важность этих слов Шекспира. Ведь Шекспир не просто хотел, чтобы КАЖДЫЙ (a man) человек увидел, понял, что самое существенное в жизни, в окружающей нас действительности, в бытии и бытии людей — это взаимосвязанное сосуществование элементов прошлого, настоящего и будущего в каждом миге бытия и бытия людей. Шекспир хотел, чтобы КАЖДЫЙ человек начал делать из этой ВЕЧНОЙ истины закономерные, взаимосвязанные, выходящие на практику людей (with near aim) выводы. А закономерные, вытекающие из истинного основания выводы являются не просто выводами разумными, добрыми, вечными, но и научными. И их научность проявляется не только в том, что, как следует из продолжения этой цитаты, каждый без исключения человек своей жизнью доказывает верность всех этих выводов, но и неотвратимостью последствий их непонимания и не следования им.
Таким образом, В.Шекспир выразил в этой цитате не только свое желание, чтобы каждый человек стал философом, не только показал, что каждому здравомыслящему человеку стать философом под силу, не только показал практическую небходимость такого становления, но и показал практический прием решения задачи, сформулированной в эпиграфе к этой статье. При этом назвать все эти выводы философскими можно еще и потому, что именно эта вечная истина связи времен лежит в основе закона отрицания отрицания, о чем до сих пор философы даже не догадываются. Особенно это очевидно, если закон Шекспира выразить формулой его частного случая — закона экономии времени. Но философы, почему то не охотно вспоминают надпись, выбитую над воротами платоновской Академии: «Не знающий математики, да не войдет сюда».
Во всех следующих своих произведениях, включая сонеты, и особенно в сонетах, Шекспир на многих частных практических примерах показывал главное качество этой истины, являющееся главным качеством истины вообще, — ее очевидность. В сонете 11 в качестве такого примера приведен пример самого человечества, которое может существовать только потому, и только до тех пор, пока в нем взаимосвязано сосуществуют три поколения людей, олицетворяющих собой, некоторым образом, прошлое, настоящее и будущее. «Здесь живут мудрость, красота и рост…» написано в строке, следующей сразу за строками этого сонета, в котором этот пример приводится. И отсюда очевидно, что написан этот сонет с той же целью, с какой написаны цитировавшиеся строки хроники «Генрих IV».
Наверное, не все философы читали эти сонет и хронику, но, бесспорно то, что ни один философ, читавший эти произведения (а среди философов, которые точно эти произведения читали, были и не самые последние из них), ничего в них не понял. И, наверное, и кто-то один еще не скоро поймет.
И происходит это по давно замеченной Наполеоном причине: «От ума до здравого смысла дальше, чем думают». Ведь умный человек знает только слова И.Канта: «Разум есть способность видеть связь общего с частным». Но надо еще обладать и здравым смыслом В.Шекспира, задолго до И.Канта понявшего, что действительно разумный человек тот, кто понимает что это «общее» должно быть прежде всего истинным, вечным.

Сонет 85 В.Шекспира - карикатура на философов
Только поэт является по-настоящему человеком,
и по сравнению с ним наилучший философ — карикатура.

Ф.Шиллер

Сонет 85 написан В.Шекспиром так:

My tongue-tied Muse in manners holds her still,
While comments of your praise, richly compiled,
Reserve their character with golden quill
And precious phrase by all the Muses filed.
I think good thoughts whilst other write good words,
And like unletter'd clerk still cry 'Amen'
To every hymn that able spirit affords
In polish'd form of well-refined pen.
Hearing you praised, I say ''Tis so, 'tis true,'
And to the most of praise add something more;
But that is in my thought, whose love to you,
Though words come hindmost, holds his rank before.
Then others for the breath of words respect,
Me for my dumb thoughts, speaking in effect.

Для читателей этого текста, которым не лень будет повнимательнее всмотреться в него, вооружившись хотя бы только школьным англо-русским словарем, станет очевидно, что, в своей обычной манере, С.Я.Маршак сделал перевод его «страшно далеким» от оригинала:

Моя немая муза так скромна.
Меж тем поэты лучшие кругом
Тебе во славу чертят письмена
Красноречивым золотым пером.
Моя богиня тише всех богинь.
И я, как малограмотный дьячок,
Умею только возглашать «аминь!»
В конце торжественно звучащих строк.
Я говорю: «Конечно!», «Так и есть!»,
Когда поэты произносят стих,
Твоим заслугам воздавая честь, -
Но сколько Чувства в помыслах моих!
За громкие слова цени певцов,
Меня – за мысли тихие, без слов.
Несколько больше черты оригинала проступают в переводе, выполненном А.М.Финкелем:
Безмолвна Муза скромная моя,
Меж тем тебе похвал кудрявых том
Оттачивают, лести не тая,
Другие музы золотым пером.
Я полон дум, они же пышных слов.
Как пономарь, не знающий письма,
"Аминь" твержу я после их стихов -
Творений изощренного ума.
Их слыша, говорю я: "Да", "Вот, вот",
И также рассыпаюсь в похвалах.
Но лишь в душе. А в ней любовь живет,
Живет без слов, но жарче, чем в словах.
За звучные слова цени других;
Меня же - за невысказанный стих.

Но и этот перевод, как и все другие, известные автору переводы этого сонета, не дают все-таки возможности незнающим английского языка читателям понять, о чем в действительности, сущности (in effect) в нем идет речь.
Действительно, какой здравомыслящий человек может понять, как кого-то можно ценить за «мысли тихие, без слов» или «за невысказанный стих». Или, еще круче: «А в немоте моей — нагую суть» (перевод И. Ивановского).
Вообще же, здесь возникает целая уйма вопросов, первым из которых является, конечно, вопрос о здравомыслии самих читателей подобных переводов. Ведь, вообще-то, подготовленные читатели должны знать, что в ключе сонета, как правило, выражается его суть. Еще интересен вопрос, кому здравомыслящие читатели, читая подобные бессмысленные ключи этого сонета, могут отказывать в здравомыслии: В.Шекспиру или же переводчикам его сонета.
И очень даже может быть, что читатели встают на сторону переводчиков, поскольку в отличие от них многие читатели могут увидеть, что сам Шекспир в первой строке сонета называет свою Музу не «немой», а «tongue-tied», то есть косноязычной, не умеющей высказать, выразить мысли. А любому здравомыслящему человеку должно быть известно: «Каково начало, таков и конец». И тогда получается, что переводчики еще даже пожалели В.Шекспира.
На самом же деле жалеть нужно переводчиков с читателями. Первых за то, что они возвели себе нерукотворный памятник их некомпетентности, а читателей за то, что они не могут из-за этой некомпетентности переводчиков узнать, понять и полюбить действительного, истинного В.Шекспира.
Когда-нибудь в каком-то переводчике все-таки, как в Шекспире, счастливо соединятся качества поэта, человека и философа, и читатели начнут читать не произведения переводчиков по мотивам произведений В.Шекспира, а сами эти произведения. Пока же мысли сонета 85 можно попытаться пояснить следующим, просто рифмованным переводом.

В моей косноязычной Музе тишь со светом,
Когда вокруг тебя ревут восторгов шквалы,
И Муза каждая спешит златым стилетом
Изящных фраз испещерить анналы.
Я мыслей правых полон, полны они словами;
Я им, подобно клерку-неучу, твержу «Амен»
На каждый гимн, что, споря с небесами,
Слов рафинированных полон перемен.
Восторженным словам вторю я: «Правда», «Так»,
И сам я не последний в хоре том,
Но мысль моя — моей любови знак —
Слов впереди идет, а не потом.
Цени их за слова, а мне ж достанет чести
За мысль, звучащую не здесь, не в этом месте.

В набросках статьи о Шекспире С.Маршак написал: «Работая над переводом, я вникал в каждую строчку Шекспира — и в ее смысловое значение, и в звучание, и в совпадения с пьесами Шекспира». Но если бы это в действительности, в сущности (in effect) было так, то С.Маршак должен был увидеть созвучие ключа сонета 85 с ключом сонета 26:

И гордо я произнесу моей любви слова.
Пока же мог бы угадать, что прячет голова.
(Перевод автора)

То есть, в обоих сонетах Шекспир обращался к читателям сонетов с одной и той же просьбой — повнимательнее вчитаться в их тексты и постараться найти и точнее понять их не лежащий на поверхности смысл. И прежде всего понять, что он пишет в своих сонетах о любви не к какому-то конкретному человеку, а к человеку вообще и к каждому читателю сонетов в частности. При этом и в сонете 26, и в сонете 85, и в сонете 124 Шекспир подчеркивает, что в основе, в начале этой любви лежат не слова, а мысли, и мысли именно правые. Ведь не только из завета Гомера Шекспир знал, что мысль мысли рознь, и они могут быть и «безумные», и «погубительные». Но самое загадочное в словах «I think good thought — Я мыслю правые мысли» заключается в напрашивающейся на ум аналогии их со словами Вакхилида:

Каждому своя честь:
Неисчетны людские доблести;
Но одна между ними — первая:
Правя тем, что в твоих руках,
Правыми путеводствоваться мыслями.

(«Эпикинии». Переводы М.Гаспарова)

То же, что он тоже умеет произносить о человеке красивые слова, писать ему гимны и панегирики, Шекспир продемонстрировал в «Гамлете», внеся в них тот же намек, что и в сонете 85:

Что за мастерское создание - человек! Как благороден разумом! Как беспределен в способностях, обличьях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! Краса вселенной! Венец всего живущего!
(II,2, перевод М.Лозинского)

И хотя по ходу трагедии о своем понимании, что истинно в общем есть человек, Шекспир говорит позже, очевидно, что сам он продумал это раньше, чем написал только что процитированные высокопарные слова:

Что есть человек,
Коль измеряет цену жизни он
Едой и сном? Животное, не больше.
Уверен, он, нас создавая, тщательно продумал,
Что было до того (before) и будет после, и дал нам
Способность эту и богоподобный разум,
Чтоб мы их применяли.
(IV,4, перевод автора)

Все другие разговоры о человеке и о любви к нему — это «слова, слова, слова». Тешатся же произнесением, писанием и тасованием таких слов в основном философы разных направлений и гуманисты разных мастей. А потому сонет 85, да и, в известной мере, трагедия «Гамлет» указывают ни на что иное, как на анекдотичность перечисленных деятелей, не способных ясно и просто сказать, что (под ударением) истинно в общем есть человек. И конца этой анекдотичности что-то не предвидится.